– Ты шампанское в морозилку не положил? Я же просила просто в холодильник, оно там перемерзнет и будет со льдом, – Галина суетливо переставляла тарелки на праздничном столе, стараясь найти место для вазочки с красной икрой.
Андрей, вальяжно раскинувшийся на диване перед телевизором, даже не повернул головы. Он был увлечен перепиской в телефоне, его пальцы быстро бегали по экрану, а на губах играла едва заметная, блуждающая улыбка.
– Да ладно тебе, Галь, не зуди. Ничего с ним не случится за двадцать минут. Достанем, разольем, пока президент говорит, оно и согреется, – отмахнулся он, не отрываясь от гаджета. – Ты лучше скажи, где моя синяя рубашка? Та, которую ты на прошлой неделе гладила.
Галина вздохнула, вытирая руки о передник. До боя курантов оставалось всего полтора часа, а у нее еще утка в духовке требовала внимания, и прическу она толком не поправила. Каждый Новый год проходил по одному и тому же сценарию: она носилась по квартире как ужаленная, стараясь создать идеальную картинку праздника, а Андрей воспринимал это как должное, участвуя в подготовке лишь номинально.
– В шкафу, на второй полке, Андрей. Где ей еще быть? – она подошла к духовке, проверила утку. Аромат печеных яблок и специй наполнил кухню, создавая тот самый уют, ради которого она и старалась. – Ты бы хоть на стол помог накрыть. Салфетки разложи, фужеры достань.
– Сейчас, Галочка, сейчас. Важное сообщение по работе, нужно ответить, – пробормотал он.
Галина замерла на секунду. По работе? Тридцать первого декабря, в полку одиннадцатого вечера? Андрей работал менеджером по логистике, и обычно в это время все склады уже были закрыты, а водители сидели за столами с семьями. Но она отогнала от себя подозрительную мысль. Мало ли, может, фура где-то застряла или срочная накладная потерялась. За двадцать пять лет брака она научилась доверять мужу, или, по крайней мере, не устраивать допросов на пустом месте.
Она вернулась к нарезке сыра. В этом году они решили никого не звать. Дети – сын Артем и дочь Лена – уже выросли и разъехались. Артем отмечал с невестой в горах, Лена с мужем улетели в Таиланд. Галина сначала расстроилась, что дом будет пустым, но потом решила, что это отличный повод устроить романтический вечер для двоих. Как в молодости. Она купила новое платье, темно-синее, бархатное, которое так шло к ее глазам, записалась на маникюр, выбрала дорогие подарки. Андрею она купила хорошие наручные часы, о которых он давно мечтал, но жалел денег.
– Нашел! – крикнул Андрей из спальни. – Слушай, а я в ней неплохо смотрюсь, да? Не поправился?
Он вышел в коридор, застегивая пуговицы на животе. Ткань натянулась чуть сильнее, чем год назад, но Галина с любовью посмотрела на мужа. Для своих пятидесяти двух он выглядел отлично. Седина на висках придавала ему солидности, а морщинки вокруг глаз появлялись только когда он улыбался.
– Красавец, – искренне сказала она. – Садись уже, провожать старый год будем.
Они сели за стол. Телевизор бубнил что-то радостное, звезды эстрады пели песни тридцатилетней давности, мигали гирлянды на елке. Галина положила мужу салат, налила морс. Андрей положил телефон на стол, экраном вниз, прямо рядом со своей тарелкой.
– Ну, за то, чтобы все плохое осталось в прошлом, – произнесла Галина тост, поднимая рюмку с наливкой.
– Да, да, – Андрей чокнулся с ней, быстро выпил и тут же схватил телефон. – Сейчас, секунду, проверю, дошло ли сообщение.
– Андрей, убери ты его, – попросила Галина мягко, но настойчиво. – Мы вдвоем сидим. Какой может быть телефон? Удели внимание жене.
– Галь, ну не начинай. Время такое, все на связи. Вдруг Артем напишет или Лена фотки пришлет?
Это был аргумент. Галина замолчала. Действительно, дети могли позвонить в любой момент.
Время шло. Они ели, перекидывались незначительными фразами о погоде, о планах на январские праздники. Андрей предлагал поехать на дачу, разгрести снег, пожарить шашлыки. Галина кивала, представляя, как они будут гулять по заснеженному лесу. Все казалось таким мирным, таким правильным. Утка удалась на славу, мясо отходило от костей, яблоки пропитались жиром и таяли во рту.
