Звук захлопнувшейся двери был негромким, но в тишине квартиры он прозвучал как выстрел. Марина осталась стоять посреди коридора, сжимая в руках спортивную сумку, набитую детскими вещами. Рядом, в коляске, посапывал шестимесячный Артём, совершенно не подозревая, что его мир только что раскололся надвое.
В ушах всё ещё звенел голос Игоря. Спокойный, равнодушный, убийственно холодный.
— Марин, давай без истерик. Я просто устал. Устал приходить домой и видеть… это.
Он сделал неопределённый жест рукой в её сторону, обведя взглядом её фигуру, скрытую под широкой домашней футболкой. Этот жест ранил сильнее, чем любые оскорбления. В нём было не отвращение, а скука.
— Ты меня больше не возбуждаешь, — добавил он, завязывая галстук перед зеркалом. — Я мужчина, мне нужна женщина, а не… уютная подушка. Я встретил другую. Её зовут Лена. Она следит за собой.
Лена. Его новая секретарша. Марина видела её пару раз, когда заезжала к мужу на работу с обедом, ещё будучи беременной. Тонкая, звонкая, с идеальным маникюром и хищным блеском в глазах. Тогда Игорь смеялся и говорил, что Лена «просто толковая девочка». Теперь эта толковая девочка выжила её из собственного дома.
Марина посмотрела на своё отражение в зеркале прихожей. Из глубины стекла на неё глядела уставшая женщина с темными кругами под глазами и пучком немытых волос. Лишние двадцать килограммов, набранные за тяжелую беременность и гормональные сбои, висели на ней тяжелым грузом. Растяжки на животе, которые Игорь брезгливо называл «картой метро», были скрыты одеждой, но она чувствовала их кожей.
— Хорошо, — прошептала она в пустоту. Слезы, которые душили её последние полчаса, внезапно высохли. Осталась только звенящая пустота.
Сбор вещей занял два дня. Игорь великодушно позволил ей пожить в квартире неделю, пока он «в командировке» с Леной, но Марина ушла в тот же вечер. Гордость — это всё, что у неё осталось, и она не собиралась разменивать её на семь дней жалости.
Она переехала к маме в крохотную «двушку» на окраине города. Мама, Надежда Петровна, встретила её без лишних вопросов, только крепко обняла и заварила крепкий чай с мятой.
— Ничего, дочка, — сказала она, качая на руках внука. — Перемелется — мука будет. А он… дурак он, твой Игорь. Красота — она ведь разная бывает.
Первые месяцы были адом. Марина разрывалась между плачущим младенцем, попытками найти удаленную работу (она была неплохим переводчиком до декрета) и бракоразводным процессом. Игорь повёл себя «по-мужски»: оставил ей машину, но квартиру, купленную до брака, естественно, сохранил за собой. Алименты платил исправно, но минимальные, скрывая реальные доходы своей фирмы.
Однажды вечером, уложив Артёма спать, Марина сидела на кухне и поедала эклеры. Это был её ритуал утешения. Сахар ненадолго глушил боль и чувство собственной никчемности. Внезапно телефон пиликнул. Уведомление из социальной сети.
Она открыла ленту и замерла. Фотография Игоря и Лены. Они стояли на пляже, загорелые, улыбающиеся. Лена в крошечном бикини демонстрировала идеальный пресс. Подпись гласила: «Счастье любит тишину, но такой красотой грех не поделиться».
Эклер выпал из рук Марины. Она посмотрела на свои руки, перепачканные кремом, потом на свой живот, нависающий над резинкой пижамных штанов. В этот момент что-то внутри неё щелкнуло. Жалость к себе, которая была её верной спутницей последние полгода, вдруг трансформировалась в ярость. Холодную, расчётливую ярость.
Она подошла к мусорному ведру и смахнула туда коробку с пирожными. Затем вернулась к столу, открыла ноутбук и набрала в поиске: «Тренажерный зал, круглосуточно, персональные тренировки».
— Ты хотел женщину, которая следит за собой? — прошептала она, глядя на счастливое лицо бывшего мужа на экране. — Ты её получишь. Только она будет тебе не по зубам.
