Здравствуйте, друзья! Знаете, есть такие истории в нашем искусстве, которые со стороны кажутся воплощением мечты. Династия, слава, признание, продолжение дела всей жизни отца. Но если заглянуть за кулисы этого благополучного фасада, открывается совсем другая картина — картина тихого отчаяния, несостоявшейся личной жизни, сломанных судеб и одинокой старости.
История семьи Евгения Самойлова — легенды советского театра и кино — именно такая. Он, отдавший сцене 70 лет и бесконечно влюбленный в свое дело, яростно отговаривал детей идти по его стопам. Он видел изнанку профессии и не хотел ее для самых дорогих людей. Но они не послушали. И их жизнь, увы, доказала его правоту с жестокой, беспощадной точностью.
Часть 1: Случайный студент и любовь на всю жизнь. Как все начиналось
Евгений Самойлов, будущий народный артист СССР, родился в Санкт-Петербурге в семье, далекой от театра. Его главной страстью с детства была живопись.
Родители водили его по музеям и галереям, а отец, хоть и прививал сыну любовь к театру, не видел в том особой страсти. Судьбоносный поворот случился в старших классах почти анекдотично. Один из приятелей Евгения, мечтавший о сцене, попросил его составить компанию на прослушивании в театральное училище — просто для моральной поддержки.
Ирония судьбы была в том, что из двоих юношей приняли только Самойлова, который даже не готовился. Педагогом оказался сам Николай Ходотов, актер императорских театров. Решив, что шанс упускать нельзя, Евгений начал учиться. И случилось невероятное: уже через несколько месяцев бывший художник был поглощен миром сцены целиком. Репетиции, этюды, запах кулис — это стало его новой вселенной, в которую он попал случайно, но остался навсегда.
В этой же вселенной он встретил и свою любовь. На одном из творческих вечеров, читая стихи, он заметил в зале прекрасную девушку с грустными глазами.
Ею оказалась восемнадцатилетняя Зинаида Левина, выросшая в интеллигентной семье польских евреев. Она, как и он, с детства впитывала искусство, прекрасно разбиралась в театре и виртуозно играла на пианино. Правда, училась на практическую специальность — инженера.
Между молодыми людьми мгновенно возникло взаимное притяжение. Общих тем для разговоров было бесконечно много: от последней премьеры до философских споров об искусстве.
Они поженились в тот же год. Зинаида стала для Евгения не просто женой, а самым близким другом, советчиком, опорой и музой. Он позже говорил, что она была его «второй половинкой в самом высоком смысле этого слова: той, с кем можно делиться абсолютно всем — от творческих мук до бытовых мелочей».
Когда в 1934 году родилась их дочь Татьяна, Зинаида, окончившая вуз, оставила инженерную карьеру и полностью посвятила себя семье, создав тот самый надежный тыл, без которого немыслим успех творческого человека.
Часть 2: «Не идите в артисты!» Отец, который видел изнанку рая
Карьера Евгения Самойлова стремительно пошла вверх. Через знакомого родственника Зинаиды он попал в театр к самому Всеволоду Мейерхольду, своему кумиру.
Позже были ведущие роли в Театре Революции (нынешнем Театре им. Маяковского), а в кино — оглушительная слава после ролей в «Щорсе» и «Сердцах четырех». Дом Самойловых всегда был полон гостей из мира искусства, царила атмосфера творчества и высоких дискуссий.
Именно в этой, казалось бы, идеальной для выбора актерской стези атмосфере, Евгений Самойлов совершил парадоксальную вещь. Он настойчиво, раз за разом, говорил своим детям — Татьяне, а позже и появившемуся на свет через 11 лет Алексею — не повторять его путь.
Почему? Потому что он, вкусив и мед славы, и полынь будней, видел профессию насквозь. Он знал цену каждому аплодисменту: это бессонные ночи, нервное истощение, зависимость от воли режиссера, мимолетность успеха, жестокая критика.
Он понимал, что актерство — это не ремесло, а образ жизни, который безжалостно поглощает личное пространство, требует постоянной эмоциональной отдачи и редко оставляет силы на простую, человеческую жизнь вне сцены. Он не хотел этой участи для своих детей.
Татьяна, бойкая и талантливая девочка, сначала, казалось, выбрала другой путь. С детства она мечтала о балете, усердно занималась, и ее успехи были так заметны, что сама Майя Плисецкая предложила взять ее в ученицы. Родители вздохнули с облегчением. Но не тут-то было. В один день Татьяна объявила, что балет бросает и будет поступать в Щукинское училище. Для отца это был удар.
Алексей, наблюдавший за сестрой, тоже загорелся сценой. Родители пытались образумить его, указывая на идеальный слух и предлагая карьеру в музыке. Но Леша был непреклонен.
И Евгений Самойлов, человек мудрый, сделал единственно возможное в такой ситуации. Он смирился. «Я видел их решимость. Оставалось только поддержать и молиться, чтобы они оказались сильнее тех испытаний, которые я для них предвидел», — так он объяснял свой поступок позже.
