***
Следующие пару часов я пыталась уснуть, но неумолимые факты, озвученные моими гостями, уже ломились на суд. Или, по крайней мере, громогласно требовали немедленного осмысления.
Я как могла, спорила сама с собой, пытаясь убедить, что даже если я что-то и пойму во всей этой истории, то помочь ничем не смогу. Потому как... И всё сначала по кругу.
В конце концов я поняла, что не усну, встала и пошла к бару. Мне срочно требовался допинг. Коньяка я больше не нашла. Пришлось открыть бутылку водки и апельсиновый сок. Коктейль вышел убойный из-за выбранных впопыхах пропорций, однако мне было в данный момент на пропорции плевать.
Итак, что же это получалось? Как-то подозрительно совпадали по времени смерть Киры и пропажа её брата Алексея.
Лёхину сестру я помнила смутно. Девушка она была самостоятельная и, окончив школу, уехала куда-то поступать. Была замужем, но, также, как и я, довольно быстро разочаровалась в избраннике и развелась. Детей у неё не было. Видимо поэтому, молодая и интересная, она рванула к брату в гости на Байкал, где и познакомилась с австралийцем, невесть как оказавшемся в одном из рыбацких посёлков по каким-то торговым делам. Помнится, об этом мне Мария Борисовна рассказывала, в подробностях описывая и радуясь за удачно сложившуюся в конечном итоге судьбу дочери.
Австралиец за Кирой приударил от души, а потом позвал замуж. А получив отказ, не отступился.
Перед отъездом ухажёр сделал девушке очередное предложение и даже подарил дорогущее кольцо. Только поэтому скорее всего расчувствовавшаяся девушка не смогла сказать «нет», хотя и «да» не сказала тоже.
Австралиец пообещал вернуться через месяц и уехал, оставив несостоявшуюся невесту с целым состоянием на безымянном пальце.
Что я бы сделала на её месте? А не знаю. Возможно тоже растерялась бы. Девушка растерялась. Вместо того, чтобы вернуться домой, всё тянула и тянула с отъездом.
И дождалась. Австралиец не забыл о своём предложении и вернулся через месяц, как и обещал. Причём выглядел как настоящий миллионер. Девушка видимо от радости, что больше не нужно переживать, сказала «да», и молодые отправились во Владивосток оформлять отношения. А затем отбыли в Австралию.
Поначалу было всё отлично. Сестра писала Лёхе, что счастлива. А потом пришла печальная весть - Кира попала в дорожную аварию. Со смертельным исходом.
А потом пропал и Лёха. А к Людмиле пришли дюжие хлопцы спрашивать про некую антикварную вещицу. Хорошо, что вмешался брат Михаил. Однако, с тех пор за ними следили. И даже обыскали Лёхину квартиру.
Михаил посовещался с сестрой и решил вызвать меня на разборки, в общем то справедливо полагая, что если Лёха и спрятал чего, то надёжней места, чем у меня, не найти. Я с этим не могла никак согласиться. Но меня никто не спросил.
Михаил, номинально исполняя обязанности замдиректора в одной из фирм, принадлежащих семье, устроил мне вызов.
Людмила ожидала меня в спа-салоне подруги, чтобы поговорить без свидетелей, но Ильяс спутал карты. И пришлось им с Михаилом ехать к нам в гостиницу.
Судя по поведению Михаила, семья Родиных была весьма крутой. По ходу Михаил обмолвился, что раньше был военным. И отец у них тоже бывший военный, а теперь далеко не последний человек в городе. Брат вообще в органах... Сказано всё это было со смыслом, и я поняла, почему рыбка на уху нам досталась совершенно бесплатно.
Тут мне стало страшно. Если Михаил и его семья защищают Людмилу и Лёху, это понятно. Но меня-то тут никто защищать не станет. Я не член их семьи. И значит при первом же аврале я первый кандидат под раздачу?
И ещё. Интересно, что же там в коробке.
Я с грустью посмотрела на сумку и тут же запретила себе даже думать на столь щекотливую тему. Любопытство не одну кошку сгубило. Эта вещь не моя. И коробку я открывать не буду.
Расстроенно повздыхав, я уставилась на пустой фужер. Коктейль кончился. Значит, пора спать. Утро вечера всяко мудренее.
***
Утро подкралось незаметно. Открыв глаза, я отметила несколько робких солнечных лучей на подушке и поняла, что проспала. На часах было одиннадцать.
Странно. И где мой босс? Уж не улетел ли домой без меня? С него станется. Между прочим, мои билеты на обратный рейс у него.
Я поспешно встала, наскоро умылась, оделась по-деловому на всякий случай и отправилась стучать в номер сорок три.
Мне никто не открыл. Пришлось позвонить по сотовому.
- Да, - раздался в трубке раздражённый голос Ильяса.
- Ты где?
- Не твоё дело. Сиди в гостинице и никуда не выходи. Я скоро.
Ох не хорошо. Надеюсь, он не отправился на поиски директора холдинга? И тут меня пронзила ещё одна догадка. Мой деятельный босс наверняка подкараулил моих вчерашних гостей, и теперь, скорее всего, знает больше меня.
- Ильяс, немедленно возвращайся. Надо поговорить.
- Поздно. Вчера надо было разговаривать.
Отбой.
И что теперь мне думать? Ждать? Ждать, больше ничего не остаётся.
Чтобы хоть немного успокоить нервы, я решила позавтракать.
В ресторане народу было немного, как и вчера.
Доев омлет, я придвинула поближе чашку с чаем, но подняв глаза, увидала, как за стол подсаживается взвинченный Ильяс.
- Завтракаем?
- Ну да. Ты велел ждать. Я жду.
Жду, рассматриваю босса и невооружённым взглядом вижу подтверждение своим догадкам - ему известно то, что известно мне. А может быть даже и больше. Стало грустно.
- Зачем ты во всё это влез, Ильяс? Вызвали именно меня, не тебя. Это не твоё дело.
- Да? А чьё, твоё? Ты хоть понимаешь, во что ввязалась?
- Я лично никуда не ввязывалась. Это ты меня направил в командировку, если ещё помнишь. И вообще, мы собирались менять билеты. Ты что, уже передумал?
- Нет, не передумал. Отсюда надо валить. И срочно. Моё мнение со вчерашнего дня не изменилось. Особенно после беседы с Лёхиными родственничками. Я понимаю, что ты не хотела, чтобы я знал. Только я уже давно не ребёнок, которому можно сказать «Нет, Ильяс». Не получится, Лёль. Мальчик вырос, и давно привык быть в курсе происходящего вокруг.
- Ну, отлично. Ты в курсе. Ну и как? Полегчало?
Ильяс громко стукнул об стол, укладывая барсетку рядом с меню.
- Нет, не полегчало. И уже, думаю, не полегчает. Никогда.
К нам подошёл официант, и Ильяс углубился в меню.
Я смотрела на него и думала, что наверное всё-таки мы были очень к нему жестоки. Хотя, не пройди Ильяс то испытание, стал бы он настоящим мужчиной? Сейчас передо мной сидел именно мужчина, которому, пожалуй, я бы доверила собственную жизнь. И он прав, черт возьми, мальчик вырос.
- Так что будем делать, Ильяс?
Босс посмотрел на меня исподлобья угрюмо и проворчал.
- Не знаю. Ты точно от него ничего не получала?
- Точно, - соврала я не моргнув глазом.
- Тогда, не знаю. Уехать нам теперь не дадут.
- Чего хотят?
- Посылку.
- Я Михаилу сказала, что посылка, возможно, лежит на почте...
И тут в моей голове быстро завертелись мысли. Так, если нас не отпускают, то значит будут проверять. Кто-то позвонит знакомому оперу в наш город, тот придёт на почту и выяснится, что посылка была получена мною в день отъезда, и тогда... Тогда мне трындец. Причём, полный.
- Ильяс... Нам надо бежать. Немедленно. У тебя тут какие-нибудь связи имеются?
Глядя в мои глаза, полные ужаса, Ильяс осознал всю степень попадалова, отбросил вилку, которую крутил в руке, и схватив барсетку, прорычал.
- Идём.
***
Алексей Пехов никогда не стремился к обогащению. Даже когда постперестроечные двухтысячные разрешили зарабатывать летным делом и появились частные аэродромы. Он с детства мечтал летать. Поэтому, когда его мечта наконец осуществилась, и он прибыл к месту постоянной службы, все свои усилия направил на постижение лётного мастерства. И уже не раз с тех пор отпраздновал повышение по службе.
Дальневосточный гарнизон, к которому был приписан теперь уже подполковник Пехов, располагался в нескольких десятках километров от Байкала. Поэтому те редкие часы, когда Алексей не готовился к вылетам и не летал, он посвящал рыбалке.
Для этого ему удалось обзавестись знакомством с несколькими местными рыбаками. Они приютили его моторку, и каждый выходной он проводил на озере с удочкой.
Личная жизнь сложилась как-то незаметно и сама собой. Дочка начальника гарнизона однажды осталась на ночь, а потом не ушла.
Грянувшие внезапно перестроечные времена заставили несколько пересмотреть отношение к жизни начальника гарнизона и лёхиного тестя.
И теперь уже бывший начальник гарнизона оказался в числе тех, кто взялся за наведение порядка в стонущем от бандитских разборок Хабаровске. Вскоре семья Родиных держала город вместе с ещё несколькими военными его уровня.
Алексея и Людмилу перестроечные разборки не коснулись. Они продолжали жить в военном городке. А когда полёты сократились до минимума, Алексей нашёл подработку на частном аэродроме.
Он мечтал перевезти матушку к себе. Особенно, когда сеструха внезапно вышла замуж и уехала в Австралию. Однако, метры не позволяли разместить родительницу с должным комфортом. А к тестю обратиться не позволяла гордость.