Первая тренировка была унижением. Марина задыхалась уже на разминке. Её спортивный костюм был старым и мешковатым, и ей казалось, что все в зале смотрят на неё с насмешкой. Тренер, коренастый парень по имени Стас, посмотрел на её анкету скептически.
— Цель? — коротко спросил он.
— Изменить всё, — ответила Марина, глядя ему прямо в глаза.
— На это уйдет не месяц и не два. Готовы пахать? Будет больно, будет хотеться всё бросить и сожрать торт.
— Я уже сожрала свой последний торт, — отрезала она.
И началась битва. Битва не за тело, а за новую личность. Каждое утро начиналось в пять утра с пробежки, пока мама сидела с Артёмом. Потом — переводы, кормление, прогулки с коляской в быстром темпе. Вечером, когда ребенок засыпал, она шла в зал.
Мышцы болели так, что иногда она не могла поднять руку, чтобы расчесать волосы. Голод грыз изнутри, требуя привычного сахара. Но каждый раз, когда рука тянулась к сладкому, она вспоминала тот брезгливый жест Игоря. «Уютная подушка».
Через полгода весы показали минус пятнадцать килограммов. Лицо осунулось, но глаза стали ярче. Она сменила прическу, перекрасившись из блеклой шатенки в насыщенный шоколадный оттенок. Ещё через полгода она впервые купила себе платье 44 размера. Оно сидело идеально.
Жизнь начала меняться не только внешне. Марина нашла крупного заказчика на переводы технической документации. Деньги позволили снять отдельную квартиру и нанять няню на полдня, чтобы освободить время для себя и работы. Она записалась на курсы ораторского мастерства и стиля, словно собирая себя заново по кирпичикам.
Прошло два с половиной года. Артём пошел в садик. Марина открыла своё небольшое бюро переводов. О ней говорили как о «железной леди» — строгой, красивой и недоступной. Мужчины пытались ухаживать, но она держала дистанцию. Её сердце было закрыто на ремонт, и табличка «Вход воспрещен» висела там надежно.
Игорь исчез с её радаров. Она заблокировала его везде, общаясь только через юристов по поводу ребенка. Он видел сына по выходным, забирая его у подъезда, и Марина старалась в эти моменты не показываться. Отправляла маму или няню. Она готовила своё появление. Она не хотела полумер.
И вот, спустя три года после разрыва, на почту пришло приглашение. «Вечер встречи выпускников университета. 10 лет спустя».
Марина знала, что Игорь там будет. Он обожал такие мероприятия. Это была его ярмарка тщеславия, где он мог хвастаться успехами своей фирмы, новой машиной и, конечно, молодой женой.
Она крутила в руках плотный конверт с золотым тиснением.
— Ну что, Марина Сергеевна, — сказала она своему отражению в зеркале. Теперь оттуда на неё смотрела сногсшибательная брюнетка с точеной фигурой, высокой грудью и уверенным взглядом хищницы. — Пора выходить на охоту.
Она набрала номер своего стилиста.
— Алло, Серж? Мне нужно платье. Красное. Такое, чтобы при виде меня у мужчин останавливалось сердце, а у женщин портилось настроение. Да, именно так.
День икс настал. Ресторан «Панорама» сиял огнями. Марина подъехала на такси с небольшим опозданием. Это был стратегический ход. Королева не приходит первой, королеву ждут.
Когда швейцар открыл перед ней дверь, гул голосов в зале на секунду стих. Она вошла, и цокот её шпилек по мраморному полу отбивал ритм её триумфа. Красное шелковое платье облегало тело как вторая кожа, открывая спину и подчеркивая бесконечные ноги высоким разрезом.
Она прошла к бару, чувствуя на себе десятки взглядов. Кто-то шептался: «Кто это? Актриса? Модель?». Никто не узнавал в этой роковой женщине скромную Марину, которая в университете носила очки и вязаные кардиганы, а после — мешковатые футболки.
Она заказала бокал сухого вина и медленно обернулась, сканируя зал. И тут она увидела его.
Игорь стоял у окна в окружении группы бывших однокурсников. Он немного постарел, в волосах появилась седина, а над ремнем брюк наметился небольшой животик. Рядом с ним не было Лены. Интересно.
