Еще со студенческой скамьи Яна знала точно, как должна сложиться её жизнь. Она видела это в глянцевых журналах, в зарубежных сериалах, в восхищенных взглядах подруг на чьи-то дорогие безделушки. Ей хотелось не просто комфорта, а блеска, признания, легкой и красивой жизни, где деньги решают всё и сразу. Хотелось выйти замуж не просто за хорошего человека, а за того, кто с порога откроет перед ней дверь в этот сверкающий мир. Мечты её были яркими абсолютно не терпели поправок.
Мать яны, Ольга Петровна, женщина измученная бытовыми заботами смотрела на мечты дочери с тихой тревогой.
— Янка, милая, всё и сразу не бывает, — говорила она, вытирая посуду на крохотной кухне их панельной двушки. — Жизнь, она по кирпичику складывается. Два, три, десять… И только потом стена получается крепкая. А если ждать, что кто-то тебя сразу во дворец приведет, так и прождать можно всю жизнь в пустоте. Ищи не кошелек с ножками, а человека. Человека, Яна. Который в радости и в горе будет рядом, который плечо подставит, а не бегать станет от одной красотки к другой.
— Мам, ну что ты как в пещере живешь? — отмахивалась Яна, сверкая новым лаком на ногтях. — Ваше время прошло. Вы «начинала с нуля», «строили будущее». А зачем? Чтобы вот так, на кухне в пять квадратов, тридцать лет борщ варить? Нет уж, я знаю, чего хочу. И получу.
— Хорошо, получай, — вздыхала Ольга Петровна, но в глубине глаз её читалась твердая уверенность, что дочь набьет свои собственные шишки, и никакие материнские слова тут не помогут. — Только смотри, чтобы не промахнуться.
Яна была хороша собой. Не ослепительной красотой, а той, что притягивает взгляд. Стройная, с густой медной гривой волос, с хитринкой в серо-зеленых глазах и упрямым подбородком. В институте за ней увивались, приглашали в кафе и кино. Но она всех отметала одним легким движением ресниц. Провинциалы, бедные студенты, будущие инженеры с туманными перспективами — нет, это не её уровень. Её взгляд давно и прицельно был устремлен на Артема.
Артем учился на факультете экономики, приезжал на лекции на иномарке цвета мокрого асфальта, которая мягко урчала у входа. Он был сыном владельца крупной строительной фирмы, и этот факт был известен всем, как курс доллара. Артем носил дорогие, неброские вещи, смеялся громко и заразительно и всегда, абсолютно всегда, был окружен роем девушек. Он парил над обыденностью институтских будней, и Яна жаждала парить рядом.
Но Артем не замечал её. Вернее, замечал, мельком кивал: «Привет, Яна», — и растворялся, оставляя за собой шлейф дорогого парфюма. Это бесило Яну до дрожи в коленках.
— Ну что он нашел в этих пустоголовых куклах? — шипела она своей соседке по общаге, Кате, глядя в окно, как Артем помогает садиться в салон своей машины какой-то блондинке. — Красивые дуры. Ни ума, ни амбиций.
— А он то сам кто? — усмехалась Катя, практичная до мозга костей. — Тратит папины денежки. И ты, я смотрю, на эти денежки наметилась.
— Не в деньгах дело! — горячилась Яна, но тут же ловила себя на лжи. Конечно, в деньгах и в статусе. И в этой невыносимой, манящей легкости его бытия.
Она ждала. Выслеживала, как зверь, изучала его привычки, появлялась там, где мог оказаться он, всегда безупречная, всегда с таинственной полуулыбкой.
И дождалась. На одной из шумных вечеринок в престижном клубе, куда она купила приглашение на последние деньги, Артем наконец обратил на неё внимание. Не просто кивнул, а пригласил танцевать, потом увёл в VIP-зону, угощал коктейлями, смеялся её шуткам. Яна парила. Она ловила на себе завистливые взгляды и чувствовала, как сбывается мечта.
Начались «отношения». Слово это Яна мысленно брала в кавычки, потому что они мало походили на то, что она читала в романах. Артем был непредсказуем. Он мог пропасть на три дня, а потом в полночь позвонить и сказать: «Выходи, заеду через пятнадцать, летим на дачу к друзьям». Он водил её в дорогие рестораны, но никогда не говорил о будущем. Девушки вокруг него не исчезли, просто теперь Яна имела привилегию наблюдать их вблизи, сквозь зубы отвечая на его невинное: «Они просто друзья, детка. Ты же не ревнуешь?»
