Дождь в Петербурге не просто идет — он навязывается. Мелкая, противная морось, которая просачивается под воротник и делает любой вечер промозглым, даже если на календаре май. Артём поплотнее запахнул свою серую толстовку, купленную на распродаже три года назад, и посмотрел на вывеску. «L’Aurore». Золотые буквы, утопленные в мраморный фасад, светились мягким, дорогим светом. Окна в пол открывали вид на мир, где не существует дешевого кофе и ипотечных кредитов. Там, за стеклом, люди в идеально скроенных пиджаках поднимали бокалы с вином, которое стоило больше, чем весь гардероб Артёма, надетый на нём сейчас.
Он проверил телефон. Запись была на 20:00. Имя — простое, неприметное: Алексей Смирнов. Артём любил такие имена. Они были как серые стены — идеальный фон для того, кто хочет оставаться невидимым. Его настоящая личность, скрытая за псевдонимом «Гастро-Призрак», имела вес, способный раздавить этот ресторан одной левой. Четыре миллиона подписчиков в Telegram, закрытый клуб инвесторов, читающих его обзоры перед вложением денег в HoReCa, и репутация человека, который не берет взяток. Никогда.
Но сейчас, стоя перед тяжелой дубовой дверью, он был просто парнем в мокрых «найках».
Артём выдохнул, стряхивая капли дождя с капюшона, и потянул ручку на себя. Тепло ударило в лицо ароматом трюфельного масла и дорогих духов. Он сделал шаг внутрь, на плюшевый ковер цвета бургунди, но его путь тут же преградила массивная фигура.
— Стоять, — голос был низким, лишенным даже намёка на вежливость.
Перед Артёмом выросла скала в черном костюме. Бейдж на груди гласил «Виталий», но выражение лица говорило «Цербер». Виталий не смотрел в глаза, он сканировал одежду. Взгляд скользнул по потертым джинсам, задержался на пятне от лужи на левом кроссовке и с презрением уткнулся в логотип на толстовке.
— У меня бронь, — спокойно сказал Артём, доставая телефон, чтобы показать подтверждение. — На фамилию Смирнов.
Виталий даже не взглянул на экран. Он скрестил руки на груди, перекрывая проход. За его спиной, в холле, хостес в вечернем платье делала вид, что изучает список гостей, старательно игнорируя происходящее.
— Мест нет, — буркнул охранник.
— Я бронировал две недели назад, — Артём не повышал голос. Это была часть игры. Проверка сервиса начиналась не с супа, а с порога. — Столик на одного. У окна.
— Слышь, парень, — Виталий сделал шаг вперед, вторгаясь в личное пространство. От него пахло мятной жвачкой и застарелым табаком. — Ты дверью ошибся. «Макдональдс» за углом. У нас тут дресс-код. Читать умеешь?
Артём скосил глаза на табличку рядом с гардеробом. Мелким шрифтом там действительно было написано про smart casual. Но smart casual — понятие растяжимое. Толстовка за 300 евро от Balenciaga (хоть на Артёме была и не она) вполне вписывалась в современные нормы.
— Моя одежда чистая, — возразил Артём. — И я готов заплатить за ужин. Разве этого недостаточно?
— Для тебя — нет, — усмехнулся охранник. — Ты своим видом аппетит людям портишь. Посмотри на себя. Ты будто с вокзала пришел. Вали отсюда, пока я тебя не вывел.
В этот момент дверь распахнулась, впуская порцию холодного воздуха и молодую пару. Мужчина был в джинсах (дорогих, но джинсах) и кожаной куртке, девушка — в легком платье и грубых ботинках. Виталий мгновенно преобразился. Его лицо расплылось в приторной улыбке, спина согнулась в легком поклоне.
— Добрый вечер, проходите, пожалуйста! Позвольте вашу куртку...
Артём наблюдал за этим с холодным интересом хирурга, вскрывающего гнойник.