Сестра писала из-за границы исправно. И всё у неё было хорошо. До последнего времени.
Вообще, если бы тогда Кира не приехала к нему в отпуск, никогда бы они не встретились с австралийцем по имени Джеймс Хок. Как Хок оказался на Байкале, история умалчивала. Но парень тогда прицепился к сеструхе намертво.
Всё произошло на рыбалке, куда Кира напросилась с Алексеем. Посмотреть на Байкал.
Заплыв к месту клёва проходил шумно и весело. И не остался не замеченным обитателями лодочки, дрейфующей неподалёку.
Когда лодочка оказалась рядом с их моторкой, Алексей рассмотрел двух мужиков, которые были явно не довольны нарушительницей тишины. Однако, стоило Джеймсу Хоку увидеть искрящуюся счастьем улыбку Киры, австралиец буквально потерял голову. На ломаном русском он как мог объяснил, что влюбился и собирается жениться на этой прелестной девушке.
Алексей счёл признание шуткой и предпочёл не вмешиваться, предоставив сестре самой решать, что делать с неожиданным ухажором.
Кира предложение руки и сердца вежливо отклонила. Однако, австралиец оказался очень настойчивым. Он проводил Киру до самого КПП. А потом начались ухаживания. Жених каждый день приезжал к шлагбауму и просил передать Кире то букет роз, то коробочку со сладостями. По началу австралийца гоняли патрульные, а потом начали вызывать Киру на разборки.
Сестра стойко выдерживала осаду. Но когда Джеймс Хок приехал прощаться и подарил Кире помолвочное колечко стоимостью фигзнаетсколькодолларов, девушка сдалась и подарок приняла. Хотя так и не дала согласия на сам брак.
Алексей видел, как расцветает сестрёнка от настойчивого внимания австралийца и был за сестру рад. Не смотря на некоторые подозрения относительно будущего зятя. Джеймс уверял, что он торговец и скупщик антиквариата. Но его походы по сёлам, где проживали семьи бывших каторжан, Лёхе не нравились. И как бы Джеймс не пытался его уверить, что его бизнес законный и очень прибыльный, что-то подтачивало его доверие к австралийцу.
Перед отъездом сестры Алексей шутливо спросил, не за богатством ли она отправляется в Австралию. В ответ Кира так стрельнула в него глазами, что Алексей понял - не ту женщину он себе в спутницы выбрал.
Людмила была скромной, тихой, хозяйственной и... скучной. Она никогда не доставала мужа придирками. Впрочем, и виделись они редко. Алексей то на аэродроме пропадал, то на Байкале. А когда сократили полёты и Алексей вступил в ряды вольных летунов, то почти перестал появляться в гарнизоне.
Летать на легких гражданских самолётах ему неожиданно понравилось. Современные модели, напичканные электроникой, летали на предельной высоте. Там, в облаках, он получал настоящее удовольствие, рассматривая в подробностях с высоты птичьего полёта красоты Забайкалья. Хотя и скучал по сверхзвуковым ястребам со сверхскоростными двигателями. Там, над облаками жил его адреналин. И отвыкнуть от него у Алексея никак не получалось.
Лёха не жаловался. Жизнь как жизнь, не хуже и не лучше чем у других.
Беда нагрянула неожиданно. Пришло официальное уведомление, в котором говорилось, что его сестра Кира Хок погибла в автокатастрофе.
Не успел Лёха оплакать сестру и сообщить о постигшем несчастье матери, как и ему пришлось спасаться от неизвестно кого.
В тот злополучный день, отлетав положенные часы на гражданском самолете класса ВС Премьер, он уже направлялся к выходу, когда его нагнал диспетчер.
- Лёш, тебя там по радио вызывают из гарнизона.
Кольнуло нехорошее предчувствие.
Когда добежал и выхватил из рук дежурного трубку, в ухо прогремело:
- Майор Пехов, срочно явитесь к месту службы.
Пришлось договариваться с диспетчером о выделении запасного самолета и брать напарника, чтобы потом отогнать транспорт обратно.
Напарник долго не находился, а когда он увидал совсем незнакомого лётчика, снова неприятно кольнуло под рёбрами. Однако, раздумывать было некогда.
Через десять минут полёта над тайгой Алексей почувствовал удар по затылку.
Когда очнулся и выбрался из самолёта, понял, что второй пилот аккуратно посадил машину, а потом ушёл в неизвестном направлении. Возможно, тоже ранен. Лёха его искал довольно долго, бродя по тайге вокруг самолёта. Голова болела и кружилась. Поняв, что второго пилота ему не найти, он решил лететь за помощью. Прикинул, как можно поднять машину в воздух с небольшой полянки. Но дойти до самолёта не успел. Послышался стрёкот, из-за верхушек деревьев вынырнул вертолёт и кто-то сверху заорал:
- Вон он, вон! Стреляй!
Алексей бросился в тайгу, некоторое время бежал вперёд, путая след, а потом затаился в валежнике. Его искали. Прочёсывали местность. Он даже слышал рядом, как кто-то незнакомый произнёс:
- Найдите мне этого зайца. Достаньте хоть из-под земли.
Кто его искал, было не понятно. Если бы это были официальные органы, без собак бы не обошлось, и тогда его бы точно поймали. Но собак не было.
Когда стало ясно, что погоня прекращена, он, с трудом ориентируясь на местности из-за не прекращающейся дикой головной боли, выбрал направление и поковылял на запад.
Вышел на сторожку. Там нашёл запасы вяленой рыбы и сухари в железной банке.
Ближе к вечеру вернулся охотник. Мужик оказался из потомков каторжан. Пришлось ему рассказать свою историю. Правда, слегка откорректированную.
Охотник пообещал помочь с едой и одеждой. Бывшие каторжане и их дети чтили кодекс беглеца особо, оказывая помощь любому, кто вызывал доверие. Лёха вызывал, потому как не врал. Разве что немного умалчивал. Охотник видел, что Алексей ещё плох, помог обработать рану на голове и посоветовал отлежаться, сказав, что вернётся через несколько дней.
Алексей послушался совета. А мужик выполнил обещание и вернулся с одеждой для беглеца. Алексей решил не светиться, пока не узнает, кто и по какой причине начал за ним охоту.
Пришлось маскироваться. Благо, борода отросла, и теперь его можно было принять за одного из местных рыбаков. Денег с собой он брал на всякий случай побольше. Мало ли что могло случиться. Поэтому, добравшись на попутках до посёлка, который находился неподалёку от военного городка, пришёл в дом к давнему знакомому и попросил о помощи.
Друг отправился на разведку и принёс не утешительные вести. К Людмиле приходили странные хлопцы и спрашивали про какую-то жутко ценную вещицу, якобы переданную ей или её мужу от покойной сестры. Людмила клялась и божилась, что знать ничего не знает.
Алексей хмурился и крутил в голове известные факты, но никак не мог понять до конца, что же на самом деле произошло.
Вспомнились последние письма сестры, в которых она упорно писала в конце «До встречи, Пятая Нога. Гав-гав.»
Он ещё удивлялся, и чего она вспомнила его детскую дворовую кличку. Никогда до этого не вспоминала, а тут на тебе.
Догадка настигла внезапно. Он вдруг вспомнил, что Пятой Ногой его назвали из-за любимой поговорки. Он часто любил повторять «Да надо мне это, как собаке пятая нога». Может в собаке весь секрет? Может Кира пыталась ему намекнуть на что-то, связанное с собакой?
И тут всплыла в памяти сцена, в которой они с сестрой, будучи в гостях у Лёхиного друга, любовались на чистокровную лайку, караулившую двор, которая внезапно прикипела к Кире душой. Стоило сестре появиться, лайка начинала махать хвостом и поскуливать. А хозяин всё удивлялся, почему именно Киру так полюбил в общем то нелюдимый дворовый пёс. Кира тогда в шутку пообещала прислать хвостатому поклоннику специальный ответный презент.
Стоило проверить пришедшую в голову версию. И Алексей отправился в Хабаровск. Там нашёл бомжа почище, познакомился и попросился в сожители.
Заявляться запросто к хозяину лайки Алексей не решился. Он и так уже подставил одного из друзей, и справедливо полагал, что чем меньше народу знает о том, что он жив и в бегах, тем безопасней для всех.
Несколько дней он на пару с бомжиком выслеживал пса и его хозяина и выяснил, что у собаки в конуре действительно появилась небольшая яркая подушка. Почему он решил, что подушку прислала Кира? Да потому что других версий не было. И вообще, подушка та в конуре обычного дворового пса смотрелась дико. Сергей бы никогда такого презента своему псу Джеку не приобрел. Оставалась только Кира.
На следующую ночь он пробрался во двор, усыпил пса и выкрал подушку из конуры.
В плотно набитой подушке оказался пакет из плотной материи, а в нём небольшой металлический контейнер.
Рассматривая содержимое контейнера, Алексей гадал, что же ему теперь делать. Сдать? Не выход. Если за это начали убивать, значит и он рано или поздно попадёт под раздачу. Просто за то, что сдал. И самым лучшим выходом было просто исчезнуть. Но куда и как? Здесь рано или поздно найдут. Уходить в тайгу и жить до старости дикарём тоже не выход.
Перед глазами встал образ матери, которая получила известие о гибели сразу двоих своих детей.
И в голове Алексея возник план. Самым скользким моментом было то, что везти контейнер с собой через всю страну было крайне опасно. На самолёте досмотр, а по трассе бандиты.
Прикинув варианты, он решил рискнуть и доверить ценную посылку... российской почте. На первый взгляд это был огромный риск. Но другого решения он не видел. Он отправился в магазин с бижутерией, прикупил камушков и бус, а также красивую упаковочную коробку.
