Ну, значит, жили-были супруги Виталий и Светлана. Брак законный: в ЗАГСе расписались, кольца надели, всё как у людей.
А вот детей у них не было. И не потому, что бог не дал, а по причине того, что супруга Светлана на этот счет имела свое, особое мнение.
Сидит, бывало, Виталий после обеда, чай пьет, и робко так заводит разговор:
— Света, а может, всё-таки подумаем о наследнике? Дело-то крепкое, оставить некому. Да и, в принципе, ребёнок в доме — это весело.
Светлана в это время брови себе подводит перед зеркалом, этаким тончайшим карандашиком, и отвечает, не оборачиваясь:
— Виталий, прекрати нести ерунду. Весело? Тебе весело? Ты представь: испорченная фигура, растяжки, бессонные ночи, крики. Потом – сопли, садик, школа, родительские собрания. Вся жизнь превратится в одно сплошное обслуживание неразумного существа. Я на это не подписывалась.
— Но другие как-то живут, да и няню можем нанять, и не одну, — бурчит Виталий.
— Другие – другие, — отрежет Светлана, наконец поворачиваясь.
И красота у неё была такая особая, леденящая, что спорить с ней было всё равно что скульптуре из Эрмитажа претензии высказывать.
— Я не намерена превращаться в замурзанную тётку с авоськами. Моя жизнь – это моя жизнь, и точка.
И чтобы точка эта была окончательной и жирной, Светлана, недолго думая, отправилась к врачам и операцию себе такую сделала, что вопрос о детях закрылся навеки, как банковский сейф. Виталий, конечно, попытался возмутиться.
- Как же так, – говорит, – без моего согласия?
А Светлана только бровью той самой, идеально подведённой, повела:
- Моё тело, мои решения. Ты же в бизнесе мнение соучредителей уважаешь? Вот и здесь уважай.
Бизнес, надо сказать, у них и вправду шёл неплохо, совместный актив. И чтобы с активами всё было чётко, составили они брачный договор. Документ, понимаете ли, на десяти листах, где было расписано, кому что достанется, если что. Любовь любовью, а пункт первый, подпункт «В» – святое дело.
***
Внимание, дорогие читатели!
График выхода публикаций в праздничные дни.
Чтобы вы всегда были в курсе самых интересных событий, я подготовила для вас интенсивный праздничный контент-план.
📅 Расписание начиная с завтрашнего дня:
✅ В бесплатной части канала новые статьи будут выходить каждый день в 2:00, 9:00 и 14:00 по московскому времени.
✅ Для подписчиков «Дзен Премиум» — эксклюзивные материалы в усиленном режиме:
- 1:00 (жесть!) — самый жаркий и неожиданный материал.
- 4:00 (сказка) — удивительная история для вашего утра.
- 12:00 и позднее - материалы для вас готовит Анна Владимировна Кушнир.
Не пропустите!
***
И жили они, в общем, каждый своей жизнью, даже географически: Светлана обосновалась в загородной вилле, воздух там чистый, сосны, для здоровья полезно. Приезжала в город на светские рауты, к косметологам. Виталий же болтался в городской квартире, поближе к конторе.
И вот, сидит как-то Виталий вечером один в своей большой, вылизанной до блеска квартире: тишина, только холодильник гудит. И чувствует он себя, простите за выражение, как тот самый холодильник: снаружи блестит, а внутри – пустота и один товар. Со Светланой он общался, как с умелым, но строгим партнёром. Разговор у них был только деловой или, на худой конец, светский.
- Завтра в семь, не опоздай, у Ивановых фуршет будет.
Или
- Подпиши вот эти бумаги, я уже всё проверила.
А душа, знаете ли, требовала чего-то простого, например, пирога с капустой, а не фуршета, и не строгого разговора, а болтовни ни о чём.
И потянуло Виталия, как магнитом, к знакомой Верочке. Жила она в обычной хрущёвке, в квартирке, где сразу пахло чем-то вкусным, где на диване лежал кот, ленивый такой, упитанный.
Зайдёт Виталий, а Верочка с порога:
— Виталик, да ты замерз совсем, руки-то ледяные. Быстро за стол, борщ сегодня наварила, с чесночными пампушками, пирог с яблоками только из духовки.
И суетится вокруг него, не как партнёр по бизнесу, а как… ну, как за близкого человека волнуется.