— Простите, — обратился он к охраннику, когда пара скрылась в зале. — Этот господин тоже в джинсах. Почему ему можно, а мне нет?
Виталий медленно повернулся. Улыбка сползла с его лица, как плохо приклеенные обои. Глаза налились злобой. Это был тот самый тип людей, которым дали микроскопическую власть, и она ударила им в голову сильнее дешевого виски.
— Ты чё, глухой? — прошипел он. — Те люди — гости. А ты — мусор. У нас элитное заведение. Для элиты. А не для нищебродов, которые копят месяц на салат.
Из зала донесся смех. Артём посмотрел поверх плеча охранника. За ближайшим столиком сидела компания из трех мужчин. Они явно слышали разговор. Один из них, с красным одутловатым лицом, тыкал пальцем в сторону Артёма и что-то говорил своим спутникам. Они загоготали.
— Давай, выкинь его, Виталь! — крикнул краснолицый. — А то он нам сейчас тут мелочь просить начнет!
Виталий самодовольно ухмыльнулся, чувствуя поддержку «элиты».
— Слышал? — он схватил Артёма за плечо. Хватка была жесткой, болезненной. — Люди отдыхать хотят. А ну пошел вон!
Он толкнул Артёма к двери. Грубо, сильно. Артём пошатнулся, едва не упав на мокрый коврик. В кармане завибрировал телефон — включился диктофон. Он запустил запись еще на подходе, предчувствуя неладное, но не ожидал, что дойдет до рукоприкладства.
— Руки уберите, — тихо, но твердо сказал Артём, стряхивая ладонь охранника. — Я уйду. Но я хочу поговорить с администратором или владельцем.
— С кем ты поговорить хочешь? С владельцем? — Виталий рассмеялся, и этот смех был похож на лай. — Да Аркадий Павлович на тебя даже не плюнет, побрезгует. Проваливай!
Он снова толкнул Артёма, на этот раз в спину, выбивая его из вращающейся двери прямо под дождь. Артём еле удержал равновесие на скользких ступенях. Дверь за ним захлопнулась. Сквозь стекло он видел, как Виталий поправляет пиджак и подмигивает хостес, которая, наконец, оторвалась от списка и одобрительно улыбнулась ему. Компания за столиком поднимала тост, явно обсуждая «победу» над бродягой.
Артём стоял под дождем, чувствуя, как холодная вода стекает по шее. Но внутри него разгорался пожар. Это было не просто хамство. Это был приговор.
Он отошел к краю тротуара, под свет фонаря, и достал смартфон. Четыре миллиона человек ждали его вечернего поста. Обычно он писал о текстурах соусов и прожарке стейков. Сегодня меню изменилось.
«Ресторан "L’Aurore", — начал печатать он, и пальцы летали по экрану с пугающей скоростью. — Место, где вас встречают не улыбкой, а пинком. Место, где "элитность" измеряется не качеством кухни, а степенью хамства охраны. Сегодня я хотел попробовать их знаменитое ризотто с гребешком. Вместо этого я попробовал асфальт у их порога».
Он прикрепил фото. Не еды. А своего мокрого кроссовка и смазанного, агрессивного лица Виталия за стеклом двери. И нажал «Опубликовать».
Канал «Гастро-Призрак» ожил мгновенно. Счетчик просмотров пополз вверх, как столбик термометра в аду. 10 тысяч... 50 тысяч... Комментарии посыпались водопадом: «Жесть», «Они там совсем офигели?», «Я туда больше ни ногой», «Бойкот!».
Артём не уходил. Он стоял под дождем и ждал. Он знал, как работают алгоритмы социальных сетей и как быстро распространяются плохие новости. У владельца «L’Aurore», Аркадия Павловича, о котором с таким пафосом говорил охранник, было ровно несколько минут, прежде чем его телефон начнет разрываться от звонков пиарщиков, партнеров и друзей, которые уже увидели пост.