Без пяти двенадцать Андрей наконец отложил вилку и потянулся за шампанским.
– Ну что, мать, открываем? Сейчас куранты бить будут.
Хлопнула пробка, пенистое вино полилось в высокие фужеры. Галина чувствовала легкое волнение, как в детстве. Момент перехода одного года в другой всегда казался ей магическим. Она заранее приготовила бумажку и карандаш, чтобы написать желание, сжечь его и выпить пепел с шампанским. Желание у нее было одно и то же уже много лет: «Чтобы все были здоровы и счастливы».
На экране телевизора появились куранты. Начался перезвон.
– С наступающим, любимая! – Андрей широко улыбнулся, поднимая бокал.
– С наступающим, Андрюша! – Галина улыбнулась в ответ.
В этот момент, заглушая первый удар курантов, телефон Андрея, лежащий на столе, коротко вибрировал и экран загорелся. Он лежал всего в полуметре от руки Галины. Андрей, занятый бокалом, не успел его перевернуть или накрыть ладонью.
Уведомление высветилось ярким прямоугольником на темном фоне заставки. Крупный шрифт, предпросмотр сообщения. Галина не хотела читать, взгляд упал сам собой, автоматически считывая знакомые буквы.
Сообщение было от контакта, записанного как «Иван Петрович Автосервис».
Текст гласил: «С Новым годом, мой тигр! Жду не дождусь, когда ты вырвешься от своей клуши. Шампанское стынет, белье на мне уже лишнее. Люблю, твоя Киса».
Галина застыла. Время словно остановилось. Куранты по телевизору продолжали бить – бом, бом, бом – но звук доносился словно сквозь вату. Она смотрела на экран, пока он не погас, а слова огненными знаками выжигались на сетчатке. «Мой тигр». «От своей клуши». «Твоя Киса». И подпись – Иван Петрович.
Смысл доходил медленно, болезненными толчками. Иван Петрович. Автосервис. Андрей часто ездил в сервис в последние полгода. Говорил, что машина барахлит, то подвеска, то масло, то какие-то датчики. «Старая уже ласточка, Галь, требует ухода». А она верила. Жалела его, что он столько времени проводит в гаражах, давала деньги из семейного бюджета на «запчасти».
Андрей заметил ее взгляд. Заметил, как побелело ее лицо. Он быстро, дерганым движением схватил телефон и сунул его в карман брюк.
– Галь, ты чего? Загадывай желание, куранты бьют! – голос его дрогнул, в нем проскользнули истеричные нотки.
Галина медленно подняла на него глаза. В них не было слез. Только холодное, опустошающее понимание. Двадцать пять лет. Четверть века. И «клуша».
– Иван Петрович, значит? – тихо спросила она. Голос был чужим, хриплым.
Андрей поперхнулся воздухом.
– Какой Иван Петрович? Ты о чем? Это механик поздравил, спам рассылка, наверное. Всем клиентам шлют.
– Механик называет тебя «своим тигром»? – Галина встала. Стул с противным скрежетом отодвинулся по паркету. – И ждет без белья?
Лицо Андрея пошло красными пятнами. Он попытался улыбнуться, но вышла жалкая гримаса.
– Галя, ты что, в чужие телефоны подглядываешь? Это неприлично! И вообще, ты не так поняла. Это шутка. Парни в сервисе дурачатся, приколы у них такие.
– Покажи, – Галина протянула руку. – Дай телефон. Если это шутка механика, я посмеюсь вместе с тобой. Покажи переписку.
Андрей вжался в спинку стула, инстинктивно прикрывая карман рукой.
– Я не обязан тебе ничего показывать! У человека должно быть личное пространство! Ты мне сцену ревности устраиваешь под бой курантов? Ты совсем спятила на старости лет?
Гимн заиграл по телевизору. Люди на экране радовались, салюты взрывались. А в квартире повисла тяжелая, душная тишина.
– На старости лет... – повторила Галина. – Значит, я старая клуша, а там у тебя молодая киса?
– Я этого не говорил! – взвизгнул Андрей. – Ты сама все придумала! Прекрати истерику, давай выпьем шампанского и успокоимся.
Галина посмотрела на накрытый стол. На утку, которую она мариновала сутки. На салаты, нарезанные ее руками. На хрусталь, который она доставала из серванта только по великим праздникам. Все это вдруг показалось ей бутафорией. Декорацией к дешевому спектаклю, в котором она играла роль дурочки.