Она ревновала. Дико, до бессилия. Но боялась показать это, боялась спугнуть свою птицу счастья. Она строила воздушные замки: вот окончат институт, вот он представит её родителям, вот будет шикарная свадьба…
Однажды, набравшись смелости, она завела разговор:
— Артем, а не хочешь съездить ко мне? Мама пирогов напекла, в гости зовет. Познакомиться хочет.
Он смотрел на неё, как на говорящего попугая, который вдруг выдал нечто осмысленное, но совершенно неуместное.
— К тебе? В тот спальный район за кольцевой? Ясень пень, нет. У меня в субботу корпоратив у отца, там полгорода будет. Серьезные люди.
— А я никогда не была у тебя дома, — выдавила Яна, чувствуя, как подступает ком к горлу. — И с твоими родителями не знакома.
Артем расхохотался, и в его смехе не было тепла.
— Родители? Дорогая, они даже не знают о твоем существовании. И, поверь, так будет лучше для всех. Особенно для тебя.
Тогда она впервые осознала всю глубину своей иллюзии. Но осознавать — не значит смиряться. Она продолжала цепляться за него, пока Катя не влетела в комнату однажды вечером, хлопнув дверью.
— Янка, ты либо идиотка конченная, либо просто любишь страдать! Твой принц на белом мерседесе только что в «Метрополе» номер с Викой Крутовой снимал! Она всему потоку уже фото в телеге разослала! Шампанское, розы, весь комплект!
Яна онемела. Не потому, что не верила. А потому, что поверила сразу. Все кусочки пазла — его занятость, мимолетные запахи чужих духов, уклончивые ответы — сложились в одну четкую, пошлую картину.
Разрыв был коротким и циничным. Она попыталась выяснить отношения, он выслушал с откровенной скукой на красивом лице и резюмировал:
— Яна, ты милая девочка. Но ты для меня развлечение. А я не собираюсь развлекаться с одной игрушкой всю жизнь. Всё, свободна.
Она не плакала. Лежала на койке в общаге, уставившись в потолок, и чувствовала, как внутри что-то каменеет. Катя села рядом, молча протянула стакан воды.
— Скотина, — наконец выдохнула Яна.
— Да, — просто согласилась Катя. — Но ты-то теперь что будешь делать? С небес на землю тебя спустили, причем прямиком в лужу. Вытирайся!
После института Яна устроилась офис-менеджером в солидную компанию. Лед внутри немного растаял, уступив место горькой, но трезвой решимости. Ошибку признала, но выводы сделала странные: попала не на того богатого. Нужен не мажор, а состоявшийся мужчина. С деньгами, и без глупой бравады.
Таким ей показался ее начальник, Александр Дмитриевич, сорокалетний, замкнутый, с дорогими часами и репутацией холостяка. Она начала тихую, методичную осаду: деловые вопросы сверх необходимости, едва уловимый намек на восхищение в глазах, случайные встречи у кофемашины. Снова строила планы и снова рухнула с небес, когда на общем собрании Александр Дмитриевич сухо объявил о своей скорой женитьбе на дочери партнера по бизнесу.
Удар был молчаливым и тем более унизительным. Никто не знал о её мечтах, но ей казалось, что все видят её глупость насквозь.
Потом был владелец сети автомоек, грубоватый, щедрый, с толстыми пачками купюр в барсетке. Она встречалась с ним месяц, пока не надоела. Потом — менеджер из иностранной компании, оказавшийся хроническим лжецом и игроманом.
Катя, уже вышедшая замуж за своего однокурсника-программиста и носившая под сердцем первого ребенка, говорила ей по телефону:
— Ян, одумайся, ты не на аукционе. Тебе уже тридцать два. Ищешь ты не мужа, а инвестора в свою несбывшуюся сказку. Оглянись вокруг, может, жизнь уже давно подсовывает тебе хорошего парня, а ты в упор не видишь?
— Я не хочу жить в вечной экономии, считать копейки до зарплаты и бояться, что на ребёнка не хватит! — почти кричала Яна в трубку, стоя в своей собственной, наконец-то купленной, однокомнатной квартире. Квартира была её крепостью и её проклятием — символом независимости, добытой ценой невероятных усилий и помощи родителей, и вечным напоминанием, что она одна.
Она встречалась с коллегой Ильей. Милый, заботливый, влюбленный как котенок. Он приносил завтраки, дарил недорогие, но милые букеты, смотрел на неё преданными глазами. С ним было тепло, безопасно и… невыносимо скучно. Он говорил о совместном отпуске в Крыму, а она мечтала о Мальдивах. Он восхищался её квартирой, а она видела лишь устаревший ремонт.