Внутри ресторана жизнь текла своим чередом. Официанты разносили блюда, играл легкий джаз. Но Артём уже видел, как за столиком у окна, где сидела та самая веселая компания, один из мужчин уткнулся в телефон. Его лицо вытянулось. Он толкнул соседа, показал экран. Смех оборвался. Они оба повернули головы и посмотрели на улицу, туда, где в темноте стояла одинокая фигура в серой толстовке.
Артём помахал им рукой.
В глубине зала распахнулась дверь служебного помещения. Оттуда вылетел невысокий, полноватый мужчина в дорогом костюме-тройке. Он выглядел так, будто у него только что случился сердечный приступ. Он бежал к входу, сбивая стулья и не обращая внимания на недоуменные взгляды гостей. В руке он сжимал телефон, экран которого светился логотипом Telegram.
Это был Аркадий Павлович. И он только что понял, что его охранник вышвырнул на улицу не просто парня в кроссовках. Он вышвырнул репутацию всего бизнеса.
Вращающаяся дверь ресторана «L’Aurore» крутанулась так резко, что едва не сорвалась с петель. На улицу, прямо в моросящую серую взвесь, выскочил Аркадий Павлович. Его дорогой итальянский пиджак мгновенно покрылся мелкими каплями, а идеально уложенные волосы прилипли к потному лбу. Он не замечал холода. Адреналин, смешанный с ужасом, гнал кровь по венам быстрее, чем любой стимулятор.
— Артём! Господин Смирнов! — закричал он, озираясь по сторонам. Голос его сорвался на фальцет, разрушая образ солидного ресторатора.
Артём стоял всего в пяти метрах, спокойно набирая что-то в телефоне под светом уличного фонаря. Он медленно поднял голову. В его взгляде не было злости, только усталое разочарование, которое пугало Аркадия Павловича больше, чем открытая агрессия.
Владелец подбежал к критику, едва не поскользнувшись на мокрой брусчатке. За ним, с опозданием на секунду, вывалился Виталий. Охранник выглядел растерянным. Он привык, что хозяин выходит на улицу только чтобы сесть в «Майбах», а не для того, чтобы бегать за бродягами под дождем.
— Что случилось, Аркадий Палыч? — прогудел Виталий, пытаясь раскрыть над шефом огромный черный зонт. — Этот урод всё еще здесь? Сейчас я полицию вызову, скажем, что он угрожал...
Звук пощечины был сухим и коротким, как выстрел.
Виталий замер, хватаясь за щеку. Зонт выпал из его руки и покатился по тротуару, подхваченный ветром. Он смотрел на хозяина с выражением побитой собаки, которая не понимает, за что её ударили свернутой газетой.
— Заткнись! — рявкнул Аркадий Павлович, брызгая слюной. — Просто. Заткнись. Ты хоть понимаешь, что ты натворил, идиот?!
Он повернулся к Артёму, и маска ярости мгновенно сменилась гримасой заискивания. Это было жалкое зрелище: властный человек, привыкший повелевать, вдруг уменьшился в размерах.
— Артём, умоляю, простите, — затараторил он, складывая руки на груди в умоляющем жесте. — Это чудовищное недоразумение. Персонал... новые кадры... не проинструктированы должным образом. Мы уволим его прямо сейчас! Виталий, ты уволен! Слышишь? Пошел вон!
Виталий хлопал глазами, переводя взгляд с хозяина на парня в толстовке. До его затуманенного властью мозга начало доходить: парень в кроссовках — это не просто парень. Это проблема. Большая проблема.
Артём молча наблюдал за этой сценой. Телефон в его руке продолжал вибрировать — уведомления о новых комментариях сыпались каждые полсекунды.
— Аркадий Павлович, — наконец произнес он. Голос был тихим, но перекрыл шум дождя. — Вы ведь знаете, кто я.