Она молча развернулась и вышла из кухни.
– Галя! Галя, ты куда? – Андрей вскочил, но не пошел за ней, оставшись стоять у стола, нервно поглядывая на телефон.
Галина вошла в спальню. Включила верхний свет, который безжалостно осветил их супружеское ложе. Покрывало, которое она выбирала под цвет штор. Подушки, на которых они спали столько лет. Она подошла к шкафу–купе, с грохотом отодвинула дверцу.
На верхней полке лежал большой чемодан на колесиках. Тот самый, с которым они ездили в Турцию три года назад. Последний их совместный отпуск, когда Андрей уже тогда, кажется, был каким-то отстраненным, постоянно сидел в телефоне у бассейна. Галина сдернула чемодан, он тяжело ударился об пол.
Она расстегнула молнию и откинула крышку. Затем начала методично, охапками, выгребать вещи мужа с полок. Свитера, джинсы, футболки. Все летело в чемодан бесформенной кучей. Она не складывала, не разглаживала. Просто кидала.
– Ты что творишь? – Андрей появился в дверях. Его глаза округлились. – Ты больная? Новый год на дворе!
– Вот именно, – процедила Галина, не останавливаясь. Она выдвинула ящик с носками и нижним бельем и перевернула его над чемоданом. – Новый год. Новая жизнь. У тебя – с Кисой. У меня – без предателя.
– Галя, прекрати! Это просто переписка! Ничего не было! – Андрей подбежал к ней, попытался схватить за руки.
Галина оттолкнула его с неожиданной силой. Адреналин бурлил в крови, придавая ей ярость валькирии.
– Не трогай меня! – рявкнула она так, что Андрей отшатнулся. – Ничего не было? «Жду, когда вырвешься»? Ты поэтому меня торопил с ужином? Поэтому дергался весь вечер? Хотел пожрать, выпить и свалить к ней, сказав мне, что другу плохо или что на работе авария?
Андрей молчал. По его бегающим глазам она поняла, что попала в точку. Сценарий был именно таким. Он планировал встретить полночь с женой, для галочки, а потом сбежать к любовнице продолжать веселье.
– Уходи, – сказала Галина тихо. – Прямо сейчас.
– Куда я пойду? Ночь на дворе! Первое января! Ты в своем уме? Это моя квартира тоже!
– Квартира досталась мне от родителей, Андрей. Ты здесь только прописан. И я тебя выпишу сразу после праздников. А сейчас – вон! К Ивану Петровичу. В автосервис. Пусть он тебя греет.
Она захлопнула чемодан. Вещи торчали из-под молнии, замок не сходился, но ей было плевать. Она с силой надавила коленом, застегнула молнию кое-как, оставив рукав рубашки свисать снаружи.
– Галя, давай поговорим завтра. Мы оба выпили... – начал было Андрей, меняя тактику на умиротворяющую.
– Я не выпила ни глотка, – отрезала она. – И говорить нам не о чем. Двадцать пять лет... Я тебе доверяла. Я пылинки с тебя сдувала. А я, оказывается, клуша.
Она схватила чемодан за ручку и покатила его в коридор. Колесики гулко стучали по ламинату. Андрей семенил следом, хватаясь за голову.
– Ты рушишь семью из-за ерунды! Подумай о детях! Что Артем скажет?
– А вот детям я сама все расскажу. И покажу скриншот, если ты сейчас не уберешься. Думаю, Артем оценит, как папа называет маму.
Андрей побледнел. Мнение сына для него было важно, он всегда строил из себя образцового отца.
В прихожей Галина открыла входную дверь. Из подъезда пахнуло прохладой и чьей-то пригоревшей едой. Слышались крики «Ура!» и звон бокалов у соседей.
– Забирай куртку, – скомандовала она.
Андрей, понимая, что она не шутит, начал медленно, с неохотой натягивать пуховик. Он все еще надеялся, что это просто показательная порка, что сейчас она расплачется, начнет бить посуду, а потом простит.
– Галюнь, ну куда я пойду? Ну хватит цирка. Ну оступился, с кем не бывает? Бес попутал. Это просто интрижка, ничего серьезного. Я же тебя люблю.
Эти слова стали последней каплей. «Люблю» после «клуши» звучало как издевательство.