Сядет он за стол, ест этот борщ, и радуется. Затем дети появились: мальчик и две девчонки. Шум, гам, тот просит конфету, эта показывает рисунок. И Виталий, странное дело, не раздражается, наоборот, тепло ему на душе. И лежит он потом на Верочкином диване, потрёпанном, заляпанном детским творчеством, и чувствует себя не бизнесменом Виталием, а просто папой, которому можно носки снять и газету почитать. Поболтает с Верочкой о том о сём: о цене на картошку, о смешном случае в метро, о том, как младшая стихи в садике рассказала.
И понял Виталий, что жизнь у него, можно сказать, раздвоилась. Официальная, парадная – со Светланой, с банкетами, договорами и красивым, но холодным молчанием в спальне. И настоящая, душевная – тут, на кухне у Верочки, среди детского крика и запаха домашних пирогов.
И всё его устраивало, как-то так само собой устроилось. Разводиться со Светланой? Да ну, хлопот не оберёшься: дело дробить, имущество делить, скандалы затевать. Не царское это дело, пусть всё идёт как идёт. А для души у него есть Верочкин подъезд, второй этаж, квартира налево.
Так и жил он между двух полюсов. На одном полюсе – красота, порядок и лёд. На другом – уют, небольшой хаос и такое человеческое тепло, что аж пар идёт от пирогов. И баланс этот казался ему надёжным и правильным. Как тот самый брачный договор, только для сердца.
Жил себе Виталий, как говорится, не тужил. Баланс соблюдал. В среду, скажем, на презентации нового оборудования со Светланой присутствовал, улыбку дежурную изображал, игристое потягивал, а в четверг уже у Верочки на кухне картошку жареную с солёным огурцом уплетал и старшенького, Кольку, уму-разуму насчёт того, как двойку по математике исправить, наставлял.
И всё бы так и продолжалось, вероятно, до глубокой старости, но вот беда – жизнь штука непредсказуемая: может, где сквозняк, может, вирус какой цепкий, а может, само сердце, уставшее между двух стульев метаться, решило передохнуть. Короче говоря, приключилась с Виталием внезапная и полная осечка организма.
Случилось это в его городской квартире, той самой, вылизанной. Не на парадном посту со Светланой, не в уютном Верочкином хаосе, а посередине, так сказать, на нейтральной полосе.
Первой, разумеется, узнала Светлана. Ей позвонила домработница, что раз в неделю пыль в той квартире вытирала. Звонок был, насколько это возможно для домработницы, истерический:
- Светлана Викторовна, беда! Виталия Анатольевича нашли… Да не в смысле нашли, он тут, а он… недвижимый! Скорую вызвали, но они сказали – поздно, всё.
Светлана в этот момент как раз маску из французской грязи на лицо наносила. Выслушала, не проронив ни звука. Сказала сухо:
- Не паникуйте, никого не пускайте. Я выезжаю.
Повесила трубку, аккуратно смыла маску, подошла к гардеробной. Стоит, думает, мысли, надо сказать, были деловые, чёткие. Первое: какие срочные сделки могли зависнуть. Второе: вызовут ли из прокуратуры или сразу оформят как естественную смерть. Третье: где лежит папка с брачным договором.
Приехала она на место: в квартире уже полиция и люди в белых халатах с сумками. Суета. Светлана – вся в темном, строгая, как линия горизонта. Встречает её полицейский, молоденький ещё, видит такую даму – и сразу на цыпочки поднялся.
— Супруга? Соболезнуем. Врачи констатируют… — начал он.
— Я понимаю, — отрезала Светлана. — Какие документы мне нужно подписать? Когда будет готово медицинское заключение? Ключи от кабинета и сейфа при нём были?
Полицейский даже рот приоткрыл. Привык он, видно, к слезам, к воплям, а тут – протоколы да ключи.
— Документы… да, оформим. Ключи вот, личные вещи… — забормотал он.
— Личные вещи я позже опишу, — сказала Светлана, беря ключи. Взгляд её упал на прикроватную тумбочку, там лежала коробка дорогого шоколада, нераспечатанная. Мысль мелькнула быстрая, колючая: «Кому собрался нести?» Но она её тут же отогнала. Не время.
А теперь, граждане, перенесёмся мысленно в другую точку нашего города. В далекий дом, на второй этаж, квартира налево.