Часть 3: Взлет и падение Татьяны: Журавль, который улетел в одиночестве
Талант и обаяние Татьяны Самойловой были очевидны. Ее карьера взлетела стремительно, как ракета. Сразу после окончания Щукинского ей, молодой выпускнице, доверили главную роль Вероники в фильме Михаила Калатозова «Летят журавли» (1957). Эта работа стала триумфом — Золотая пальмовая ветвь в Каннах, всемирная слава. Татьяна в одночасье стала звездой мирового уровня, иконой стиля, лицом советского кинематографа.
Но мало кто знал, какую цену она заплатила за этот взлет. В момент съемок она была тяжело больна туберкулезом. Каждый съемочный день давался ей через невероятную физическую боль и слабость. Она не сломалась, отыграв одну из самых пронзительных ролей в истории кино. Но, возможно, именно тогда ее силы были подорваны навсегда.
Следующей звездной ролью стала Анна Каренина в одноименном фильме 1967 года. И снова успех. И снова — зияющая пустота после. Предложений, достойных ее таланта, почти не было. Мировая карьера, которую ей пророчили после Канн, не сложилась — власти не выпускали актрису за границу. Она оказалась в ловушке собственной славы: слишком знаменита для рядовых ролей, слишком «неудобна» для системы — вольная, независимая, яркая.
Еще более беспощадной оказалась ловушка личной жизни. Первый брак с писателем Валерием Осиповым разбился о ее одержимость карьерой. Она не хотела детей, полностью отдаваясь работе. После болезненного развода было еще два замужества, но построить семью не удалось. Лишь в третьем браке, с инженером Соломоном Коганом, она родила сына Дмитрия. Но и этот союз не стал пристанищем. Мальчика растили бабушка и дедушка, чтобы Татьяна могла работать.
Дмитрий, повзрослев, уехал в США, стал врачом, создал семью. Татьяна Евгеньевна осталась одна. В старости, больная, она не смогла последовать за сыном. Она умерла в 2014 году, в свой 80-й день рождения, в полном одиночестве в московской квартире. Той самой цены, которой так боялся ее отец — цены опустошенной личной жизни и горького финала — она заплатила сполна.
Часть 4: Тень отца: Алексей, который «потерял смысл жизни»
Путь Алексея Самойлова внешне казался более ровным, но внутренне — не менее драматичным. Сестра помогла ему попасть в легендарный «Современник» еще во время учебы в театральном институте. После окончания он на долгие десятилетия связал свою судьбу с Малым театром, где служил и его отец. Играл в кино.
Но удовлетворения от профессии он не получал никогда. Позже, уже взрослым состоявшимся артистом, он с горечью признавался: отец был прав. Актерский труд выматывал его дотла, не оставляя энергии ни на что другое. Он жалел о своем выборе.
В личной жизни его тоже преследовали неудачи. Первый брак с актрисой Татьяной Тарасовой распался. Второй, с француженкой, подарил ему дочь Натали, но после развода жена увезла ребенка на родину. Алексей остался один.
Единственным светом и смыслом для него стала забота о престарелых родителях. После смерти матери Зинаиды в 1994 году он буквально вытащил отца из глубокой депрессии, став его опорой.
А когда в 2006 году не стало и Евгения Самойлова, Алексей словно выполнил свою последнюю миссию. «Смысл жизни пропал. Я сделал для родителей все, что мог, а больше мне ничего и не было нужно», — так он описывал свое состояние. Он уволился из театра, в котором проработал более тридцати лет, и замкнулся в своем одиночестве. В 2024 году ему исполнилось 80 лет.
Совпадение или предвидение?
История детей Евгения Самойлова заставляет задаться мучительными вопросами. Был ли его категорический запрет проявлением отцовской гиперопеки или гениальным предвидением? Смогли бы Татьяна и Алексей стать счастливее, выбрав другую стезю? Или трагедия была заложена не в профессии, а в чем-то ином?
Кажется, правда где-то посередине. Евгений Самойлов, безусловно, любил свое дело, но он понимал его тотальную, всепоглощающую природу. Он видел, что для тонких, чувствительных натур его детей (а такими они и были) этот путь может оказаться разрушительным.
Его предостережение было не против искусства, а против той цены, которую оно требует. Цены, которую он сам, будучи человеком иной, более железной закалки и поддержанный удивительной женой, сумел заплатить, не сломавшись.
Его дети, выбрав этот путь вопреки, возможно, так и не обрели той внутренней брони. Они унаследовали талант, но, возможно, не ту степень жизнестойкости, которая необходима, чтобы вынести бремя славы, постоянной публичной оценки и жертв личным счастьем.
Их судьбы — это не обвинение профессии, а грустное напоминание о том, что родительская мудость порой видит дальше юношеского порыва. И что за любой, даже самый блистательный успех, судьба рано или поздно предъявляет счет. А расплачиваться иногда приходится самым дорогим — простым человеческим теплом, которого в их жизни, увы, оказалось так мало.