Ещё утром ничто не предвещало беды. Я проснулась от солнечного луча, пробившегося сквозь занавески, потянулась к телефону — проверить погоду и планы на день. В кухне пахло кофе и свежими тостами: муж, как всегда, встал раньше и готовил завтрак.
— Доброе утро, — улыбнулась я, входя на кухню.
— Привет, — он поднял глаза от сковородки. — Яйца с беконом или омлет?
— Давай омлет, — я чмокнула его в щёку, вдохнула аромат кофе. — Сегодня столько дел: нужно забрать заказ из ателье, потом к маме…
— Отлично, — он улыбнулся в ответ. — Я после обеда уезжаю на встречу, вернусь к ужину.
Всё как обычно. Рутина, в которой мы жили последние пять лет. Уютная, предсказуемая, почти идиллическая. Я даже поймала себя на мысли: «Как же мне повезло».
Я уехала по делам, периодически проверяя телефон — никаких тревожных сообщений, никаких предчувствий. В голове крутились мысли о новом платье для корпоратива, о меню на ужин, о том, что надо бы купить цветов для балкона. Заехала в кафе, заказала капучино, листала журнал, отмечала понравившиеся образы. Жизнь текла размеренно, словно река в солнечный день.
Вернулась домой раньше, чем планировала: ателье оказалось закрыто на пересчёт. Поднимаясь по лестнице, я улыбалась — представилось, как муж встретит меня у двери, как мы вместе доделаем ремонт в гостевой комнате, обсудим, какие обои выбрать. В воображении уже расцветали узоры, слышался его смех над моими идеями.
Ключ повернулся в замке легко, почти бесшумно. Я вошла, поставила сумку на тумбу, сняла туфли. Из кухни доносился запах остывающего кофе — тот самый, родной аромат, который столько лет ассоциировался у меня с домом.
— Дорогой? — позвала я, снимая пальто.
Тишина.
Странно. Он никогда не уходил, не предупредив. Я прошла по коридору, заглянула в гостиную — пусто. Направляясь к спальне, услышала приглушённые голоса. Смех. Знакомый смех.
И замерла.
Дверь была приоткрыта. Всего на ладонь. Но этого хватило.
На нашей кровати, на наших подушках, в нашем доме — муж и моя сестра. Она смеялась, откинув голову, а он… он держал её за руку. Их пальцы переплелись так естественно, будто это было привычным жестом.
Время остановилось.
В голове пронеслось: «Это сон. Это неправда. Это чья‑то глупая шутка». Я даже ущипнула себя за запястье — больно. Значит, не сплю.
Но звуки были реальными. Голоса — их. Постель — наша. Комната — наша. Жизнь — уже не моя.
Я сделала шаг назад. Потом ещё один. Тихо, как призрак. Вышла из квартиры, закрыв дверь так же бесшумно, как вошла.
На улице шёл дождь. Холодный, осенний, такой же серый, как мои мысли. Я шла, не замечая капель, стекавших по лицу, не чувствуя холода. В голове крутилось: «Почему? Как? Когда?»
Сестра. Моя младшая сестрёнка, которую я защищала от дворовых мальчишек, которой помогала с уроками, которую приводила на свои свадьбы (да, у меня было две неудачные попытки до него)… Она. С ним.
Я села на скамейку в парке неподалёку. Руки дрожали. Телефон в кармане вибрировал — муж, наверное, заметил, что я вернулась и не зашла в спальню. Или сестра.
Не стала смотреть.
Вместо этого разглядывала капли на листьях, слушала, как дождь стучит по асфальту. Вспоминала. Вспоминала всё: как сестра в детстве пряталась за моей спиной, когда боялась темноты; как мы вместе выбирали ей платье на выпускной; как она смеялась над моими шутками. И как он, мой муж, говорил, что ценит нашу семью, нашу честность.
«Как долго это продолжается?» — думала я, глядя на мокрые листья под ногами.
Дома я появилась через три часа. Вымокшая, холодная, но удивительно спокойная. В квартире пахло тем же кофе, но теперь этот запах вызывал тошноту.
Они сидели на кухне. Оба.
— Где ты была? — муж вскочил при моём появлении. — Мы волновались!
«Мы». Это «мы» резануло слух.
— Я видела, — сказала я тихо. — Всё видела.
Сестра побледнела. Муж замер.