— Конечно! Конечно знаю! «Гастро-Призрак», лучший фуд-блог страны! — Аркадий кивал так интенсивно, что казалось, голова оторвется. — Я читаю каждый ваш обзор. Артём, пожалуйста, давайте зайдем внутрь. Там тепло. Мы накроем лучший стол. Шеф приготовит дегустационный сет лично для вас. Любое вино из погреба — за счет заведения. Только, прошу вас... — он кивнул на телефон в руке Артёма, — удалите пост. Или напишите опровержение. Скажите, что это была шутка. Проверка! Да, напишите, что это была проверка бдительности охраны, и мы её... ну, не прошли, но исправимся!
Артём усмехнулся.
— Проверка? — переспросил он. — Нет, Аркадий, это не проверка. Это реальность. Вы же сами установили правила. «У нас дресс-код». Так мне сказал ваш цербер.
— К черту дресс-код! Для вас нет никаких правил! — воскликнул владелец, хватая Артёма за рукав мокрой толстовки.
Артём аккуратно, но брезгливо отцепил пальцы ресторатора от своей одежды.
— В этом и проблема, — сказал он. — Правила либо есть для всех, либо их нет ни для кого. Вы видели тех людей, что зашли передо мной? Парень в джинсах. Но ему можно, потому что на нем дорогая куртка. А мне нельзя, потому что я выгляжу недостаточно богато для вашего... «элитного» вкуса.
Он сделал шаг назад, увеличивая дистанцию.
— Вы не еду продаете, Аркадий. Вы продаете понты. А я не люблю понты. У них послевкусие гнилое.
За стеклянной витриной ресторана происходило движение. Посетители, те самые, что смеялись пять минут назад, теперь прилипли к окнам. Они снимали происходящее на телефоны. Компания краснолицего мужчины больше не смеялась. Сам краснолицый, узнав в «бродяге» знаменитого критика, побледнел. Он был мелким чиновником, и попадание в скандальный обзор с миллионным охватом, да еще и в контексте травли человека, могло стоить ему карьеры не меньше, чем ресторану — выручки.
Артём поднял телефон и направил камеру на Аркадия.
— Что вы делаете? — испуганно отшатнулся владелец.
— Дополняю историю, — спокойно ответил Артём. — Мои подписчики любят сериалы. Первая серия: «Меня выгнали». Вторая серия: «Владелец предлагает взятку ужином и пытается свалить вину на охранника».
— Я не предлагаю взятку! Это гостеприимство! — взвизгнул Аркадий. — Артём, послушайте, у меня кредиты. У меня поставщики. У меня штат шестьдесят человек. Ваш пост... он же нас уничтожит. Отмените брони. Инвесторы разбегутся. Имейте совесть! Из-за одного тупого охранника вы хотите пустить по миру целый бизнес?
В этот момент в разговор снова вмешался Виталий. Он всё еще стоял под дождем, мокрый и жалкий, но инстинкт самосохранения заставил его подать голос.
— Шеф, да что вы перед ним распинаетесь? — пробурчал он, всё еще не до конца веря в происходящее. — Ну блогер и блогер. Подумаешь. Напишем свои отзывы. Купим ботов. Чего вы унижаетесь?
Аркадий Павлович посмотрел на охранника с такой ненавистью, что, казалось, воздух вокруг зашипел.
— Ты... — прошептал он. — Ты даже не понимаешь. Ты ничтожество. Из-за твоей тупости я потерял сегодня месячную выручку за десять минут.
Он снова повернулся к Артёму, в глазах стояли слезы отчаяния.
— Артём, я заплачу. Сколько? Назовите цифру. За рекламную интеграцию. За удаление поста. Миллион? Два? Я переведу прямо сейчас.
Артём покачал головой. Ему стало скучно. Дождь усиливался, вода уже просочилась сквозь кроссовки, и холод начинал сковывать ноги.