— Илюш, знаешь, я решила, — объявила она ему однажды вечером. — Сделаю тут, наконец, евроремонт. Выровняю стены, поменяю всю сантехнику, сделаю натяжные потолки с подсветкой. Мебель итальянскую присмотрела. Хочу превратить эту конуру в настоящий дом.
Илья помрачнел:
— Дорогое это удовольствие, Ян. И долгое. Может, постепенно?
— Постепенно — это когда тебе семьдесят? Нет, я хочу сейчас. Возьму кредит. Ты же поможешь, правда? И с ремонтом, и… ну, с выплатами потом.
В её голосе звучала не просьба, а уверенность. Она уже строила новые воздушные замки: Илья — надежный, он не бросит, он влюблен, он возьмет часть долгов на себя, они будут вместе их отдавать, а потом поженятся и заживут в красивой, отремонтированной квартире…
Илья помогал первые две недели. Таскал мешки со строительным мусором, красил батареи. Но когда пришла пора вносить первый, весьма внушительный, платеж по кредиту, а Яна, уставшая и раздраженная, вновь завела разговор о совместных финансах, он просто забрал свою зубную щетку, пару футболок и старый ноутбук.
— Знаешь, Ян, — сказал он тихо, стоя уже в дверях. — Я устал. Устал жить в твоих планах, которые всегда упираются в деньги. Устал чувствовать себя кошельком с придатком в виде души. Удачи тебе с ремонтом и с кредитом.
Дверь закрылась. Яна осталась одна среди полуразобранных стен, гор пыли, банок с краской и давящей, физически ощутимой тишины. По щекам текли горячие, соленые слезы бессилия и стыда. Она опустилась на пол, прислонившись к голой, холодной бетонной стене, и просидела так, наверное, час.
— Мама была права, — прошептала она в тишину. — Надеяться можно только на себя. Только на себя!
Надо было жить дальше. Работа, обязательства, этот проклятый кредит. Нужно было искать бригаду, чтобы хоть как-то привести квартиру в порядок. А для этого — интернет, объявления. Она потянулась к своему старенькому ноутбуку, верному свидетелю всех её провалов и взлетов. Ноутбук захрипел, моргнул синим экраном и намертво завис. Попытки перезагрузить его приводили лишь к печальному писку и черноте.
Истерика подкатила комом к горлу. Еще одна проблема, еще одна трата. Новый ноутбук? Об этом не могло быть и речи. Со слезами на глазах она набрала номер первого попавшегося компьютерного сервиса с хорошими отзывами. Голос на том конце пообещал прислать мастера в течение дня.
Он пришел ближе к вечеру. Звонок в домофон, шаги на лестнице. Яна открыла дверь, и перед ней предстал молодой человек в простых джинсах и темной футболке, с рюкзаком за плечом. Высокий, сутуловатый, в очках в тонкой металлической оправе. Лицо серьезное, сосредоточенное, но вокруг глаз легла сеть мелких морщинок — от смеха или от постоянного всматривания в мониторы.
— Добрый вечер, — сказал он спокойно. — Максим, из «Кибер-дока». У вас проблемы с техникой?
— Да, — хрипло ответила Яна, отступая и жестом приглашая войти. — Извините за… это, — она махнула рукой в сторону строительного апокалипсиса. — Ремонт.
Максим лишь бегло окинул взглядом комнату, не выразив ни удивления, ни осуждения.
— Где пациент? — спросил он, и в углу его рта дрогнула тень улыбки.
Она привела его к кухонному столу, единственному относительно свободному месту, где ютился ноутбук. Максим снял очки, протер их краем футболки, снова надел, уселся и открыл крышку. Включил ноутбук, несколько секунд слушал его предсмертные звуки, потом достал из рюкзака флешку и внешний жесткий диск.
Яна стояла в дверях, наблюдая. Ей неожиданно стало спокойно. В этой сосредоточенности, в тихом мелькании его рук, в уверенном щелканье клавиш была какая-то гипнотическая сила. Он не суетился, не вздыхал, не пускался в пространные объяснения. Он просто работал, решал проблему.
Каменная стена, подумала она вдруг. Вот он каков, этот тип мужчин, на которых можно опереться. Не на тех, кто гуляет на папины деньги, а на тех, кто крепко стоит на земле и умеет чинить сломанное.
— Он… жить будет? — робко спросила она через полчаса.
Максим поднял на нее взгляд. Глаза у него оказались светло-карими, очень внимательными.
— Будет, — ответил он просто. — Вирусная атака и слетевшие драйвера, ничего критичного. Через двадцать минут сможете им пользоваться.