Мысль спрятать раритет среди обычных стекляшек пришла ему в голову не случайно. Жена в последнее время занималась изготовлением бижутерии и пару раз получала посылки с комплектующими. Когда Алексей ворчал, глядя на увлечённую ювелирным делом супругу, она отвечала, что увлечение её нынче очень даже в моде. И если она постарается, то сможет кое-что даже продавать.
Отправив посылку, Алексей стал и сам готовиться в дорогу. И уехал бы. Но в его планы вмешались обстоятельства и излишне инициативные родственники.
Совершенно случайно он оказался у кпп, намереваясь попытаться пробраться домой или дождаться кого-нибудь из друзей, когда увидел выезжающую из ворот машину Михаила.
Пока гнал на машине, одолженной у друга, за родственником, чего только не передумал. А когда увидел, как Михаил с Людмилой заходят в гостиницу, решил проверить на всякий случай, с кем конкретно они встречались.
Увидав на другой день гостей Михаила, выходящих из гостиницы, понял, что все его прежние планы сорваны, и теперь судьба камушков его уже не волновала. Потому что под угрозой оказались жизни нескольких дорогих ему людей. Ильяса он приписал к таковым на автомате. А вот при виде Лёльки сердце защемило в груди так отчаянно, словно не было этих прожитых в разлуке лет.
Действовать пришлось быстро. Пока они ловили такси, он делал мысленно просчитывал варианты развития событий.
Потом гнал за машиной до самого аэропорта. Уже у кассы он сумел подойти к ним не узнанным и сунул Лёльке в карман записку.
***
Мы решили рискнуть. Потому что рассчитывали на здравомыслие бандитов. Всё ж не дикие перестроечные времена. Не станут же нас похищать среди бела дня и на глазах у всех. Хотя... Случиться могло всякое.
До аэропорта добрались благополучно. Подходя к кассам, я неприязненно покосилась на странного, заросшего густой щетиной, мужика в потёртой аляске, который явно присматривался к моему карману. Увидав руку с запиской, я уже готова была заорать, но мужик быстро сунул мне помятый клочок в карман и отошёл.
Я потыкала в бок Ильяса.
- Ильяс, нам послание.
Бумажку я сунула в паспорта, которые тот намеревался предъявить.
Ильяс с завидным спокойствием перебрал документы, а затем тихо сказал.
- Следуй за мной.
Я пошла за ним куда-то по стеночке, и в какой-то момент нас по очереди просто затащили в одну из боковых дверей.
Довольно грубый мужской голос произнёс.
- Не останавливайтесь. Идите за мной.
И мы пошли. Куда? А фиг знает. Ильяс мужик? Сам недавно орал на весь ресторан об этом. Вот пускай и спасает теперь нас обоих. Нечего было нарываться... Нервы, блин. Это всё нервы. Конечно, никто из нас ни в чём не виноват. Так сложились обстоятельства. Или звёзды сошлись не там. Не важно. Главное сейчас, выжить.
Все эти беспокойные мысли, крутящиеся в моей бедной голове, немного тормозили приближающуюся панику. Поэтому я ворчала про себя, а сама упорно шла вперёд, стараясь не потерять из виду спину босса.
Наконец, мы вышли на улицу и оказались напротив какой-то забегаловки с мутными стёклами во всю стену и красно-белой вывеской «Исток». Именно туда и направился теперь мужик, который нас вывел из аэропорта такими хитрыми путями. Ильяс пошёл следом. Ну и я тоже.
Зайдя в пропахшую пивом забегаловку, мужик направился в угол, где его встретили ещё несколько таких же давно не чёсанных субъектов.
- Привет, Лёх, етих что ли спасать надо? - Мужик с хитрым ленинским прищуром внимательно оглядел нас и добавил. - Чистые... покамест. - И глухо заржал.
- Не смешно, - сказал Ильяс, пристраиваясь на высокий стул сомнительной чистоты. - Давайте-ка сначала уточним, от кого вы нас собираетесь спасать. Мы вообще-то улетать должны. Домой.
- Не получится, Ильяс, - проворчал наш провожатый.
И тут я его узнала.
- Лёха?
Мужик шмыгнул носом.
Ильяс вскинул брови.
- Таак, а ты, однако, влип, Пехов. И ладно бы один. Ты скажи, почто нас с собой тащишь?
Лёха почесал бороду.
- Простите меня, братцы. Я не думал, что так получится.
Ильяс раздухарился.
- Не подумал, значит? А когда-то у тебя, помнится, это получалось довольно неплохо.
Лёха усмехнулся.
- Было дело, но давно. Я уже и забыл, а сестра вот недавно напомнила. Лёль, ты посылку от меня получила?
Я была зла? Наверное. Но больше всё-таки обескуражена.
- Ты лучше скажи, зачем ты её вообще мне послал?
Лёха виновато потупил взор.
- Прости, Лёль, не знал, что родственники подсуетятся и вызовут тебя сюда. Думал, что у тебя она будет в сохранности, как в сейфе. Сам собирался за ней приехать, но... Прости, так вышло.
И тут я поняла, что он просит прощения не только за подставу. Он просит прощения за всё. За всё, что с нами случилось в жизни, и чего уже не исправить. Такими красноречивыми были серые с зеленью Лёхины глаза, в которые я когда-то так любила заглядывать.
Что ж, раз не исправить прошлого, может пора поговорить о будущем?
- Что дальше, Лёш?
Мужики, молчавшие до сих пор, отмерли и одобрительно засопели.
- Дальше схоронимся и станем разбираться, - рубанул воздух Лёха мозолистой мужицкой рукой. - Я, кстати, до сих пор до конца сам не понимаю, что происходит.
***
Схоронили нас знатно. В подвале, рядом с батареями центрального отопления. Пахло кошками и бомжами. С трудом найдя место для дорожной сумки, я наплевала на приличия и плюхнулась на грязный ватник перед импровизированной печкой из стального бачка. Подумалось - всё, хана моему дорожному костюмчику.
Ильяс притулился сбоку. От него пахло дорогим одеколоном и я почти уткнулась носом в его плечо, чтобы хоть немного перебить неприятные запахи. Мои поползновения не укрылись от общественности. Ильяс подался навстречу, бомжи захихикали, а Лёха нахмурился и отвернулся к железному бачку, служившему бомжам печкой. Там весело горел костерок, согревая нашу компанию дополнительно к батареям центрального отопления.
Нас пытались накормить бутербродами и напоить чаем. Но мы с Ильясом как могли доказывали, что сыты и ничего не хотим. Мне мерещились повсюду страшные полчища бацилл и микробов, и все мои мечты были лишь об одном - как избежать дизентерии, холеры и прочих подобных прелестей.
Лёха всё время извинялся за неудобства и повторял, что как только со всем разберётся, отвезёт нас на рыбалку, где... Дальше следовала пантомима с размерами улова.
И чем больше я смотрела на него, тем чаще сравнивала с сидящим рядом молча Ильясом.
И в какой-то момент вдруг поняла, что эта зараза молчит специально. Покосившись на босса, я в этом убедилась, заметив чуть заметный хитрый прищур. Радуешься, да? Думаешь, что дожил до сладкого часа мести? Празднуешь победу, триумфатор? А зря. Ещё не вечер, Ильяс.
Перед тем, как заснуть, Лёха заверил нас, что с утра озаботится транспортом и отправит в безопасное место, в один из рыбацких посёлков. А потом займётся обидчиками. Рассказывать подробности при бомжах никто из нас не торопился. Все понимали, что бомжи народ не надёжный. Сдадут при первой возможности.
Ночь прошла в сомнениях и тяжких думах о сохранении остатка самоуважения и соблюдении хоть какой-то санитарии. Однако, жить хотелось больше, и я, скрипя зубами, привалилась к Ильясу и попыталась заснуть.
Проснувшись утром, отметила, что босс не смущался близости со мной и использовал вместо подушки, обняв крепко и сопя в шею сладко. Я кряхтя вылезла из-под рук Ильяса и наткнулась на знакомые серые с зеленью глаза. Лёха смотрел очень пристально и молчал. Да он мог вообще ничего не говорить. Всё было написано у него на лице. Всё Лёха понял - и то, как Ильяс ко мне относится, и как я отношусь к Ильясу.
Выбираясь мимо него в направлении указанного с вечера угла, обозванного туалетом, я проворчала.
- Молчишь? Вот и молчи.
Когда я вернулась, бомжики весело разливали по жестяным кружкам чай. Видимо, наш презентабельный вид настраивал их на ностальгию по прошлому. Поэтому то один, то другой вспоминали более удачливые времена, когда всё в их жизни было иначе.
Лёха исчез как-то незаметно. А когда я спросила про него у Ильяса, тот проворчал:
- Транспорт заводить пошёл.
Вернулся Лёха довольно быстро. Мы попрощались с гостеприимными хозяевами подвала, не забыв одарить. Я пожертвовала вторую расчёску, а Ильяс подарочную записную книжку. Видать берёг для директора холдинга. Да вот не понадобилось.
Ехали долго, весь день до темноты. Ночь спасли в салоне, и к утру я не чуяла собственных ног.
Военный внедорожник советских Лёха вёл уверенно. Я смотрела на его мужественный профиль и думала, когда же он почувствует усталость. Но Лёха словно робот гнал машину по трассе.
К обеду остановились у небольшого придорожного кафе перекусить. Кафе порадовало относительной чистотой и вполне съедобным ассортиментом блюд.
Еще одна ночь в машине, и ближе к вечеру мы въехали в заснеженный посёлок с одноэтажными деревянными домами и остановились рядом с магазином типа «сельмаг».
Из сумерек нам навстречу шагнул угрюмый мужик, сказал, что его зовут Иваныч, и, пошептавшись с Лёхой, кивнул на один из ближайших домов.