— Это… — она попыталась встать. — Это не то, что ты подумала…
— А что я подумала? — мой голос звучал странно — ровно, почти безразлично. — Что мой муж и моя сестра проводят время вместе? Что они смеются над чем‑то, что должно быть только между нами?
— Мы хотели тебе сказать, — муж наконец нашёл слова. — Но не знали, как…
— Не знали, как? — я рассмеялась. — А как насчёт «Дорогая, я влюбился в твою сестру»? Или «Знаешь, мы встречаемся уже полгода»?
— Это случилось не сразу… — начала сестра.
— Не сразу, — повторила я. — Значит, вы давали этому расти. Кормили. Берегли. А меня держали в неведении.
Молчание.
— Ты же всегда была для меня примером, — вдруг сказала сестра. — Сильная, умная, красивая. Я хотела быть такой же. А потом… потом поняла, что хочу быть с ним.
— И ты решила взять то, что принадлежит мне? — я посмотрела ей в глаза. — Моего мужа? Мой дом? Мою жизнь?
Она опустила взгляд.
— Я люблю его, — прошептала.
— А я? — я повернулась к мужу. — Ты?
Он молчал.
— Знаешь, что самое обидное? — я улыбнулась. — Не то, что вы вместе. А то, что я доверяла вам обоим. Больше, чем себе.
Слова повисли в воздухе, тяжёлые, как свинцовые гири. Я смотрела на них — двух самых близких людей, которые вдруг стали чужими.
Я ушла в ту же ночь. Взяла сумку, сложила самое необходимое, оставила ключи на столе.
— Куда ты? — муж бросился за мной.
— Туда, где меня не предадут.
— Но это наш дом!
— Больше нет.
Он остановился в дверном проёме, смотрел, как я спускаюсь по лестнице. Я не обернулась.
Мама открыла дверь без слов. Обняла, как в детстве, когда я приходила с разбитыми коленками. Её руки, тёплые и надёжные, говорили больше, чем любые слова.
— Чай? — спросила она.
— Да, — я наконец заплакала. — И… можно я останусь?
— Конечно, — она гладила меня по голове. — Всегда можно.
Мы сидели на кухне, пили чай с малиновым вареньем — моим любимым. Мама не задавала вопросов, просто была рядом. И в этом молчании я нашла то, чего так долго искала: покой.
Прошло три месяца.
Я переехала в другую квартиру — маленькую, но свою. Нашла новую работу, записалась на курсы рисования. Научилась готовить то, что люблю, а не то, что «полезно для семьи». Каждое утро начинала с чашки кофе и списка дел — простых, личных, только моих.
Квартира стала моим убежищем. Я перекрасила стены в мягкий бежевый цвет, развесила на них свои рисунки, которые давно пылились в шкафу. На подоконнике стояли горшки с травами — розмарин, мята, базилик. Я ухаживала за ними, как когда‑то за розами в саду.
С сестрой мы не общались. Она звонила, писала, просила прощения. Я не отвечала. Не потому, что не могла простить, а потому, что пока не хотела. В каждом её сообщении я чувствовала попытку оправдаться, а мне нужно было время — время, чтобы понять, кто я теперь, без них.
Муж тоже пытался связаться. Однажды пришёл к моей новой квартире. Стоял под окнами, держал в руках букет моих любимых цветов — белых лилий. Я смотрела на него из‑за занавески и понимала: больше не больно. Просто пусто.
Тогда я впервые задумалась: а любила ли я его? Или любила образ, который сама создала?
Сегодня утром я проснулась рано. За окном светило солнце, на подоконнике цвела герань, которую я купила на прошлой неделе. Её нежные лепестки, розовые с белой каймой, напоминали: красота живёт даже в самых хрупких вещах.
На столе — чашка кофе, блокнот с планами, книга, которую давно хотела прочитать. Рядом — кружка с горячим чаем, аромат которого наполнял комнату спокойствием. Я открыла окно, вдохнула свежий воздух. Где‑то вдалеке слышался смех детей, лай собаки, шум проезжающих машин. Жизнь шла вперёд.
Телефон зазвонил. Это была сестра.
— Пожалуйста, давай встретимся, — её голос дрожал. — Я знаю, что виновата. Но я хочу всё объяснить.
Я молчала, глядя в окно, на людей, спешащих по своим делам. На жизнь, которая продолжалась.
— Хорошо, — сказала я наконец