— Знаете, Аркадий, — сказал он, убирая телефон в карман. — Самое смешное, что если бы вы просто вышли и сказали: «Простите, мы были неправы, мы идиоты», и не предлагали бы мне деньги, я бы, может быть, и смягчил тон во втором посте. Но вы пытаетесь купить молчание. А это стоит дороже, чем у вас есть.
— Сколько?! — выкрикнул Аркадий.
— Репутацию не купишь, — отрезал Артём. — Её зарабатывают годами, а теряют за минуту. Как вы сегодня.
Он развернулся и пошел прочь по мокрому тротуару, не оглядываясь.
— Артём! Стойте! Мы можем договориться! — кричал ему вслед Аркадий Павлович, но критик уже растворялся в пелене дождя и городской суете.
Владелец ресторана остался стоять посреди улицы. Его дорогой костюм превратился в мокрую тряпку. Он чувствовал на себе взгляды десятков людей из-за стекла собственного заведения. Там, внутри, телефоны гостей уже отправляли видео в сеть. Видео, где гордый владелец «L’Aurore» унижается перед парнем в толстовке, а потом предлагает взятку.
Аркадий медленно опустил руки. Телефон в его кармане снова зазвонил. На этот раз это был не пиарщик. На экране высветилось имя главного инвестора. Того самого, который не прощал ошибок.
Он повернулся к входу. Виталий попытался открыть перед ним дверь, но Аркадий оттолкнул его плечом.
— Не приходи завтра, — бросил он охраннику. — И послезавтра тоже. Ты вообще больше никуда не устроишься в этом городе, я обещаю.
Войдя в холл, Аркадий почувствовал, как изменилась атмосфера. Музыка играла всё так же, пахло трюфелем и дорогим вином, но воздух был отравлен. Хостес смотрела на него с испугом. Гости шептались.
Тот самый краснолицый мужчина, который требовал выгнать «бродягу», поспешно махал официанту, требуя счет. Он даже не доел свой стейк. Его спутники торопливо собирали вещи.
— Чек, быстрее! — рявкнул он, пряча лицо от возможных камер.
Аркадий Павлович прошел в центр зала. Он понимал: это только начало. Лавина уже сошла, и он стоял прямо на её пути. Он достал телефон и открыл канал «Гастро-Призрак».
Новый пост вышел минуту назад. Фотография Аркадия, хватающего Артёма за рукав, с перекошенным от страха лицом. И подпись:
«Владелец "L’Aurore" считает, что хамство можно замазать деньгами. Он предложил мне 2 миллиона рублей за молчание. Интересно, сколько он платит санитарным инспекторам? Кажется, нам стоит это выяснить. Завтра я отправляю официальные запросы в Роспотребнадзор и Пожарную инспекцию. Посмотрим, насколько их "элитность" соответствует закону. P.S. Спасибо моим подписчикам, которые прислали видео из зала. Герои дня, смеявшиеся над моей одеждой, — я вас тоже запомнил».
Аркадий почувствовал, как пол уходит из-под ног. Он оперся о спинку пустующего кресла.
Ресторан умирал. Прямо в прямом эфире.
Крах империи «L’Aurore» не был долгим. Он был стремительным и громким, как падение хрустальной люстры на бетонный пол.
Артём сидел в небольшом кафе на противоположной стороне улицы, помешивая ложечкой давно остывший эспрессо. Прошло ровно два месяца с того дождливого вечера. Сегодня солнце заливало Невский проспект, безжалостно высвечивая каждую трещину на фасадах и каждую пылинку в воздухе. Но для бывшего ресторана «L’Aurore» солнце больше не светило.
Огромные панорамные окна, за которыми раньше текла жизнь небожителей, теперь были заклеены белой оберточной бумагой. Золотые буквы вывески исчезли, оставив на мраморе грязные следы клея, напоминающие шрамы.