Дом внутри показался не жилым. Затопленная Иванычем печь прогревала давно не знавшие тепла стены медленно, усиливая запахи затхлости и запустения.
Лёха суетился у стола, доставая из плетёной корзины, презентованной тем же Иванычем, продукты, бодрым голосом приговаривая:
- Иваныч баньку обещал истопить. Так что будем скоро чистые и стерильные.
Я устало вздохнула и села на лавку, не раздеваясь.
- Лёль, может поможешь? - спросил Лёха меня, не оглядываясь.
Я честно попыталась шевельнуть ногой. Но тут же поняла, что при всём моём желании не могу двинуться с места.
Ильяс проворчал.
- Оставь женщину в покое. Видишь, до чего довели?
Я тихо порадовалась, что в кои-то веки босс обо мне позаботиться решил, и вскоре почувствовала, как подкрадывается сон.
На столе тем временем откуда-то появились тарелки и чугунок с горячей картошкой «Спасибо Иванычу».
Есть не хотелось. Ильяс было пристал, грозил, что спишет не использованные командировочные. Однако, шутка не прошла. Равно как и желание поесть не наступило. Я извинилась и, когда Иваныч известил, что баня готова, попросилась первой. Мужики не возражали.
На улице было темно и морозно. Иваныч проводил меня до баньки с фонариком и всё кричал в дверь, чтобы я не обварилась. Что вода в двух баках - в одном кипяток, а в другом ледяная из колодца. Рекламировал лично надранные по весне веники, которые были развешены в предбаннике по стене.
Пар быстро прогрел уставшее тело, разгоняя усталость и снимая мышечное напряжение. Веником махать не было сил. Пришлось обойтись более цивилизованным способом. Помассировав разогретые мышцы и вымыв волосы, я почувствовала, что дух бомжевой жизни изгнан окончательно и пора идти искать подушку.
О проблемах подумаю завтра.
В горнице томились мужики в ожидании очереди на помыв. Увидав новорождённую меня, оба засобирались. А я, сунув Лёхе коробку с посылкой, отправилась за пёстренькую занавеску спать.
***
Ночь прошла быстро. Кажется только уснула, а уже будят. Гады. И кто это там так настойчиво названивает вёдрами?
Накинув халат, я выглянула из своей «спальни», и застала за столом своих рыцарей без страха и упрёка. Оба были чисты, гладко выбриты и смотрели друг на друга врагами. Как всегда.
- Привет, мальчики. Что на завтрак?
На завтрак было предложено откушать свежеиспечённого хлеба с молоком и голубичным вареньем. Я съела сколько смогла. Давно натуральных свежих продуктов не пробовала.
Мальчики ели молча. Видать, уже обо всём договорились.
После завтрака Лёха ушёл, а Ильяс остался. Послонялся по горнице, повздыхал. А потом тихо позвал.
- Лёль, а Лёль.
Я сидела у окна и тупо смотрела на заснеженный палисадник сквозь серые тюлевые занавески.
- Ууу...
- Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная.
Я фыркнула.
- О чём, Ильяс?
- Ну, хотя бы о нас.
- Угу. Ты опять за своё. Вот ты хоть бы о жене подумал, а? Поехал в командировку и клеишь своего экономиста? Не стыдно?
- Неа. Не хотел признаваться, но придётся. В общем, наш с Ликой брак не состоялся.
- Это как?
- А вот так. Девочка быстренько смоталась за границу и о том что вышла замуж не вспомнила ни разу. В последний раз я её, кажется вызванивал из Венеции. Сказала, что не вернётся и всё мне прощает.
Это была для меня новость. Я, конечно, в личную жизнь босса лезть не собиралась, но удивилась очень.
- И как же ты теперь выглядишь? Женатый не женатый?
- А не знаю как. А ты как считаешь?
- Ильяс, мне вообще-то без разницы.
Босс обиделся и засопел.
- Вот всегда ты меня терпеть не могла. Понять только до сих пор не могу, за что.
- Ильяс, не выдумывай. Наше детство давно закончилось. И мне действительно без разницы, что там у тебя с личной жизнью.
- И почему?
- Почему небо синее, а холодильник белый?
- Злая ты, Лёлька. А ведь из нас могла получиться вполне себе приличная пара.
Могла бы, да не вышла. И почему - не спрашивай. Я сама не знаю. Где-то там в ночи ищет выход из непростой ситуации тот, к кому когда-то тянулось моё сердце. Но объект моей подростковой увлечённости очень хотел научиться летать. И если бы не обстоятельства, мы бы никогда больше не увиделись. Перед глазами встало печальное лицо Лёхиной супруги с раскосыми дальневосточными глазами. Интересно, а дети у Лёхи есть?
- Лёль, а как ты думаешь, у Лёхи дети есть?
Господи, он мысли мои что ли читает?
- Не знаю.
- Ничего-то ты не знаешь, Лёлька. Вот вышла бы за меня, у нас бы уже точно дети были. Двое - мальчик и девочка.
Почему-то эта мысль мне показалась созвучной моему настроению и я позволила себе воссоздать довольно реалистичную картинку. Я, Ильяс и двое наших детей, мальчик и девочка. Да, получилось довольно гармонично, ничего не скажешь.
- Лёль, а может всё-таки передумаешь, а?
- Разведись сначала.
Это я ляпнула не подумав. А вот босс заметил мою оплошность, и я поняла, что теперь не забудет и не отцепится.
- А если разведусь, выйдешь?
В ответный взгляд я постаралась вложить как можно больше печали и обречённости.
- Посмотрим.
А вот Ильяс моих потуг словно не заметил.
- Всё, Лёлька, как вернёмся, занимаюсь разводом и мы женимся.
Я прыснула в сторону.
- Давай чай что ли пить лучше. А то не до того договоримся.
Ильяс сел напротив, приподнял бровь и спросил:
- А это возможно?
- Что возможно?
- Ну, ещё что-нибудь.
- Возможно. Например, поход в лес за хворостом организуем.
Ильяс фыркнул.
- Ну тебя. А я уж размечтался.
- А ты не мечтай.
- Как это? Да теперь у меня все мечты о тебе.
Пикантный разговор пора было заканчивать. И я пошла ставить чайник. Разогревая его на походной газовой плите в две конфорки, я пыталась придумать что-нибудь, чтобы увести нас от столь опасной темы. Но тема не находилась. Более того, стоило признать, что наш разговор мне нравился. Возможно из-за более близких отношений в сложившихся обстоятельствах. Ильяс уже не раз позаботился обо мне, при этом явно выходя за рамки принятых официальных отношений между боссом и сотрудником.
Сев за стол, я разлила чай по кружкам и подвинула варенье поближе к нему. Неожиданно, Ильяс накрыл мою руку своей. Реакция... была. И была не правильной. Сотни мурашек весело проскакали под тёплой мужской рукой и ринулись дальше, грозя новыми бедами. Не должна была я так реагировать на его прикосновение. А вот поди ж ты.
Аккуратно высвободив руку, я отвернулась к окну и попыталась отвлечься, глядя на быстро надвигающиеся сумерки.
Тишина стояла первозданная. Лишь изредка слышался далёкий лай собак.
Лёха к ночи так и не вернулся. Иваныч принёс к ужину щей в покрытом белой тряпицей горшке, и мы отдали должное стряпне супруги поселянина, наказав передавать наши благодарности и приветы хозяйке.
Иваныч довольно покряхтел и обещал наутро кашу, затомлёную в печи.
Я замычала, предвкушая удовольствие, а Ильяс пытливо на меня таращился, словно ожидая продолжения понравившегося спектакля. Я удивлённо вскинула брови. А он досадливо отвёл взгляд в сторону.
Иваныч забрал посуду, и, посмеиваясь над нами в бороду, отправился передавать приветы хозяйке.
***
На следующее утро Ильяс имел неосторожность предложить Иванычу денег за постой и продукты. Иваныч, услыхав такое, разобиделся, и Ильясу для примирения пришлось пить с ним самогонку. Иначе мужик ни в какую на контакты не шёл и уговорам не поддавался. Я, тайно посмеиваясь про себя, наблюдала, как Иваныч хитро ведёт свою партию, неизбежно склоняя собеседника к банальной попойке.
А через пару часов мне уже хотелось бежать из дома куда подальше. Потому что Ильяс дошёл до кондиции и приступил к исполнению коварнейшего замысла, давно уже взлелеянного им относительно меня. Ильяс желал не больше не меньше, а секса со мной, и чем быстрее тем лучше. Озвучивая план, Ильяс обращался непосредственно к Иванычу. А меня упоминал исключительно в третьем лице. Иваныч в ответ сочувственно сокрушался и называл меня злой и неблагодарной бабой.
Я не выдержала, и послала обоих лесом. Выслушав небольшую лекцию о вреде чрезмерного потребления, Иваныч проворчал что-то неразборчивое себе под нос, и, забрав бутыль с самогоном, удалился к супружнице. А Ильяс обиженно вздыхая, сложился в трогательную позу эмбриона у печки, на матрасе. И через пять минут захрапел.
О боже, он ещё и храпит. Ужас. Я ему подоткнула под голову подушку, убедилась, что храп стих, накрыла одеялом, и пошла пить чай. А потом отправилась за занавеску спать.
Уже засыпая, подумалось, что условия у нас очень опасные в плане близости. И надо вести себя с боссом построже. Иначе... Знаем мы этих мужиков. Тем более, что у пьяного на языке, то у трезвого давно уже на уме.
Наутро объявился Лёха. С новостями.