Он смеялся, рассказывая какую-то байку, но внезапно замолчал. Его взгляд скользнул по залу и зацепился за красное пятно у бара. За неё.
Марина увидела, как расширились его глаза. Как он поправил пиджак, инстинктивно втянул живот и что-то сказал собеседникам, не сводя с неё глаз. Он не узнал её. Он видел просто «шикарную телочку», новую цель, свежее мясо.
Он начал пробираться к ней сквозь толпу. Марина сделала глоток вина, скрывая усмешку краем бокала.
— Игра началась, дорогой, — прошептала она одними губами.
Игорь подошел к барной стойке с уверенностью хозяина жизни. Марина чувствовала его приближение спиной — знакомый до тошноты запах дорогого парфюма, смешанный с нотками коньяка и сигарет, накрыл её невидимым облаком. Она не обернулась. Она продолжала гипнотизировать взглядом пузырьки в бокале, позволив ему сделать первый шаг.
— Скучаете в одиночестве? — раздался над ухом его бархатный баритон. Тот самый голос, который когда-то заставлял её сердце трепетать, а три года назад разбил его вдребезги одной фразой.
Марина медленно, с театральной ленцой повела плечом, но лица не показала. Она сидела в пол-оборота, скрытая полумраком бара и пышной волной волос, спадающих на правую сторону лица.
— Одиночество — это выбор, а не наказание, — ответила она, намеренно понизив голос на октаву. Она долго тренировала этот тембр — глубокий, грудной, с легкой хрипотцой. В нём не осталось ничего от той суетливой Марины, которая вечно извинялась за неприготовленный ужин.
Игорь хмыкнул. Ему понравился ответ. Он облокотился о стойку рядом, вторгаясь в её личное пространство.
— Философски. Мне нравится. Я Игорь, — он протянул руку, но она проигнорировала жест, лишь слегка коснувшись края своего бокала длинным пальцем с алым маникюром.
— Я знаю, кто вы, — солгала она правдой. — Здесь все знают успешных людей.
— О, так вы слышали о моей компании? — он расцвел. Тщеславие было его ахиллесовой пятой, и Марина била точно в цель.
— Трудно не слышать, когда кто-то говорит о себе так громко, — парировала она с легкой насмешкой.
Игорь рассмеялся. Громко, самодовольно. Он принял её дерзость за флирт. В его картине мира красивые женщины всегда играли в недотрог, чтобы набить себе цену.
— Вы дерзкая. Это возбуждает, — он сделал знак бармену. — Повторите девушке. А мне — виски. Двойной.
Марина внутренне сжалась от слова «возбуждает», но внешне осталась невозмутимой статуей. Она наконец слегка повернула голову, позволяя ему увидеть профиль — высокие скулы, пухлые губы, идеально очерченный нос. Но глаза всё ещё прятались в тени ресниц.
— А ваша спутница? — спросила она, кивнув в сторону зала. — Та, с которой вы пришли. Она не будет против, что вы угощаете незнакомку?
Игорь поморщился, словно от зубной боли, и сделал большой глоток виски.
— Я пришел один, — соврал он. Марина знала, что это ложь. Она видела краем глаза, как он здоровался с кем-то у входа, но Лены рядом действительно не было.
— Неужели такой мужчина свободен? — в её голосе звучал яд, замаскированный под комплимент.
— Скажем так… я в поиске, — он доверительно наклонился к ней. Алкоголь развязал ему язык быстрее, чем она ожидала. — Жена есть, но… это сложно. Лена — красивая картинка, понимаете? Секретарша, классика жанра. Я думал, с молодой будет легко. А она оказалась пилой. Только деньги, шмотки, Мальдивы… Скучно. Нет глубины.
Марина едва сдержала злую улыбку. Лена, та самая «толковая девочка», теперь была скучной пилой. Карма работала медленно, но безупречно.
— А до Лены? — тихо спросила Марина. — Была кто-то ещё?