– Вон! – Галина вытолкнула чемодан на лестничную площадку.
Он проехал пару метров и врезался в перила. Рукав рубашки сиротливо болтался, как белый флаг капитуляции.
Андрей вышел следом, не застегнув куртку, в домашних тапочках.
– Ботинки! – напомнила Галина и швырнула ему под ноги зимние ботинки. – И ключи на тумбочку.
– Ты пожалеешь, Галина! Ты одна останешься! Кому ты нужна в пятьдесят лет? – злоба наконец прорвалась сквозь маску раскаяния. Лицо его перекосилось. – Да я терпел твои борщи и твою скукоту годами! Киса, между прочим, молодая и живая, а ты – заезженная пластинка!
– Вот и отлично, – Галина почувствовала странное облегчение от его слов. Маски были сброшены. Перед ней стоял не муж, а чужой, злобный мужичонка. – Надеюсь, Киса умеет готовить утку.
Она захлопнула дверь прямо перед его носом. Щелкнула замком на два оборота. Потом накинула цепочку.
Прислонившись спиной к холодному металлу двери, она слушала. С площадки доносилась возня, мат, стук ботинок. Андрей переобувался. Потом послышался звук колесиков удаляющегося чемодана и звук вызываемого лифта. Двери лифта открылись и закрылись. Тишина.
Галина сползла по двери на пол. Ноги дрожали. Сердце колотилось где-то в горле. Она сидела на коврике в прихожей, в своем шикарном бархатном платье, и смотрела на пустую вешалку, где только что висела куртка мужа.
Слез по-прежнему не было. Был шок. Как после аварии, когда еще не чувствуешь боли, но видишь, что машина разбита всмятку.
Она просидела так минут десять. Потом встала, одернула платье и пошла на кухню.
Там ничего не изменилось. Телевизор все так же работал, теперь там показывали какой-то мюзикл. Шампанское в бокалах перестало пускать пузырьки. Утка на блюде начала остывать, жир на ней уже не блестел так аппетитно.
Галина подошла к столу. Взяла свой бокал.
– Ну, с Новым годом, Галя, – сказала она вслух пустой комнате. – С новой жизнью.
Она выпила шампанское залпом, как воду. Оно показалось ей безвкусным.
Потом взгляд ее упал на подарок для Андрея. Красивая коробочка с часами. Дорогие, швейцарские. Она копила на них три месяца, откладывая с премий.
Галина взяла коробку. Открыла. Часы блеснули хромом.
– Ничего, – прошептала она. – Артему отдам. Или продам и куплю себе путевку в санаторий.
Она села на место Андрея. Взяла вилку и попробовала салат. Вкусно. У нее всегда все получалось вкусно. И дом у нее был чистый. И сама она была ухоженная. «Клуша». Это слово засело в голове занозой. Но теперь, когда Андрея не было рядом, оно начало терять свою силу. Разве клуша выставила бы мужика в новогоднюю ночь? Клуша бы проглотила, сделала вид, что не заметила, поплакала бы в подушку и стала бы стараться еще лучше угодить.
А она выставила. Значит, не клуша. Значит, женщина с гордостью.
Телефон Галины пиликнул. Она вздрогнула, думая, что это Андрей пишет гадости или мольбы о прощении. Но это было сообщение от дочери.
Фотография: Лена и ее муж на пляже, в шапках Санта-Клауса, держат кокосы с трубочками. Подпись: «Мамулечка и папуля! С Новым годом! Мы вас очень любим! Как вы там? Наверное, объедаетесь маминой уткой? Целуем!»
Галина смотрела на фото загорелой, счастливой дочери. На ее улыбку. Лена была похожа на нее в молодости.
Слезы наконец прорвались. Но это были не слезы отчаяния, а слезы очищения. Она плакала от обиды за себя, за потраченные годы, за то, что так слепо верила. Она плакала и ела оливье прямо из салатника, большой ложкой, чего никогда себе не позволяла.
Потом она вытерла лицо салфеткой. Набрала сообщение дочери: «С Новым годом, мои родные! У нас все хорошо. Папа... папа вышел проветриться. Люблю вас».
Она не стала портить им праздник. Расскажет потом. Через неделю. Сейчас это была только ее битва и только ее победа.
Галина встала и подошла к окну. Девятый этаж. Внизу, во дворе, кто-то запускал фейерверки. Разноцветные огни вспыхивали в небе, освещая заснеженные крыши машин.