Оказалось, что за раритетом охотится сразу несколько субъектов. Один из них, некто по кличке Чалый, лидирует в забеге и одного из конкурентов уже ликвидировал. Собирался и Алексея похитить, наняв одного из лётчиков, чтобы тот посадил самолет с «грузом» в заранее оговоренном месте. Да только летчик не рассчитал, что Алексей окажется покрепче и очнувшись, удерёт в тайгу. А может вертолёт с десантом запоздал. В общем, Лёхе повезло.
А вторая новость была совсем грустной. Раритет, попавший к нам в руки, ценности оказался такой заоблачной, что наши жизни по сравнению с ним вообще не стоили гроша. Следовательно, стоило ожидать как минимум небольшой армии по наши души.
Подробностей на счёт раритета, заложниками которого мы оказались, Лёха не выдал, пробормотав что-то про масонов и ритуальные предметы силы.
Ильяс слушал рассказ Лёхи вполуха, держался за голову и капризничал, пока бодрый как всегда Иваныч пихал неопохмеленному собутыльнику в руки кружку с рассолом.
Вчерашнее поведение было для Ильяса не типичным. Пил он редко. И я в душе даже посочувствовала начальнику, глядя, как он морщится и стонет. А заодно тихо посмеялась над нашей вчерашней договорённостью.
Ничего, вот вернёмся, и всё будет по-прежнему. Боже, как я соскучилась по своей маленькой уютной квартирке.
Лёха наворачивал кашу молча. Потом пил чай. А мы с Ильясом сидели рядом и изводились от безделья.
Отставив пустую кружку, Лёха, наконец, приступил к инструктажу.
Как оказалось, охоту за посылкой устроили приезжие. И это позволило Лёхе выйти из тени и пожаловаться кому следует. То есть Михаилу с роднёй. Да ещё обещал помощь родной гарнизон, встретивший Лёху как героя.
Сдавать посылку он пока не собирался никому, справедливо полагая, что коробочка может затеряться. И кто потом поручится, что Лёху снова не прижмут, только теперь уже свои?
Рассказывая о том, как нашёл металлический контейнер в подушке, выкраденной из собачьей конуры, Лёха вспомнил про сестру и её хитрость. Он до сих пор одного не понимал, зачем она вообще это сделала? Неужели патриотизмом заболела? Киру никогда не интересовали криминальные способы обогащения. А тут получалось, что она выкрала у мужа ценность в фигзнаетсколькомиллионовдолларов. Да ещё отправила её на Родину, рискуя благополучием родного брата и его семьи. Кира не была дурой, чтобы не понимать, что контейнер станут искать. И самое главное, хоть бы записку приложила что ли.
На данный момент родственники Лёхиной супруги разбирались с обидчиками, и просили нас посидеть ещё недельку в забытом богом посёлке среди Байкальских снегов.
Я пообещала к концу недели озвереть окончательно, поэтому Лёха сделал вид, что испугался и торжественно поклялся, что найдёт телик с тарелкой или организует передвижной театр драмы и комедии с актёром в единственном лице - то бишь с собой.
Я сказала, что мне не смешно. А Лёха сказал, что понял, извинился и попросил не звереть.
Вечером мужики сели играть в карты. Я отказалась и пошла к себе за занавеску. Ильяс паясничал.
- Лёль, иди посмотри на этого козла. Давай, Лёха, громче, громче.
Из-за занавески слышалось козлиное блеяние проигравшегося Лёхи. Следующим козлом оказался Ильяс, потом Иваныч. А потом они снова напились, и мне стало плохо. Глядя на троих пьяных мужиков, сваленных на полу в кучу, я подумала, что если сейчас не выйду на воздух, меня элементарно стошнит.
Я оделась и пошла смотреть на звёзды. На черном небе не облачка, а звезды... Боже, какая красота... Вот чем нужно было заниматься, а не самогон жрать.
Сзади послышался скрип открываемой двери. От неожиданности я вздрогнула, а на плечи мне легли тёплые мужские руки.
- Лёлька, мы м*даки и снова напились. Прости, но в этой деревне делать больше нечего.
Я фыркнула. А руки Ильяса прижали меня плотнее к себе, и я почувствовала тепло мужской груди. Ну вот и пригрел уже.
- Пойди дрова поруби, всё польза.
- Ну ты же знаешь, нам светиться особо нельзя.
Я вздохнула.
- Да, ты прав.
Осторожно высвободившись из рук Ильяса, я подалась в горницу пить чай. Ильяс вошёл следом и присел к столу.
Я решила поинтересоваться.
- Ты чего не спишь?
- Да вот думаю. Как-то всё очень гладко выходит. Слишком всё просто. Лёха съездил в город, обо всём со всеми договорился. А тебе не кажется, что он просто блефует?
- А смысл?
- Смысл есть. Посылка у него. Если он нас сдаст, у него будет всё в ажуре.
С полу послышалось еле внятное ворчание.
- Ты думай чего говоришь. Счас встану и накостыляю за такие слова.
Ильяс завёлся.
- А давай рискни, я не против. Ты, кстати, Лёх мне задолжал. Я столько от тебя терпел, что с полным правом могу морду набить.
- Пупок надорвёшь, - послышалось снизу.
- Не надорву, Лёх. Прошли те времена, когда вы меня гнобили всей компанией.
Лёха фыркнул.
- Ты, Ильяс, всегда был слабаком. Думаешь, я тебя просто так задирал? Неа. Я от тебя адекватной реакции ждал. А ты? Ты словно сопливая девчонка только канючил - возьмите меня, возьмите меня к себе.
Мне почему-то стало за Ильяса обидно.
- Перестань, Лёха. Дела давние. Хватит вести себя как подростки. Вам уже давно детей воспитывать пора.
Ильяс меня поддержал.
- Вот вот, она права.
С полу послышалось в ответ:
- Спелись, голубки.
Теперь стало обидно за двоих.
- Лёх, ты чего ворчишь? Завидуешь что ли? Так нечему завидовать. Уймись.
- Ой ли? Так уж и нечему. Думаете я дурак? Думаете не вижу ничего? Всё я вижу.
Последние слова прозвучали довольно трагично и пафосно одновременно.
Я возмутилась.
- Слушай, у тебя жена красавица-экзотка. Ты чем не доволен?
- Вами. Вами я не доволен. Я, понимаешь, уехал тогда. Думал, у вас без меня всё сладится. И что я вижу. Столько лет прошло, а вы всё на стадии «А не пригласить ли мне Лёльку на свидание».
Стало горько. Слёзы подкрались к глазам, и я еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть.
- Лёх, заткнись, а, - Судя по хрипоте в голосе, Ильясу тоже было плохо.
Да нам всем троим сейчас было плохо! Я же понимала, что Лёха просто храбрится, и его версия давних событий придумана пять минут назад. Кто? Кто нас так подставил, сложив этот проклятый треугольник? Почему я не могу спокойно ответить взаимностью нормальному мужику, а помню и полжизни жду другого, сбежавшего от меня из-за досадной глупости в далёкой юности? Впрочем, хватит про свои ошибки вспоминать. Лёха уехал не поэтому. Может быть даже тот случай Лёхе наоборот, дальнейшую жизнь облегчил.
Зло стукнув пустой кружкой по столу, я произнесла.
- Всё. Я пошла спать. Спокойной ночи.
Уже за занавеской услышала тихий голос Ильяса.
- Зачем ты так с ней? Ну мы с тобой никак не разберёмся. Она-то тут при чём?
В том-то и дело, Илья Петрович, что я тут являюсь можно сказать центральной ключевой фигурой. И до тех пор, пока не определюсь со своим статусом, будете вы словно два петуха на ринге.
***
Утром мы всё ещё находились под впечатлением вчерашнего разговора. Поэтому, сидя за столом, все трое усердно рассматривали свои кружки с чаем, а Иваныч, перебравший как всегда больше остальных, маялся головой и обнимался на лавке с трёхлитровой банкой, в которой вместе с рассолом плавала не доеденная закуска из солёных огурцов. По-моему двух.
Делать было абсолютно нечего, поэтому я рассеянно косила в сторону мутной жидкости на дне банки, пытаясь определить, сколько ещё раз приложится к ней Иваныч, прежде чем я узнаю точно, сколько огурцов не доели вчера эти пьяницы.
В общем, быт наших далёких предков был до жути скучен и однообразен. Пасьянс что ли разложить. На удачу.
Знала я один под названием «Шедевр». Помнится, в книжке ещё было написано, что именно его раскладывал перед собственной смертью сам Наполеон Бонапарт.
Карт по счастью оказалось пятьдесят четыре. Младшие нашлись в замусоленной коробочке и резко отличались от основных тридцати шести, которыми пользовались местные картёжники.
Я отобрала тузы, перемешала карты, сняла верхушку и приступила к раскладу.
Вскоре к столу подсел Ильяс.
- Что творишь?
- Пасьянс. «Шедевр» называется.
- Да ну?
- Да-с, почтеннейший Илья Петрович, сей пасьянс, говорят, сам Наполеон складывал когда-то. И происходило это в далёком девятнадцатом веке на острове святой Елены. А потом ему отрубили голову.
Последняя фраза совпала со звонким шлепком, означавшим, что пасьянс удался.
- А не могли бы вы мне, очаровательная Ольга Михайловна, погадать? На удачу.
- Отчего же не погадать? Тем более на удачу? Она сейчас не только вам надобна. Так что, предложение такое - гадаем на троих.
Лёха подошёл к нам и присел сбоку.
- И когда это ты гадать научилась?
Стало обидно.
- Лёш, я не только гадать научилась, но ещё и события просчитывать. Вот Илья Петрович подтвердить может, что перед тобой сидит дипломированный специалист и настоящий профи. Снимай.
И я протянула перемешанную колоду рубашками вверх Лёхе, а потом Ильясу.