Игорь махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
— Была. Марина. Ошибка молодости. Родила ребенка и превратилась в… — он запнулся, подбирая слово, и Марине захотелось ударить его бокалом по лицу. — В квашню. Знаете, такие женщины, которые считают, что после штампа в паспорте можно перестать быть женщиной. Ходила вечно в каких-то балахонах, с гулькой на голове. Я мужчина, мне нужно вдохновение, а не домработница.
Каждое его слово падало в её душу раскаленным углем. «Квашня». «Ошибка молодости». Она вспомнила бессонные ночи с коликами Артёма, когда Игорь спал в другой комнате, «потому что ему на работу». Вспомнила, как экономила на себе, чтобы купить ему дорогие часы на юбилей. Вспомнила своё отражение в зеркале три года назад.
— И вы её бросили? — уточнила она ледяным тоном.
— Я освободил нас обоих, — пафосно заявил Игорь. — Я дал ей свободу, квартиру оставил… ну, то есть, машину. Я щедрый человек. Но страсть ушла. А без страсти я не могу. Вот гляжу на вас… — он скользнул масленым взглядом по её декольте, — …и чувствую, что страсть еще жива. Вы невероятная. Как вас зовут? Мы так и не познакомились.
Марина поняла, что момент настал. Он загнал себя в ловушку. Он рассказал незнакомке, какой он подлец, думая, что хвастается своей мужественностью. Он предал её второй раз, словами, и теперь он предал и Лену.
— Вы правда хотите знать моё имя? — она поставила бокал на стойку. Звон стекла о мрамор прозвучал как гонг.
— Больше всего на свете, — прошептал Игорь, придвигаясь вплотную. Его рука скользнула по её обнаженной спине. От этого прикосновения Марину передернуло, но она не отстранилась. Пока нет. — Поехали отсюда? У меня есть номер в отеле неподалеку. Там нам никто не помешает. Я покажу вам, что такое настоящий мужчина.
Марина медленно повернулась к нему всем корпусом. Она подняла глаза и посмотрела ему прямо в лицо. В упор. Без страха, без стеснения, без той забитости, что была в её взгляде три года назад.
Сначала Игорь улыбался, предвкушая победу. Но потом его улыбка начала медленно сползать, уступая место недоумению. Он всматривался в её черты, пытаясь собрать пазл, который никак не складывался. Знакомый разрез глаз. Родинка над губой, которую она раньше замазывала тональным кремом, а теперь подчеркнула.
В его глазах мелькнула искра узнавания, но разум тут же погасил её. «Не может быть», — читалось на его лице. Он помнил уставшую, полную женщину в растянутой футболке. А перед ним стояла королева в красном, от которой исходила волна силы и сексуальности.
— Ты сказал, что тебе нужно вдохновение, Игорь? — произнесла она своим обычным голосом. Тем самым, которым когда-то желала ему доброго утра.
Игорь отшатнулся, словно получил пощечину. Он побледнел. Его рот приоткрылся, но звука не последовало. Он смотрел на неё, как на привидение.
— Ма… Марина? — выдавил он наконец. Голос его сорвался на петушиный визг. — Это… ты?
— Я, — она улыбнулась, и эта улыбка была страшнее любого крика. — Та самая «квашня». Та самая «уютная подушка».
Вокруг них начала собираться тишина. Люди за соседними столиками, почуяв драму, притихли.
Игорь судорожно сглотнул. Он оглядел её с ног до головы, но теперь в его взгляде не было похоти. Был шок. И страх.
— Но ты… ты выглядишь… — он не мог подобрать слов. — Ты похудела. Ты шикарна. Марин, я… я не знал. Почему ты не говорила?
— А я должна была отчитываться? — она сделала шаг к нему, заставляя его отступить. — Ты же ушел к той, кто следит за собой. Ну как, Игорь? Нравится то, что ты видишь?
— Очень, — выдохнул он, и в его глазах снова зажегся тот самый огонек. Огонек собственника. Он вдруг решил, что всё можно вернуть. Что эта трансформация — ради него. — Марин, ну ты даешь… Слушай, ну мы же не чужие люди. У нас сын. Может… может, нам стоит поговорить? Ленка — это так, временно. Я всегда знал, что ты лучшая. Просто тебе нужно было… ну, встряхнуться. И смотри, как тебе это пошло на пользу! Моя школа!