Артём вспомнил ту неделю, которая последовала за его постом. Это была неделя «Кровавой жатвы», как окрестили её в ресторанных телеграм-каналах.
Сначала пришли пожарные. Оказалось, что элитная отделка из красного дерева была пропитана не огнеупорным составом, а дешевым лаком, вспыхивающим как порох. Затем нагрянул Роспотребнадзор. На кухне, где творилась «высокая гастрономия», нашли просроченные гребешки и соседство сырого мяса с готовыми десертами.
Но самым разрушительным стал удар по репутации. Видео, где краснолицый чиновник (как выяснилось позже — заместитель начальника департамента градостроительства) смеется над «бродягой», стало вирусным. Народный гнев страшен. Чиновника уволили «по собственному желанию» через три дня. Гости, ценившие приватность, поняли, что в «L’Aurore» они находятся под прицелом камер и общественного осуждения. Брони отменялись сотнями. Инвестор, тот самый суровый человек, звонка которого боялся Аркадий, не стал ждать конца. Он просто перекрыл финансирование и потребовал аудит.
Дверь бывшего ресторана открылась. На улицу вышли рабочие, выносящие стулья. Тот самый бархат цвета бургунди, на который Артёму не дали ступить, теперь был покрыт слоем строительной пыли.
Следом за грузчиками вышел Аркадий Павлович.
За два месяца он постарел лет на десять. Костюма-тройки на нем не было. Помятая рубашка, джинсы (злая ирония судьбы) и потухший взгляд. Он держал в руках коробку с личными вещами — фикус и несколько фоторамок. Он остановился на крыльце, оглядывая улицу, и его взгляд встретился с взглядом Артёма через дорогу.
Артём не стал отводить глаза. Он встал, оставил на столике купюру и перешел улицу. Не для того, чтобы позлорадствовать. Ему нужно было поставить точку.
Аркадий заметил его приближение. Он не пытался убежать, как в прошлый раз. Сил на эмоции у него не осталось.
— Пришли сплясать на костях? — хрипло спросил бывший ресторатор, когда Артём подошел ближе.
— Я не танцую, — спокойно ответил Артём. — Просто проходил мимо.
— Врете, — Аркадий криво усмехнулся. — Вы ждали. Вы хотели увидеть это. Ну как, довольны? Шестьдесят человек без работы. Шеф-повар уехал в Италию, спился там с горя. Я банкрот. Квартира, машина — всё ушло на погашение долгов. Вы уничтожили меня, Артём. Из-за одной чертовой толстовки.
Рабочие с грохотом загрузили в «Газель» дорогую стойку ресепшена. Ту самую, за которой пряталась хостес.
— Не из-за толстовки, Аркадий, — покачал головой Артём. — И не я вас уничтожил. Я просто поднес зеркало. Вы сами увидели в нем чудовище и испугались.
— Это был просто бизнес! — взорвался Аркадий, в его голосе промелькнули прежние истеричные нотки. — Мы продавали мечту! Люди хотели чувствовать себя избранными! Им нужен был этот дресс-код, эта грубость охраны, чтобы ощущать свою значимость! Мы давали им это! А вы... вы всё испортили своей правдой.
— Мечта, которая строится на унижении других, — это не мечта, а галлюцинация, — жестко отрезал Артём. — Вы забыли главное правило гостеприимства: кормить нужно людей, а не их эго.
— Да пошел ты, — махнул рукой Аркадий, подхватывая свою коробку. — Философ хренов. Посмотрим, где вы будете через год. А я... я еще поднимусь. Открою шаурмичную. Там дресс-кода нет.
Он развернулся и побрел к своей машине — старенькому «Форду», который, видимо, был единственным, что у него осталось.
Артём проводил его взглядом. Ему не было жаль Аркадия. Этот человек так ничего и не понял. Но ему было немного грустно от того, сколько ресурсов — денег, таланта поваров, времени — было потрачено впустую на создание позолоченной пустышки.