Настоящему цыганскому раскладу меня учила подруга. Как она утверждала, самому точному. Потому как все эти новомодные Таро совершенно далеки от интуиции истинно русской души.
Поначалу следовало рассмотреть что было, потом что будет и чем дело обернётся, а уж напоследок и чем сердце успокоится.
Первые десять карт легли на стол, приковав к себе внимание присутствующих. Я сосредоточилась, припоминая значения выпавших картинок.
По раскладу выходило, что была у нас ссора из-за сердечной привязанности. Будет дорога дальняя, связанная с денежным интересом. Дело предположительно должно закончиться казённым домом. А сердце успокоится домашними хлопотами.
- Всё честь по чести, - резюмировала я.
На меня смотрели оба с открытыми ртами и явно ждали продолжения. Первым отмер Ильяс.
- Ну и?
- А что такое? Тебя что-то ещё интересует?
- Вообще-то да.
- А что именно?
Тут босс несколько смутился, но ответ нашёл быстро.
- К примеру, сколько нам ещё тут высиживать? И когда я, наконец, буду дома. У меня там, кстати, бизнес простаивает.
Я сложила карты в коробочку и с серьёзным видом ответила.
- Спроси у Лёхи.
Лёха фыркнул. Раз, другой, а потом заржал в голос. Ильяс терпел дольше. Но и он вскоре всхлипывал, кокетливо смахивая мизинцем скупую слезу.
Я же пожала плечами и резюмировала.
- Ну вот, теперь можно и пообедать.
Иваныч, допивший рассол, пытался достать последний огурец. И сколько их там было до того, я так и не узнала.
После обеда я взбунтовалась и потребовала у Иваныча, по крайней мере познакомить нас с супругой Полиной. Мне лично было уже жутко неудобно перед хлебосольной женщиной, кормившей нас практически задарма почти неделю.
Пригрозив тем, что в случае отказа начну отдаривать личными вещами, я вытолкала за дверь в качестве парламентёра Лёху.
Сам Лёха заявил, что в ближайшие два дня никуда не собирается, предоставив родственникам решать проблемы с бандитами.
Я же поставила ультиматум. Ещё одна попойка и я переезжаю вместо Иваныча, а он пускай тут. Ему всё равно где отсыпаться. Да и супруге меньше переживаний.
К вечеру у нас были гости. Полина, пышущая здоровьем здоровенная тётка в серой робе, валенках и ситцевом переднике в цветочек, рядом с мужем выглядела словно грозная валькирия. И я поначалу даже испугалась. Подумала, может зря мы с ней решили поближе зазнакомиться, такой строгой показалась эта дама. Она постоянно шикала на мужа, разговаривала насупясь и себе под нос довольно грубым голосом. Иваныч же словно не замечал угрозы со стороны супруги, и я вскоре поняла, что валькирия на самом деле просто стесняется.
Пока накрывали на стол, Полина потихоньку разговорилась, помягчела нравом, и ужинали мы уже под восторженные тосты Лёхи и Иваныча. Оба были неугомонны и соревновались в красноречии, пока очередная бутыль не показала собственное дно.
Ну вот и поужинали...
Было за полночь, когда Полина практически унесла мужа спать. А мои мужики всё сидели и спорили, кто теперь из них круче.
Я ушла к себе за занавеску и попыталась уснуть.
Сон не шёл. В горнице всё ещё горел свет, а мои защитники старались почти в унисон перехрапеть друг друга.
Выключив свет, я полюбовалась на лунные дорожки за окном. Ночь была тихой и ясной. Звёзд высыпало мириады. Очень хотелось выйти и посмотреть на всю эту красоту с порога, а заодно и послушать космос. Однако, останавливало интуитивное ощущение то ли слишком морозной погоды за окном, то ли опасности.
Повздыхав, я поругала себя за лишние эмоции и пошла спать.
Однако, не успела лечь, как вскочила, будто ошпаренная — в сенях загремели вёдра, которые мы оставляли на ночь у дверей на всякий случай. У печи послышался шорох. В следующую минуту из-за занавески показалась всклокоченная голова Лёхи.
- Сиди тихо, не вылазь, - прошептала голова и пропала за занавеской.
Скрипнула дверь, в сенях раздался грохот — что-то или кто-то упал. А дальше были сопение, возня, короткие вскрики и глухие удары.
Всё время, пока мужики защищали нас от невидимого врага, я сидела, вжавшись в стенку и прикрывшись одеялом, и молила бога, чтобы уже всё закончилось поскорее и мы победили.
Когда наступила тишина, я ещё некоторое время сидела не шевелясь, а потом решила пойти на разведку. Вдруг кто-то ранен и нужна моя помощь. А если мы не победили... в общем, любопытство много кого сгубило. Знаю, помню. Вот только сидеть и ничего не делать всё равно не могу.
Прокравшись к двери, я потихоньку приоткрыла её, однако дальше дело застопорилось. Что-то снаружи мешало. Пришлось подналечь.
Когда я смогла наконец протиснуться в сени, побоище предстало передо мной во всей красе. Входная дверь была распахнута настежь и лунный свет давал возможность рассмотреть все подробности.
Лёха и Ильяс сидели практически в обнимку у стены и дрыхли самым наглым образом, пуская клубы пара в морозном воздухе. А напротив лежал незнакомец со связанными за спиной руками, и кажется был без сознания.
Возмущению моему не было предела. Я закрыла входную дверь на засов, щёлкнула выключателем, поставила ведра на место, а потом принялась распинывать мужиков.
- А ну вставайте, алкаши несчастные! Вы кого тут порешили, а? Вы дрыхнуть значит будете, а мне с трупом разбираться?
С трудом разлепив глаза, Лёха спросил:
- А ты труп опознала?
- Нет! А ты?
- Я специально не знакомился... Он... он сам напросился. Неча было ломиться к порядочным людям ночью...
Последняя фраза смешалась с храпом, и её я расслышала с трудом.
Ильяс застонал рядом и медленно начал растирать уши руками.
- Лёль, ну что ты нас пугаешь, а? Мы ж его не убивали. Только слегка пристукнули, чтобы не брыкался.
- А тогда чего он такой тихий лежит?
- Отдыхает.
Ильяс с трудом поднялся на ноги и тут же охнул, согнувшись пополам.
Я кинулась к нему, но Ильяс меня остановил.
- Ничё, Лёльк, всё путём. По печени попал, гад. Пройдёт.
- Ага, конечно, пройдёт. Давай-ка я тебя оттранспортирую на лавку полежать.
Взглянув на меня рассеянно, через многозначительную паузу, Ильяс возразил.
- Не надо полежать. Давай сначала поглядим, кого поймали. Лёх, ты живой?
Лёха дёрнул ногой и буркнул:
- Живой... Счас я...
В общем, оба защитника, кряхтя и издавая разной громкости стоны, ещё довольно долго разминали непослушные члены. А потом перетащили связанного мужика в горницу. Лёха проверил у него пульс и кивнул.
- Жить будет, мразь.
Ильяс вскинул бровь и посмотрел на мужика более внимательно. Потом спросил:
- Ты его знаешь?
Лёха дошёл до ведра с водой, накрытого деревянной крышкой, зачерпнул из него ковшом, а потом нарочито долго пил крупными громкими глотками. Напившись, утёрся рукавом, а потом сказал:
- А как же. Знакомьтесь, мой зятёк — Джеймс Хок.
Австралиец и зять Лёхи Джеймс Хок сидел на полу у печи со связанными сзади руками и пытался рассмотреть нас из-под нависшей над глазами фиолетовой блямбы. Выглядел страшно. Однако, Лёха меня успокоил, пояснив, что такие фонари рассасываются в течении пары недель.
Мужики уже более-менее протрезвели, однако, не вовремя перебитое похмелье сказывалось на настроении. Оба были мрачными и хмурыми. Ильяс глотал третью кружку чая, а Лёха долго фыркал над умывальником.
Я тоже пила чай, сидя у стола напротив Ильяса, скорее просто чтобы занять себя чем-то и успокоить не унимавшуюся до сих пор дрожь в руках. Ильяс моё состояние видел и хмурился ещё больше.
Наконец, навздыхавшись и настонавшись вволю, Лёха присел на лавку перед пленником и заговорил.
- Вот не стал бы с тобой разговаривать, крыса, а придётся. Давай, рассказывай.
Мужик у печки медленно повертел вихрастой блондинистой шевелюрой и сиплым голосом с довольно мягким акцентом прохрипел.
- О чём, Леша? О чём рассказывать? Кира жива. Только не знаю, где.
Его акцент и обращение «Леша» позабавили. Вообще этот мужик напоминал мне сейчас эдакого плюшевого, очень потрёпанного, медвежонка, над которым долго и изощрённо измывались жестокие дети.
Лёха естественно зятьку не поверил.
- Не ври, Джеймс. Мне официальное извещение о смерти Киры прислали.
- Леша, мы аварию инсценировали. Специально. Чтобы Кира могла уехать.
Дело набирало обороты. Да что же там в этой треклятой коробке такое, из-за чего столько людей пострадало?
Лёха некоторое время молчал, а потом сказал.
- Ладно, рассказывай всё по порядку. Послушаем.
Раритет Джеймс увидал в одной из семей потомков каторжан абсолютно случайно. Вещица хранилась в обычной шкатулке рядом с дешёвой бижутерией. Хозяйка о ценности не подозревала, и Джеймс предложил ей довольно скромную сумму. Дело осложнялось лишь тем, что вещица была дорога пожилой женщине как память о бабушке, которая её воспитывала. Джеймс долго уговаривал бабулю, объясняя свой интерес любовью ко всему старинному. Сто тысяч рублей при маленькой пенсии и постоянной необходимости поддерживать нехитрое хозяйство для одинокой женщины были настоящим спасением, и она согласилась.
