У нас с мужем был союз, который принято называть «европейским». Без вспышек страсти, без надрывов и драм. Скорее аккуратное партнерство: мы не мешали друг другу, не требовали лишнего, каждому было удобно. Меня это устраивало. Его, как мне казалось, тоже.
Поэтому когда Игорь однажды пришел ко мне с этим своим воодушевленным взглядом и фразой про «дело всей жизни», внутри у меня что-то тихо сжалось. Это было даже не предчувствие беды. Скорее знакомая усталость. Я слишком хорошо знала своего мужа: способностей у него было много, идей — еще больше, а вот умения доводить их до денег в списке не числилось.
— Насть, смотри, тема реально рабочая, — говорил он, почти не мигая. — Перепродажа автозапчастей. Серега нашел поставщика, канал сбыта уже есть. Надо просто зайти в первую партию. Сто тысяч. Через месяц вернем сто пятьдесят. Без рисков.
Серегу я тоже знала. Человек с вечным потенциалом и хроническим отсутствием результата. За десяток лет он успел сменить больше работ, чем я — телефонов. Везде уходил с формулировкой «меня не поняли».
Но Игорь смотрел на меня так, будто от моего ответа зависела не сделка, а его право дышать. Я вспомнила, как полгода назад отказала ему в покупке дорогущего спиннинга. Тогда я неделю выслушивала, что не поддерживаю, не верю, подавляю и вообще «убиваю в нем мужчину».
В этот раз мне не хотелось снова быть той, кто убивает. Хотелось быть взрослой, спокойной, «мудрой женой».
— Ладно, — сказала я. — Я переведу. Но имей в виду: это деньги на лоджию. Если они пропадут, мы еще год будем смотреть на голый бетон.
— Ты не пожалеешь, — просиял он. — У меня самая лучшая жена.
Я перевела деньги. Сто тысяч исчезли с моего накопительного счета и тут же осели на его карте. Игорь почти сразу куда-то умчался — «на встречу», а я осталась одна на кухне с чашкой остывающего чая и странным чувством, что сделала что-то не то.
Прошла неделя. Игорь был подозрительно бодр. Обычно его авантюры довольно быстро начинали давить на нервы, он становился дерганым, раздражительным. А тут — наоборот. Он шутил, улыбался, напевал.
Купил себе новую рубашку, сменил парфюм. Стал задерживаться на работе, объясняя это тем, что они с Серегой «выстраивают логистику». Все выглядело слишком легко.
Вся эта история закончилась глупо и даже банально. В субботу утром Игорь ушел в душ, оставив телефон на тумбочке. Экран загорелся от входящего уведомления оператора.
Я никогда не лазила в его телефон. Считала это унизительным и для себя, и для партнера. Но короткая строка на экране заставила меня замереть.
«Услуга “Тариф для влюбленных” успешно продлена. С вашего счета списано…»
Какой еще тариф? Мы много лет были на одном семейном плане, который я оплачивала автоматически. Никаких «влюбленных» в нашем контракте не значилось.
Рука потянулась к телефону сама. Пароль я знала — дата нашего знакомства. Я не полезла в переписки, мне это было не нужно. Я открыла приложение оператора. Мне важно было понять, что это за услуга и, главное, с кем.
В личном кабинете все было предельно ясно. Подключено три недели назад. Безлимит на звонки и сообщения с одним номером, общий интернет-пакет. И номер был указан.
Цифры я не запомнила, но знала, как проверить. Скопировала и вбила в поиск мессенджера.
С экрана смотрела девушка. Молодая, яркая, ухоженная. Красная помада, селфи в зеркале офисного туалета. В статусе: «Жизнь начинается сейчас».
Катя. Та самая новая коллега из отдела продаж, о которой Игорь упоминал пару раз между делом. «Толковая девчонка», говорил он.
И вдруг все сложилось. Новая рубашка. Новый запах. Эти странные задержки. И сто тысяч, ушедшие якобы в бизнес.
Я открыла детализацию расходов — и вот тут по-настоящему накрыло.
Деньги не имели никакого отношения ни к запчастям, ни к Сереге. Они уходили красиво и с размахом.
— 15 000 — бронь глэмпинга на выходные. Те самые, когда он «ездил к маме чинить забор».
— 7 000 — цветочный бутик.
— 12 000 — ресторан с названием, которое я бы не смогла выговорить.
— Переводы на карту Кати. По пять, по десять тысяч. С подписями «на маникюр», «на такси».
Он не строил бизнес. Он покупал ощущение собственной значимости. На мои деньги. На деньги, отложенные на наш дом.
Игорь вышел из душа, напевая, вытирая волосы полотенцем. Увидел меня с телефоном.
— Насть… ты чего?
— Как дела у бизнеса? — спросила я спокойно. — Запчасти идут? Или лучше продается тариф для влюбленных?
Он начал говорить. Что-то про корпоративную связь, выгодные условия, недоразумение. Все то, что в таких ситуациях говорят автоматически.
— А глэмпинг — это что? Командировка? — я показала ему экран.
Он замолчал, а потом сказал фразу, от которой внутри стало даже не больно, а пусто.
— Ты сама виновата. Ты меня задушила своей правильностью. С тобой я никто, а с ней — мужик. Мне нужно было почувствовать себя важным.
Я встала.
— Важным за мой счет? Ты взял у жены деньги, чтобы впечатлять любовницу. Это не про мужественность, Игорь. Это про инфантильность и жадность.
В тот же день я попросила его уйти. Без истерик, без сцен. Просто сказала, что проект закрыт, финансирование прекращено.
Прошел месяц. Лоджия так и осталась с бетонным полом. Деньги вернуть не удалось. Игорь живет у мамы. Катя, узнав, что «перспективный мужчина» обитает в чужой квартире и ездит на машине в кредит, быстро исчезла из его жизни, сменив статус на «В активном поиске».
А я? Я жалею только о том, что не прислушалась к себе раньше. Всего на три недели раньше — и не было бы этого урока за сто тысяч.
Теперь я знаю точно: если мужчине нужны чужие деньги, чтобы почувствовать себя мужчиной, он им не станет никогда.