Верочка как раз детей в сад и школу собирала. Суета, один носок не нашел, другой учебник забыл, тут звонок в дверь. Думает: наверное, счётчик проверять. Открывает – на площадке стоит соседка, тётка Маша, вся бледная, глаза круглые.
— Вера, — шепчет тётка Маша, словно заговор какой произносит. — Ты телевизор не смотрела? Там в утренних новостях про бизнесмена одного, Виталия. Не твой ли?
У Верочки из рук сразу сумка выпала.
— Что? Что с ним?
— Да, говорят, скоропостижно скончался в квартире своей, — тётка Маша руками развела.
Верочка не крикнула, нет, она тихо так: «Ой» — и сползла по косяку двери на пол. Сердце, понимаете ли, ёкнуло, да так, что дыхание перехватило. Старший, Колька, из комнаты выскочил, увидел маму на полу, тётку перепуганную – и сразу реветь:
— Мама, что с тобой?
А младшие, услышав рев, тоже подтянулись, и пошла, значит, симфония плача на три голоса. Тётка Маша воду подала, суетится.
Пришла Вера в себя, смотрит на детей, а у самой в голове не мысль, а одна каша, горькая такая.
- Как же так-то? Вчера звонил, говорил, в пятницу заедет, гостинцы привезёт, Кольке новый футбольный мяч обещал.
И вдруг ясная, простая и ужасная мысль:
- А мы-то кто теперь? Никто. И дети никому не нужны».
— Мам, а папа что, не придёт больше? — всхлипывает средняя, Машенька, обнимая её за шею.
И Верочка, стиснув зубы, чтобы не разреветься навзрыд, гладит её по голове и бормочет что-то утешительное, сама не веря своим словам:
- Придёт, доченька, как же не придёт, он же обещал.
А сама думает о том, как теперь жить-то. И эта дума была такая тяжёлая, будто гиря на душу упала. Нет, на что жить – было, Виталий жадным не был, деньги у Верочки были, запас сделан.
Вот так и получилось, что в один и тот же час, в разных концах города, две женщины получили известие, которое перевернуло их жизнь. Одна – в тишине дорогой, пустой квартиры, думая о документах и сделках. Другая – на полу в тесном коридоре, под аккомпанемент детского плача, думая о мяче, который теперь не купят, и о том, как же быть дальше.
Ну, а после того, как Виталия Анатольевича с почестями проводили в последний путь, жизнь вступила в фазу, можно сказать, юридическую. Потому как за душой у покойного имущества осталось немалое, и потянулись к этому имуществу законные наследнички, как мухи, простите за выражение, на варенье.
Первой, разумеется, опомнилась супруга Светлана. Сообразила барыня, что остаться ей с одним загородным домом да с ежемесячным содержанием, которое покойный по брачному договору ей прописал – это, знаете ли, маловато будет. Жить-то привыкла на широкую ногу, а тут ещё выяснилось, что у Виталия Анатольевича, оказывается, мать жива-здорова, пенсионерка, и на часть наследства имеет полное право. И это ещё не все сюрпризы. Всплыли, как три корабля из тумана, те самые дети – Колька, Машенька и младшенький Вовка. И на них, по закону, тоже причиталась доля, и немалая.
Подумала Светлана, поскребла, как говорится, в затылке своим идеальным маникюром и решила: надо действовать. А действовать, с её точки зрения, значило, отсудить себе побольше. И пошла она к самому дорогому адвокату. Сидят они в кабинете, обсуждают:
— Ситуация, — говорит Светлана, не дрогнув и бровью, — нестандартная. Брачный договор есть, но в нём говорится про движимое и недвижимое имущество. А доли в уставном капитале наших обществ – это, я так понимаю, не совсем вещь, это имущественные права. Значит, на них режим раздельной собственности по договору не распространяется, они – совместно нажитое. И моя супружеская доля – половина от этого. Её нужно выделить до раздела наследства.
Адвокат, человек бывалый, только пальцами по столешнице постучал.
— Логично, Светлана Викторовна, логично, основание есть. Будем подавать иск о признании имущества совместно нажитым и выделе супружеской доли. Мать и… э-э-э… дети пусть делят то, что останется после вашей половины.