Он попытался взять её за руку. Наглость этого человека не знала границ. Он действительно верил, что её преображение — это его заслуга, и теперь он имеет право на приз.
Марина посмотрела на его руку, лежащую на её предплечье. Потом перевела взгляд на его лицо, на котором смешались надежда, похоть и глупая самоуверенность.
Внутри неё всё успокоилось. Гнев ушел. Осталась только брезгливость. Он был жалок.
Она аккуратно, двумя пальцами, сняла его руку со своего локтя, словно это была грязная тряпка.
— Знаешь, Игорь, — сказала она громко, так, чтобы слышали ближайшие столики. — Я смотрела на тебя весь вечер. Я слушала твой бред про «настоящего мужчину». И знаешь, что я поняла?
Она наклонилась к его уху, но говорила достаточно громко, чеканя каждое слово:
— Ты меня не возбуждаешь.
Фраза повисла в воздухе, звенящая и окончательная, как звук лопнувшей струны. Игорь замер с открытым ртом, его лицо пошло красными пятнами, резко контрастирующими с белизной накрахмаленного воротничка. Он напоминал рыбу, выброшенную на берег, — беспомощную и хватающую воздух.
Марина видела, как в его глазах сменяются эмоции: недоверие, обида, ярость и, наконец, унижение. Он привык бросать сам. Он привык быть тем, кто оценивает, кто выносит вердикт «годен» или «не годен». Но сейчас его собственный вердикт вернулся к нему бумерангом, ударив в самое уязвимое место — его раздутое эго.
Вокруг них повисла тишина, которая бывает только в фильмах, когда герой произносит ключевую реплику. Кто-то хихикнул в дальнем углу бара. Этот смешок сработал как детонатор.
— Что ты сказала? — просипел Игорь, пытаясь сохранить лицо, но голос его дрожал. — Ты… ты смеешься надо мной? Да ты знаешь, от чего отказываешься? Я сейчас на пике! У меня фирма, у меня статус! А ты кто? Разведенка с прицепом, которая просто удачно похудела?
Он повысил голос, пытаясь задавить её агрессией, как делал это раньше, дома, когда она пыталась возразить ему по поводу быта или расходов. Но перед ним стояла уже не та Марина, которая плакала в ванной, боясь разбудить ребенка.
— Я — женщина, которая сделала себя сама, — спокойно ответила она. Её голос звучал ровно, в нём не было ни нотки истерики. — А мой «прицеп», как ты выразился, — это твой сын. Которого ты, кстати, не видел уже две недели, потому что был слишком занят, выбирая галстук для этого вечера.
Игорь побагровел ещё сильнее. Люди вокруг начали откровенно прислушиваться.
— Не смей припутывать сюда ребенка! — рявкнул он. — Я плачу алименты!
— Минимальные, Игорь. С «белой» части зарплаты, — с улыбкой уточнила Марина. — Но речь не об этом. Речь о том, что ты пуст. Ты как красивая обертка от конфеты, внутри которой ничего нет. Ты искал идеальную картинку, менял женщин, как перчатки, думая, что проблема в них. Но проблема в тебе. Ты не умеешь любить. Ты умеешь только потреблять.
Она развернулась, чтобы уйти, но он схпил её за локоть. Грубо, больно.
— Стоять! — прошипел он. — Ты никуда не пойдешь, пока я не скажу. Ты думаешь, надела красное платье и стала королевой? Да кому ты нужна без меня? Я сделал тебя! Если бы я тебя не бросил, ты бы так и осталась жирной коровой на диване! Ты должна мне спасибо сказать!
В этот момент к ним подошел высокий мужчина в безупречном темно-синем костюме. Марина заметила его ещё раньше — он наблюдал за сценой с соседнего столика, и в его взгляде читалась не праздное любопытство, а напряженное внимание.
— У вас проблемы, Марина Сергеевна? — спросил он низким, спокойным голосом.
Марина узнала его. Андрей Волков, владелец крупного холдинга, с которым она недавно вела переговоры по переводу документации для международного тендера. Она не знала, что он тоже выпускник этого вуза.