Джеймс был на седьмом небе от счастья. Вещица числилась в одном из самых престижных каталогов антиквариата, в разделе сокровищ русских масонов, и считалась утерянной.
Вернувшись домой, первым делом Джеймс оформил покупку по всем правилам и получил у эксперта официальное подтверждение о подлинности. Но он не знал, что потомку князей Вяземских, а ныне криминальному авторитету Чалому, держащему под контролем участок транс-сибирской магистрали, кое-кто шепнул на ушко о внезапном обогащении одного иностранного антиквара. Чалый считал себя патриотом. Но гораздо больше его потрясла несоразмерность стоимости приобретения и настоящей цены раритета. Обиженный до глубины души чужой удачливостью, Чалый повелел немедля заняться антикваром и любыми правдами-неправдами вырвать раритет и вернуть на Родину, то бишь Чалому в карман.
Счастливый и богатый Джеймс Хок вил уютное семейное гнездо в своем австралийском поместье и не подозревал, что вскоре у него начнутся серьёзные неприятности.
Первая встреча состоялась, когда супруги возвращались из гостей с ранчо родителей Джеймса. Подрезавший их внедорожник выплюнул пятерых страшных мужиков, которые передали привет от какого-то Чалого и посоветовали отдать не законно приобретённый раритет, иначе придётся забирать принудительно. В полицию обращаться не советовали. Иначе меры будут приняты строгие и быстрые.
Джеймс по возвращении домой кричал, что покупку совершил вполне законным способом, тряс распиской, полученной от бабушки. Говорил, что живёт в свободной демократической стране, где право личной собственности защищено законодательно. А Кира вспомнила с десяток шедевров Российского кинематографа, где главными героями были братки, и запаниковала. Она умоляла мужа отдать раритет бандитам, но тот, услыхав такое, изменился в лице и прошипел «Никогда мне такого больше не говори». После этого Кира задумалась о правильности своего выбора.
Время шло, а решения не находилось. Джеймс тянул с обращением в полицию, наслушавшись криминальных историй от жены, а та тряслась и предлагала лишь одно — бежать, и как можно дальше.
Браткам ждать надоело, и они решили раритет поискать в отсутствие хозяев самостоятельно. Вернувшись из города, супруги застали разорённое гнездо и решение было принято в пользу Киры. Чтобы не рисковать женой, Джеймс предложил инсценировать автокатастрофу. А Кира придумала, как переправить раритет, зашив контейнер в собачью подушку.
Спасаться решили на Родине. Единственный человек, от которого Кира могла получить помощь и защиту, был брат Лёха с его семейными связями.
- Уж он точно что-нибудь да придумает, - говорила Кира мужу, спешно пакуя вещи.
Машину Киры нашли на обочине. Она так обгорела, что криминалист с большим трудом смог подтвердить на месте аварии наличие органики, соответствующей человеческим останкам. Для этого супругам пришлось пожертвовать одной из пяти свинок с личного подворья.
Сама же Кира должна была отправиться на круизном лайнере в Японию, и уже оттуда во Владивосток, где её собирался встретить Джеймс. Кира уговорила мужа довериться брату, вспомнив, что у того в родственниках довольно влиятельные люди. Если кто и может договориться с братками, то только они.
Джеймс не знал, что Кира подстрахуется и намекнёт Лёхе о посылке для собачки. И уж совсем не подозревал Джеймс Хок, что Лёха так быстро разгадает Кирин ребус и посылочку заберёт, да ещё перешлёт своей давней подруге детства, то бишь мне.
Сам Джеймс не впервые путешествовал на Дальний Восток дикарём. У него уже был опыт общения с рыбаками, промышлявшими у Российского побережья, поэтому путь до Владивостока он преодолел без приключений в обход таможни.
А вот Кира в назначенный день не приехала. Джеймс ждал и нервничал, а потом узнал, что брат жены Алексей Пехов пропал без вести. Тут Джеймс понял, что первоначальный план провалился, и братки взяли в оборот не только их с Кирой, но и ближайших родственников тоже.
Поразмыслив, антиквар решил поискать брата жены, надеясь, что тот выжил и спрятался у рыбаков. Джеймс сам водил дружбу с местными мужиками, и справедливо предполагал, что если Лёха выжил и где-то прячется, то именно у них.
И вот нашёл...
Я слушала сбивчивый рассказ Лёхиного австралийского родственника и поражалась масштабам подробностей, которыми оброс некий загадочный предмет, вырванный случайным образом из забвения веков. Который теперь кроил и перекраивал судьбы людей под себя, точно заправский волшебный артефакт, проклятый каким-нибудь чародеем. Всё-таки не зря ходят по земле слухи о том, что сокровища приносят несчастье. И чем дальше я об этом раздумывала, тем меньше мне хотелось заглянуть в загадочную коробочку.
Выслушав историю зятька, Лёха высказался так:
- Пока Киру не увижу, не поверю.
Пока производили дознание, незаметно подкралось хмурое зимнее утро. Иваныч, принесший чугунок с кашей, долго охал, рассматривая нашего гостя. Синяк у Джеймса на лбу почернел, а глаза заплыли окончательно. Я прониклась жалостью к австралийцу и периодически выходила на улицу, чтобы набрать в пакет лёд. Джеймс с громким стоном прикладывал пакет, лёжа на широкой лавке у стены. Лёха бродил задумчивый - видимо строил план поиска сестры. Ильяс откровенно скучал за столом, хотя было видно, что и он не остался равнодушен к рассказанной истории.
Ближе к вечеру Лёха засобирался в дорогу, оставив нам под присмотр антиквара. Перед тем как попрощаться, о чём-то разговаривал с Ильясом. Тот вздыхал, кивал и морщил лоб. Было видно, что ситуация складывается очень не простая. Впрочем, она и до этого проще не была. Хмыкнув, я подумала, что кажется начинаю привыкать к нехитрому деревенскому быту и экстриму.
За ужином Ильяс озвучил приоритеты.
- Значит так. Лёха поехал советоваться с родственниками и искать Киру. Меня просил присмотреть за нашим гостем. Конечно, нам пасти вас, Джеймс, радости мало. Мы и сами тут сидим можно сказать в заложниках у судьбы. Ещё и вы добавились. Так что, попрошу без глупостей. В отличии от Лёхи, я в вашу историю верю. И надеюсь, что об этом не пожалею.
Речь Ильяса прервал ввалившийся из сеней Иваныч. Размахивая ружьём и страшно пуча глаза, он закричал:
- Бегите, ребятушки. За вами целая кодла приехала. Хватайте что можете и тикаем. Я вас в сторожке на заимке схороню.
Последние слова я расслышала с трудом, потому что всё вокруг пришло в движение. Я поддалась общей панике и заметалась по дому в поисках куртки и сапог.
Уже через минуту мы пригнувшись гуськом семенили за Иванычем по узеньким тропкам меж сугробов и домов. И я даже сумела удивиться, как много снега в конце ноября успело насыпать в этих диких забайкальских лесах.
Леса мы достигли быстро, и идти стало очень тяжело. Ноги увязали в сугробах, и уже вскоре я думала, что легче умереть и пускай уже меня догонят. Но Иваныч нас подбадривал и говорил, что ещё чуть-чуть. А я думала, что какая разница сколько. Потому что след за нами тянулся от самого посёлка. И если бандиты всё-таки вычислят, по которой из тропок мы добрались до леса, нам всё равно трындец.
Но Иваныч всё веселел и покрикивал:
- Всё, ребятушки, ушли. Теперя не догонют.
Вскоре я почувствовала, что падаю от усталости и взмолилась о привале.
Иваныч строго заметил, что лучше не останавливаться, а то замёрзнем. Ильяс просил прощения за то, что не может понести на руках. Я махнула на него рукой, и открыла второе дыхание. Австралиец периодически отставал, но усердно шёл по нашим следам.
Избушка, до которой мы всё-таки наконец дошли, внешне напоминала засыпанный снегом сарай, а внутри была больше похожа на баню - печка, небольшой стол у стены, да грубо сколоченная лавка.
Мы втроём кое-как разместились на лавке, и я не возразила, когда Ильяс пригрёб меня к себе под бок погреться. Я слушала, как бьётся его сердце и удивлялась сама себе. Кажется, мне всё больше нравилось быть с ним рядом. И это настораживало. Потому что в мыслях я всё ещё держала чёткий план — вернёмся, и всё станет как прежде.
Растапливая печь, Иваныч рассказывал, посмеиваясь.
- Помнится, мы всем посёлком зека спасали. Из местных. Попал по дурости. Понаехали опера с собаками. А мы им травку под нос. Так ни с чем и убрались.
Ну что ж, будем надеяться, что традиции тут чтут, и селяне нас бандитам не сдадут.
Напоив нас чаем, Иваныч велел сидеть тихо, а сам подался в посёлок на разведку.
Время шло, печка прогрела избушку и стало жарко. Меня разморило и Ильяс полез наверх искать постель. Вытащил на свет еле тлевшей керосинки пару стареньких лоскутных одеял.
Сапоги с носками у меня отобрали и отправили сушиться на печь, а меня саму прислонили к тёплой печке, и вскоре я задремала под тихие голоса мужиков, взявшихся от скуки за воспоминания об охоте и рыбалке.
Проснулась я от холода, а ещё от того, что кто-то сердобольный натягивал мне на ноги тёплые носки, а потом аккуратненько так подгрёб к себе под бочок.
Ильяс не наглел, действовал осторожно, однако чувствовалось по всему, что процесс ему очень даже нравится. Подумалось - только бы не позволил себе лишнего. Если станет лапать, я его не просто отошью, а пошлю так далеко, что вернётся не раньше весны. Ну это образно, конечно. Зато верно - раньше весны не прощу точно, а может и вообще не прощу никогда...