А тем временем в квартире, на втором этаже, царила, прямо скажем, паника и уныние. Верочке адвокат, которого ей по знакомству нашли, всё объяснил.
— Вера Олеговна, — говорил он, сокрушённо качая головой, — ситуация сложная: брачный договор, законная супруга. Она претендует на половину основного пирога – бизнеса. Если суд ей откажет, вы с детьми и бабушкой делите всё на пятерых – она и вас четверо. Если удовлетворит, тогда от целого пирога отрежут половину ей, а оставшуюся половину вы уже на пятерых поделите.
— Да это же мало, половина на пятерых, — чуть не плакала Верочка. — Дети учиться должны, растить их надо. Виталий-то помогал, а теперь…
— Бороться надо, — убеждённо говорил адвокат Голубев. — Брачный договор толковать нужно в нашу пользу. Там сказано: «имущественные права на движимое и недвижимое имущество… являются собственностью того из супругов, на имя которого эти права оформлены». Доля в уставном капитале – это имущественное право. Значит, оно исключительно Виталия Анатольевича было, и делится всё целиком. А ещё, — понизил он голос, — есть нюанс с договором уступки доли 2008 года. Он был безвозмездным, по сути, дарение. А имущество, полученное в браке по безвозмездной сделке, — личная собственность, а не совместная. Вот мы и будем апеллировать!
И понеслось, граждане. Поехали бумаги в суды. Сначала районный суд решил, что Светлана права. Мол, доли – совместное имущество, получай свою половину. Верочка с адвокатом подали апелляцию – отказали. Подали кассацию во Второй кассационный суд – снова отказали. Казалось бы, точка, ан нет! Добрались они, в конце концов, до самой вершины – до Верховного Суда Российской Федерации.
И там, в высоких кабинетах, где воздух, наверное, пахнет не кожаными креслами, а самой что ни на есть законностью, разобрались во всей этой житейской каше. И вынесли своё мудрое решение. Цитирую, товарищи, самое соль, без их многословных «установил» и «рассмотрел»:
«...принимая во внимание буквальное значение пунктов 2.3. и 3.1. брачного договора, брачным договором от 6 июня 2012 года стороны установили раздельную собственность на всё имущество супругов, в том числе на долю в уставном капитале... в связи с чем супружеская доля / Светланы/ в названном имуществе исключается. Кроме того, доли ... совместно нажитым имуществом супругов... не являлись, поскольку приобретены по безвозмездному договору уступки доли... Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит, что допущенные судами... нарушения норм права являются существенными... Решение... отменить... Дело направить на новое рассмотрение».
Проще говоря, Верховный Суд махнул рукой на все предыдущие решения и велел начинать разборку заново, но уже с ясным указанием: брачный договор трактовать широко, а дарёную долю – личным имуществом покойного считать.
Узнала об этом Светлана, сидит она в своём загородном кабинете, смотрит на копию определения Верховного Суда, а лицо у неё, простите, каменное. Звонит адвокат:
— Светлана Викторовна, есть нюансы. Будем бороться дальше, на новом рассмотрении.
— Боритесь, — сухо отвечает Светлана и кладет трубку. Смотрит в окно на сосны. Мысль одна:
— Значит, придётся делить всё это с той женщиной и её детьми с дикой двойной фамилией мамы и папы.
А Верочке адвокат Голубев звонит, голос радостный:
— Вера Олеговна, победа! Верховной Суд на нашей стороне, шансы выросли.
— Спасибо, Дмитрий Викторович, — тихо говорит Верочка и смотрит на спящих детей. Мысль у неё простая, тёплая: «Значит, может, и правда, не обделят сирот. Может, папа их, хоть и не живой, а всё-таки через этот весь суд да бумаги, о них позаботился».
Так и остались они по разные стороны баррикады, сложенной из папок с делами, статей Гражданского кодекса и одной внезапно оборвавшейся мужской жизни. А справедливость, она, как видите, штука сложная, многоэтажная. Иной раз до самой верхней инстанции доходить нужно, чтобы просто услышали:
- А, так вы, выходит, тоже люди? И дети ваши – тоже люди? Ну, тогда давайте, граждане, разбираться, с самого начала.
*имена взяты произвольно, совпадение событий случайно. Юридическая часть взята из:
Определение Верховного суда РФ от 16.12.2025 по делу№ 5-КГ25-138-К2