Где-то там, внизу, брел Андрей с чемоданом. Она представила, как он катит его по сугробам, пытаясь вызвать такси. В новогоднюю ночь такси стоит космических денег, да и ждать его придется долго. А «Киса»... Ждет ли она его с чемоданом? Одно дело – принять любовника с подарками и шампанским на пару часов. И совсем другое – принять мужика, которого выгнала жена, с кучей мятого барахла, без денег (карточки-то все были привязаны к ее счету, кроме его зарплатной, на которой вечно было пусто) и с проблемами.
Галина усмехнулась. Романтика «автосервиса» разобьется о быт быстрее, чем этот фейерверк догорит в небе.
Она вернулась к столу, взяла ножку утки и вгрызлась в сочное мясо. Аппетит проснулся зверский. Она ела и чувствовала, как с каждым куском к ней возвращаются силы.
Внезапно в дверь позвонили. Длинный, настойчивый звонок.
Галина напряглась. Вернулся? Будет ломать дверь?
Она подошла к глазку, стараясь не шуметь. На площадке стояла соседка, тетя Валя, в цветастом халате и с тарелкой, накрытой полотенцем.
Галина выдохнула и открыла дверь.
– Галочка, с Новым годом! – прокричала тетя Валя, уже слегка навеселе. – Мы тут пирогов напекли, с капустой, горячие еще! Дай, думаю, угощу соседей. А чего это у вас тихо так? Андрюха где? Я видела, он с чемоданом у лифта стоял, мрачный такой. Уехал куда? В командировку, что ли?
Галина посмотрела на соседку. На румяные пироги.
– Уехал, теть Валь, – спокойно ответила она. – В командировку. Длительную. Насовсем.
Тетя Валя округлила глаза, ее брови поползли вверх.
– Да ты что? В новогоднюю ночь? Ох, батюшки... Поругались, что ли?
– Нет, – Галина улыбнулась, и это была настоящая, светлая улыбка. – Наоборот. Разобрались. Заходи, тетя Валя. У меня утка стынет и шампанское открыто. А одной мне много.
Тетя Валя секунду колебалась, переваривая информацию, а потом махнула рукой:
– А и зайду! Мой-то храпит уже, напраздновался, ирод. А мы с тобой посидим.
Они сидели на кухне до трех утра. Ели утку, пироги, пили шампанское и наливку. Галина не стала рассказывать подробности про «Кису» и «клушу», сказала просто, что узнала про измену. Тетя Валя, женщина с богатым жизненным опытом, не лезла в душу, только подливала и говорила: «И правильно сделала. Гнать их надо, кобелей, если совесть потеряли. Ты баба видная, красивая, у тебя еще очередь выстроится».
И Галина верила. Впервые за долгое время она смотрела в будущее не со страхом, а с интересом.
Утром она проснулась не от храпа мужа, а от солнечного луча, бьющего в окно. Голова была ясной. Квартира была наполнена тишиной, но не пустой и пугающей, а звенящей и чистой.
Галина прошлась по комнатам. Собрала вещи Андрея, которые не попали в чемодан – бритву в ванной, тапочки, зарядку для телефона, пару книг. Сложила все в большой мусорный пакет. Выставит потом к мусоропроводу.
Она заварила себе кофе, настоящий, молотый, а не растворимый, который любил пить Андрей, чтобы побыстрее. Села у окна.
Телефон снова пиликнул. Сообщение от Андрея.
«Галь, протрезвела? Я у друга кантуюсь. Это все недоразумение. Давай поговорим спокойно. Я готов простить тебе эту выходку».
Галина рассмеялась вслух. Громко, заливисто. «Он готов простить». Какая прелесть.
Она нажала кнопку «Заблокировать». Затем зашла в банковское приложение и заблокировала дополнительные карты, которыми пользовался муж.
Допила кофе. Посмотрела на свое отражение в зеркале. Немного припухшие глаза, но кожа свежая, румянец на щеках.
– Ну, здравствуй, новая жизнь, – сказала она своему отражению. – Кажется, мы с тобой подружимся.
Она включила музыку – что-то энергичное, танцевальное – и начала убирать со стола. Впереди был целый год. И этот год будет принадлежать только ей.
Если вам понравился рассказ, буду рада вашим лайкам и подписке на канал. Поделитесь в комментариях, как бы вы поступили на месте героини?