— Слышь, командир, — раздался голос сбоку.
Артём обернулся. Рядом с «Газелью» стоял один из грузчиков. В мешковатом комбинезоне, испачканном побелкой, с кепкой, надвинутой на глаза. Он курил дешевую сигарету.
Артём пригляделся. Глаза. Злые, бегающие глазки.
— Виталий? — удивился он.
Бывший охранник сплюнул под ноги. Он выглядел еще хуже, чем его бывший босс. Осунувшееся лицо, щетина, запах перегара.
— Узнал всё-таки, — усмехнулся Виталий, затягиваясь дымом. — А я вот думаю: дать тебе в морду сейчас или не стоит? Полиции-то рядом нет. Камеры сняли.
Артём стоял расслабленно, но был готов к удару.
— Не стоит, Виталий. Ты ведь на работе. Опять уволят.
Виталий дернулся, словно от пощечины. Злоба в его глазах сменилась усталостью.
— Да какая это работа... — он кивнул на тяжелый диван, который предстояло тащить. — Спину рвать за копейки. Никуда не берут. «Волчий билет», говорят. Из-за тебя, писака. Везде твое фото, везде твой пост. «Лицо хамства», мать его.
— Ты сам выбрал, как себя вести, — сказал Артём. — Ты мог просто вежливо отказать. Или позвать менеджера. Но ты решил, что ты — король двери.
— Да иди ты, — буркнул Виталий и затушил окурок о мраморную стену, где раньше была вывеска. — Все вы умные, пока в кроссовках по тридцать тысяч ходите.
Он подхватил край дивана и, кряхтя, потащил его к грузовику. В этом жесте было что-то финальное. Виталий, человек, который вышвырнул Артёма из «элитного мира», теперь выносил останки этого мира на помойку истории.
Артём достал телефон. Ему нужно было написать эпилог.
Он отошел от пыльного фасада и свернул в узкий переулок. Там, в полуподвале, без всяких вывесок, работала крошечная хинкальная. О ней знали только местные. Там стояли пластиковые столы, пахло кинзой и чесноком, а хозяйка, грузная тетушка Нана, встречала каждого как родного внука.
Артём спустился по ступенькам.
— О, дорогой! — расплылась в улыбке Нана, вытирая руки о передник. — Тебе как обычно? С бульоном побольше?
— Да, тетя Нана. И хачапури, пожалуйста.
Здесь сидели студенты в рваных джинсах, таксист в куртке, рабочий со стройки и профессор консерватории в старом пальто. Никто не смотрел друг на друга свысока. Все были заняты главным — едой.
Артём сел за шатающийся столик, достал телефон и начал печатать.
«История "L’Aurore" закончена. Сегодня я видел, как вывозят мебель. Владелец обвиняет мир, охранник обвиняет меня, но никто из них не обвиняет себя. Это был дорогой урок для всех нас. Ресторан — это не стены, не мрамор и не ценник в меню. Ресторан — это душа.
Прямо сейчас я сижу в месте, где средний чек — 500 рублей. У меня под ногами старый линолеум, а на мне — та самая "запрещенная" толстовка. Но передо мной стоят лучшие хинкали в Петербурге. Здесь нет фейс-контроля. Здесь есть только один дресс-код: будь человеком, и тебя накормят.
Ищите такие места. Цените искренность. И помните: корона на голове часто оказывается просто шутовским колпаком, если снять её вместе с головой. Приятного аппетита. Ваш Гастро-Призрак».
Он нажал «Опубликовать».
Через минуту Нана поставила перед ним дымящуюся тарелку.
— Кушай, сынок, горячее, — ласково сказала она.
Артём отложил телефон. Экран снова начал мигать сотнями лайков, но это было уже не важно. Он взял хинкали, осторожно надкусил тесто и выпил горячий, ароматный бульон.
Это был вкус победы. Вкус настоящей жизни, в которой не было места фальши.