Игорь перевел взгляд с Марины на незнакомца, оценивая масштаб угрозы. Волков был выше, шире в плечах и от него веяло той спокойной силой, которой у Игоря никогда не было.
— Это семейные разборки, мужик, не лезь, — огрызнулся Игорь, но руку с локтя Марины убрал.
— Бывшие семейные, — поправила Марина, потирая предплечье. — Андрей Викторович, рада вас видеть. Нет, проблем нет. Просто мусор выносится сложнее, чем я думала.
Волков едва заметно улыбнулся уголками глаз.
— Если нужна помощь с утилизацией, я готов.
Игорь переводил взгляд с одного на другого, понимая, что проигрывает по всем фронтам. Он увидел, как смотрят на Волкова окружающие — с уважением и трепетом. И как смотрят на него самого — с жалостью и презрением. Его вечер триумфа превратился в публичную порку.
— Да пошли вы, — выплюнул он. — Стерва.
Он развернулся и быстро пошел к выходу, чуть не сбив официанта с подносом. Его спина была сгорблена, походка потеряла былую упругость. Он убегал. Снова убегал, как и три года назад, только теперь бежать было некуда — от себя не убежишь.
Марина глубоко вздохнула, чувствуя, как напряжение последних лет наконец отпускает её мышцы. Словно тяжелый рюкзак, который она тащила в гору, вдруг исчез. Гештальт закрыт.
— Вы в порядке? — спросил Андрей.
Марина посмотрела на него. В его глазах не было оценки, не было похоти. Был интерес и теплота.
— Лучше, чем когда-либо, — искренне ответила она. — Спасибо за вмешательство. Хотя я бы и сама справилась.
— Я не сомневаюсь, — кивнул он. — Я наблюдал за вами. Это было… эффектно. Как в кино, только по-настоящему. Вы правда переводите техническую документацию? С таким талантом ставить людей на место вам бы в дипломатию.
Марина рассмеялась. Впервые за вечер смех был легким и свободным.
— Жизнь — лучший учитель дипломатии. Иногда — методом шоковой терапии.
— Раз уж вечер перестал быть томным, — предложил Андрей, — может, сбежим отсюда? Тут недалеко открылась отличная кофейня, там тихо и делают лучший раф в городе. А я, признаться, терпеть не могу эти пафосные сборища.
Марина на секунду задумалась. Старая Марина испугалась бы. Старая Марина нашла бы тысячу причин отказаться: «нужно домой», «я не готова», «что он обо мне подумает». Но той Марины больше не было. Её место заняла женщина, которая знала себе цену и не боялась жить.
— Раф? — переспросила она с улыбкой. — Звучит заманчиво. Но предупреждаю: я больше не ем сладкое на ночь.
— А мы возьмем без сахара. Жизнь и так достаточно сладкая штука, если правильно её приготовить, — подмигнул Андрей.
Они вышли из душного ресторана в прохладу ночного города. Марина вдохнула полной грудью свежий воздух. Где-то там, в своей квартире, спал маленький Артём, её главное сокровище. Завтра будет новый день, новые переводы, тренировка, прогулка в парке.
Но сейчас, идя по тротуару рядом с интересным мужчиной, цокая каблуками, Марина чувствовала удивительную легкость. Она не искала новой любви, не искала спасителя или «каменную стену». Она сама стала этой стеной.
Она достала телефон и, не останавливаясь, зашла в настройки. «Черный список». Контакт «Игорь» был там уже давно, но теперь она удалила его из телефона окончательно. Стерла историю.
— О чем задумались? — спросил Андрей, открывая перед ней дверь своей машины — не кричаще-спортивной, а солидной и надежной.
— О том, что иногда нужно сгореть дотла, чтобы возродиться, — ответила Марина, садясь в салон. — И о том, что красный цвет мне определенно идет.
Андрей улыбнулся, заводя мотор.
— Вам идет не цвет, Марина. Вам идет свобода.
Машина тронулась, растворяясь в огнях ночного проспекта, оставляя позади прошлое, обиды и человека, который так и не понял, кого потерял. Марина смотрела на мелькающие фонари и знала точно: её история не закончилась. Её история только начинается. И в этой новой главе она будет единственным автором.