Но моя ментальная атака сработала вхолостую. Я ещё переживала, а Ильяс уже сопел мне в волосы, дополнительно согревая тёплым дыханием, и вскоре я окончательно расслабилась. Ну и слава богу. Значит всё понял правильно, и значит не дурак. И вообще. Чем больше узнаю его, тем становится как-то ближе и роднее что ли. Может и правда согласиться на его предложение? А что, мужик видный, самостоятельный. Вот только одна проблема имеется. Хоть и говорит, что женат номинально, но пока не разведётся, ни-ни. Экстрима мне в жизни и так за глаза хватает.
Уже окончательно засыпая, краем сознания подумала — как там наши вещи... Мало того что сами точно звери в берлогу залегли, так и последних признаков цивилизации норовят лишить.
Утро началось с хороших вестей. Ещё на подходе Иваныч так голосил, что мы успели проснуться и размяться. Правда, второе оказалось проблематичнее. Места в избушке было лишь на одно из двух - либо посидеть, либо полежать.
Я попыталась вылезти из-под Ильяса, и ощутила, как тот скорее машинально, чем специально, потому как ещё спал, прижал меня к себе. Так уверенно прижал, и даже я бы сказала с вожделением. Вожделение оказалось весьма даже ощутимо. Когда я снова попыталась выбраться, Ильяс вздрогнул и расслабил руки. Правда, глаз не открыл. А я сделала вид, что ничего не заметила.
Вот только мысль пронеслась - а ведь секса у меня уже лет пять не было точно.
Иваныч ввалился в избушку с криками:
- Всё, ребятушки! Полная виктория! Можно больше не таиться! Всех супостатов положили. Как есть положили.
Я пошла на поиски низинки с ёлочкой погуще. Когда вернулась, Иваныч накрывал на стол. Пахло свежеиспечённым хлебом, щами и чаем с душистыми травками.
Пока мы расправлялись с едой, Иваныч взахлёб рассказывал о вчерашней баталии.
Братки всю ночь рыскали по посёлку в поисках чужаков, и повсюду натыкались на хмурых мужиков с ружьями. А когда пришли к председателю, то там их поджидала вооружённая толпа селян, которая послала нежданных гостей подале и подобру поздорову.
Пока шли разборки, Полина скрывала следы нашего пребывания.
Братки не сразу согласились на требования селян, решили показать зубы и пригрозили жестокими репрессиями. Мужики рассердились, и тут в посёлок ворвалось подкрепление в виде двух вездеходов, из которых посыпали мужики в камуфляже и с ними Лёха лично. В общем, после этого братки ввиду абсолютного численного перевеса сложили оружие.
- Вы кушайте, кушайте, и пойдём в посёлок. Лёха уж поди заждался, - закончил свой рассказ Иваныч.
В посёлке царило оживление. Возле сельмага толпился народ и негромко обсуждал ночные события. Мужики как водится отдельно, женщины - отдельно.
Наше появление было встречено хитрыми ухмылками и слегка завуалированным любопытством. Было ощущение, что о нас тут уже все давно знают, и это казалось удивительным. До этого ни разу никто не пришёл и не полюбопытсвовал, кто это поселился в пустующем доме. И тут вдруг оказалось, что представлять нас не нужно и вообще-то все давно в курсе.
В доме нас дожидался один Лёха. Сказал, что поскольку военные действия закончены, то народ растащил ребят праздновать победу по домам, и увидим мы их теперь дня через два не раньше.
Подтверждением добрых намерений местного населения по отношению к нам предсказуемо оказалась огромная бутыль самогона, стоявшая на столе рядом с самоваром, и полностью готовая к употреблению. Закуска в виде капусты, огурцов и грибов ожидала оприходования там же. А нос приятно щекотал дух, исходящий от чугунка с картошкой.
Я мысленно застонала, и подумала, что замуж мне пожалуй сходить за Ильяса так и не удастся — раньше споят.
И ещё меня волновал один не решённый вопрос, с которым я и обратилась к Лёхе.
- Лёш, а чего это вы вдруг решили, что всё закончилось, а? Гостей, конечно, вы выдворили. Но главный бандит может с вами не согласиться и прислать армию побольше.
Лёха презрительно фыркнул и с громким хрустом откусил пол-огурца.
- Неа, никто больше никого не пришлёт. Миха с папаней встретились с Чалым и побеседовали по душам. Договоренности достигнуты.
- А что с Кирой? Что-нибудь узнал?
- Кира у мамы. И правильно сделала, что поехала к ней, а не к этому хапуге.
Последние слова Лёха произнёс, сердито зыркнув в сторону Джеймса, которому Полина прикладывала бодягу к почерневшим синякам.
Помолчав, я всё-таки решилась.
- Лёш, раз всё закончилось, удовлетвори моё любопытство. Покажи, ради чего всё это мы терпели, а?
Лёха мне в ответ коротко кивнул и полез за печь.
Вытащив на свет так и не вскрытую никем коробку, он содрал упаковочный слой и высыпал в блюдо... бусы. Среди них было несколько монет. Одна с дыркой.
Я с недоумением взирала на стеклянные кругляши и не могла понять, что же в них такого ценного. Пока Лёха не взялся выбирать одинаковые и красные.
На первый взгляд бусины не отличались от прочих. И даже где-то проигрывали в качестве огранки. Однако, когда все шестьдесят шесть были выбраны и посчитаны, я прониклась. Столько рубинов вместе я видела впервые, да и навряд ли когда увижу ещё, даже если окажусь на выставке редких ювелирных изделий.
Но вот монета с дыркой меня не впечатлила вовсе, хотя Лёха к ней отнёсся с особой осторожностью, отложив в сторону от бус.
Затем он достал из-за пазухи небольшой круглый металлический контейнер, аккуратно ссыпал в него поблёскивающие каким-то потусторонним светом рубины, сверху положил монету и завинтил крышку. А потом метнул контейнер Джеймсу в руки.
- На свои сокровища, забирай. Одни проблемы от них.
Джеймс выглядел несчастным, но контейнер принял и спрятал за пазуху.
А я подумала, что Лёха специально сделал так, чтобы рубины видели все. Я бы на месте Джеймса тоже выглядела несчастной. Во-первых из-за открытого презрения, излучаемого всеми присутствующими. А потом, ещё не известно как он теперь будет выбираться из посёлка. Не решат ли местные поборники справедливости переоценить приобретение Джеймса Хока?
И еще возник вопрос о самом Лёхе.
- Лёш, а зачем ты отдал ему это? Тебя-то самого за это не загребут?
Лёха зло прицикнул, но ответил.
- Неа. У него на этот раритет документы имеются. А у меня свидетели. Я собственность вернул? Вернул. Так что теперь пускай он не спит. Власти дали добро. Все законно.
А потом мы напрочь забыли про рубины, потому что началась очередная попойка...
Я постаралась поскорее выбраться из-за стола и пошла искать Полину, чтобы узнать, куда та припрятала наши вещички.
Вещички нашлись, чему я несказанно обрадовалась. Упаковав сумку, я поморщилась, прислушиваясь к хмельным голосам. Возвращаться за стол и слушать бредни пьяных мужиков не хотелось. И я решила пойти погулять. Уж теперь-то я точно смогу насладиться забайкальским небом, и никто мне не помешает.
Ночь выдалась ясной. Морозец слегка пощипывал, а на небе был настоящий космос.
Мириады светил мерцали над головой, и я впервые с удивлением узнала, что небо на самом деле вовсе не чёрное, а серое. Потому что в промежутках между более близкими и крупными звёздами просматривались и все остальные. Вот только были они такими далёкими, что выглядели лишь более светлым фоном.
За спиной скрипнула дверь и рядом со мной присвистнул Ильяс.
- Ох, красота-то какая.
Я поёжилась, а он обнял меня со спины по-хозяйски - так, словно имел на это полное право. И что удивительно - я не возражала. Даже бездумно потёрлась затылком о надёжную мужскую грудь.
Ильяс усмехнулся, подышал мне в ухо теплом, а потом тихо произнёс.
- Ну вот и съездили в командировку.
Я не нашлась что ответить ему, решив, что лишь дам повод для большего. Мы и так уже были на грани. И контролировать ситуацию хотелось всё меньше.
- А знаешь, я даже рад, что всё так случилось, - сказано это было очень близко и довольно интимным тоном. Черт, не хочется, но придется слегка осадить мужика.
- Ильяс, не начинай. Нам ещё до дома добираться. Ты случайно не забыл, что мы на Дальнем Востоке?
- Да ладно, тебе, Лёлька. Где бы мы с тобой ещё такую красоту увидеть смогли?
Голос Лёхи заставил нас вздрогнуть.
- Вот вы где, голубки. А я думал уже на сеновале вас искать придётся. Эх, красота. Много где побывал, но здешние виды ни с чем не сравнимы.
Пока Лёха говорил, я прислушивалась к себе и с удивлением понимала, что его присутствие меня вовсе не смущает, а подколки не задевают.
Окинув нас каким-то обречённым взглядом, Лёха грустно усмехнулся, и сказал:
- Совет, да любовь вам, в общем, дети мои, - но тут же погрозил. - Но ты, Ильяс, мне за неё в случае чего ответишь, понял?
После того как дверь за Лёхой закрылась, Ильяс обиженно произнёс:
- Ну вот чего он опять, а? Я что, маленький? А, Лёль?
Я похлопала его по руке, а потом осторожно выбралась из крепких объятий.
- Мы, Ильяс, так и будем всегда друг для друга маленькими. И это, как показала жизнь, не так уж и плохо.
Все три части можно почитать тут - https://dzen.ru/suite/e22d05a9-e3a9-4db8-b62c-c182bc93bf32