И правда, через двадцать минут ноутбук ожил, загрузился и работал, как новенький. Максим показал ей, что он сделал, дал несколько простых советов по безопасности, выписал квитанцию. Деньги взял, кивнул. На пороге он обернулся и протянул ей свою визитку — простой белый прямоугольник с именем и номером телефона.
— На всякий случай. Если что — звоните.
Дверь закрылась. Грусть охватила Яну с новой силой. Почему она не предложила чаю? Почему не заговорила, не спросила… ничего? Он же, наверное, подумал, что она неряха и дура. Хотя, нет. Он, кажется, вообще о ней не думал. Он думал о работе. И это было… честно.
На следующий день, когда она уже вовсю листала сайты в поисках дешевых отделочников, раздался звонок с незнакомого номера.
— Алло? Здравствуйте, это Максим, вчера у вас компьютер чинил. Хотел уточнить, всё ли в порядке работает, нет ли вопросов?
Голос его был таким же ровным и спокойным, как вчера. Яна почувствовала, как у нее предательски заколотилось сердце.
— Да, всё отлично, спасибо огромное! — выпалила она. И, не в силах сдержаться, добавила: — И ещё раз извините за вчерашний бардак. Это временно, честное слово. Я не такая неряха, просто ремонт…
В трубке прозвучал мягкий, живой смех.
— Да я, честно говоря, даже не заметил. У меня была задача оживить железо. Я на нём и был сосредоточен.
Они проговорили еще минут десять. Оказалось, он не только чинит компьютеры, но и сам пишет программы, фрилансит, а сервис — это его небольшое дело «для души и стабильности». Она, сбивчиво, рассказала про свой ремонтный кошмар и злополучный кредит. Не как жалобу, а как констатацию факта.
— Понимаю, — сказал он. — Сам через это год назад прошел. Если нужен совет по недорогим материалам или помощь с простыми работами, могу подойти. Я много чего своими руками делал.
Она пригласила его… посоветоваться. Заказала пиццу и ждала. Он пришел, уже без рюкзака, но с инструментами. Они сидели среди банок с краской, ели пиццу, и он чертил ей на листе бумаги простую, понятную схему ремонта: что делать в первую очередь, на чем сэкономить, где не стоит.
Потом он стал заходить чаще. Сначала установить полезную программу на ноутбук. Потом — «у меня как раз сегодня выходной, давайте эту стену под штукатурку подготовим, я умею».
Он действительно умел. Его руки, такие ловкие с микросхемами, были столь же уверены с мастерком и шпателем. Он не говорил красивых слов. Он молча таскал мешки, крутил провода, возился с проводкой, объясняя ей на пальцах, что и зачем делает.
Однажды, когда они вместе красили балконную дверь, он сказал, не отрываясь от работы:
— Знаешь, Яна, ты удивительная. Ты мне очень нравишься.
Она стояла с кистью в руках, и эти простые слова проникли в неё глубже, чем все признания в любви от Артема или Ильи.
Он переехал к ней через три месяца. Не с чемоданами, а с одним большим рюкзаком, ноутбуком и коробкой книг. А однажды вечером, когда они уже наслаждались почти законченной, чистой и светлой гостиной, он положил перед ней на новый журнальный столик не кольцо в бархатной коробочке, а распечатанный на принтере график платежей по её кредиту, где его зарплата была аккуратно вписана в графу «доходы», а сумма ежемесячного взноса была поделена пополам.
— Это не подарок, — строго сказал он, видя её растерянность. — Это инвестиция. В наше общее будущее. Если ты, конечно, не против.
Она не могла вымолвить ни слова. Просто кивнула, а потом заплакала, впервые за долгое время — не от обиды или бессилия, а от неожиданного, такого долгожданного счастья.
Свадьбу они сыграли скромную, в узком кругу. Катя, уже с пузиком, шептала ей, поздравляя: «Ну вот, нашла же своего человека. Не мешок с деньгами, а именно человека».
Максим договорился с банком о реструктуризации кредита. Вместе они доделали ремонт до последней розетки. Теперь они живут в уютной, стильной квартире, где каждая вещь на своем месте, потому что выбрана и поставлена она вместе. Яна сейчас на шестом месяце беременности. Она оставила душную офисную работу и, с одобрения и помощью Максима, открыла маленькую онлайн-студию дизайна интерьеров. Её первый проект — дизайн детской.
Иногда, особенно в тихие вечера, когда Максим колдует что-то за своим монитором, а она рисует эскизы, она вспоминает свою старую мечту о блестящей жизни. И понимает, что он, своими надежными руками, спокойным голосом и верным сердцем, дал ей нечто неизмеримо большее. Он дал ей настоящую жизнь.