Елена очень любила свою маленькую, уютную двушку в Люблино. Каждый сантиметр здесь был выстрадан, продуман и оплачен их с Максимом общим трудом. Вечера они проводили в тишине: муж читал новости, Лена проверяла уроки у двенадцатилетней Сони, а на кухне тихо урчал холодильник, словно охраняя покой семьи.
Но этот покой разлетелся вдребезги во вторник вечером, когда в прихожей раздался требовательный, долгий звонок, а следом — грохот чемоданов.
На пороге стояла тётя Нина — троюродная сестра матери Елены, женщина корпулентная, с химической завивкой и взглядом человека, которому все должны. За её широкой спиной прятался щуплый, безучастный муж Павел, а рядом, уткнувшись в смартфон, переминался с ноги на ногу пятнадцатилетний Дима.
— Ну, встречайте гостей! — зычно провозгласила Нина, втискиваясь в узкий коридор и едва не сбив с ног Соню. — Что застыли? Чай не чужие! Помогите дяде Паше баулы затащить, там соленья, варенья, всё своё, натуральное, не то, что ваша химия московская!
Елена растерянно переглянулась с Максимом. О визите никто не предупреждал.
— Тётя Нина? — Лена попыталась улыбнуться, но вышло жалко. — А вы… какими судьбами?
— Да вот, решили Москву посмотреть, Диме показать, — Нина уже по-хозяйски стягивала сапоги, отшвыривая аккуратно стоящие кроссовки Максима. — А то парень растёт, света белого не видит. Да и мне надо нервы подлечить, а то на работе звери, а не люди.
Максим, человек спокойный и рассудительный, сразу напрягся. Он не любил сюрпризов, особенно тех, что занимают спальные места без приглашения.
— Нина Петровна, — начал он сдержанно, — мы, конечно, рады, но у нас завтра рабочий день, Соне в школу… На сколько вы планируете задержаться?
Нина замерла с расстёгнутым пальто, и её лицо приняло выражение оскорблённой добродетели.
— Ой, Максим, ну ты сразу о делах! Дай хоть с дороги выдохнуть. Неделя, может две. Мы же не стесним? Квартира у вас большая, богатая. Дима с нами в комнате ляжет, а вы уж как-нибудь.
«Как-нибудь» означало, что привычный уклад жизни рухнул.
Первый вечер прошёл в суматохе. Тётя Нина с порога включила режим «всё включено».
— Ленка, дай пароль от вайфая, — потребовала она, едва помыв руки. — А то у Димки интернет кончится, он без него дуреет. И это… что у нас на ужин? Надеюсь, не пельмени магазинные? Мы с дороги вкусненького хотим.
Максим, помогая жене нарезать салат, тихо, но твёрдо сказал:
— Лен, давай сразу договоримся. Бюджет у нас расписан. Я не против гостей, но содержать табор мы не подписывались.
— Макс, ну неудобно, родня всё-таки, — шептала Елена, чувствуя привычный укол вины. Ей с детства внушали: быть гостеприимной — святая обязанность женщины. Отказать — значит обидеть. — Потерпим немного.
Максим вздохнул, но промолчал. Он знал эту черту жены — желание быть хорошей для всех, даже в ущерб себе.
На следующий день начался настоящий ад. Максим ушёл на работу, а у Елены был выходной, который она планировала потратить на уборку и отдых. Вместо этого она превратилась в прислугу.
— Ленусь, — кричала Нина из зала, переключая каналы, — а у вас что, нет подписки на кино? Скукотища же. И сделай чайку, только с лимоном и мятой, как я люблю.
Павел молча оккупировал диван. Казалось, он врос в него. Он не разговаривал, только иногда кряхтел и просил добавки.
Дима же вёл себя как хозяин жизни. Он бродил по квартире, не снимая наушников, заглядывал в шкафы, брал вещи без спроса.
— Эй, тётка, — обратился он к Елене, не вынимая жвачку изо рта, — а че у вас телик такой маленький? У пацанов в обзорах хаты в Москве покруче. Кринж какой-то.
Елена сжала губы. Ей хотелось сделать замечание, но она сдержалась. «Он же ребёнок, подросток, трудный возраст», — успокаивала она себя.
Вечером Нина выдала список «хотелок».
— Значит так, завтра мы хотим в центр, в ресторан с видом на Кремль. Давно мечтала. Потом в зоопарк, и ещё мне сапоги нужны, говорят, в ГУМе распродажи. Максим нас отвезёт? Или такси закажете? Только «Комфорт», в «Экономе» трясёт.
Максим, вернувшийся с работы уставшим, положил вилку на стол. Звон металла о фарфор прозвучал как выстрел.
— Нина Петровна, — сказал он ровным голосом. — Я работаю. Лена тоже. Такси за свой счёт — пожалуйста. Рестораны — тоже. Мы живём по средствам.
Лицо Нины пошло красными пятнами.
— Вот как? — протянула она ядовито. — Зазнались, значит? Родню куском хлеба попрекаете? В Москве все богато живут, не прибедняйся, Максим. У тебя зарплата поди тысяч двести, а тётке родной такси жалко? Ленка, ты хоть мужу скажи, что так нельзя!
Елена опустила глаза в тарелку. Ей было стыдно. Не за мужа — за тётку. Но привычка «терпеть и сглаживать» сковывала горло.
— Тётя Нина, у нас правда сейчас расходы… — начала она тихо.
— Ой, всё! — махнула рукой Нина. — Не хотите помогать — не надо. Сами справимся. Только совести у вас нет.
Ночью Елена плакала в подушку. Она чувствовала себя загнанной в угол. С одной стороны — наглость родственников, с другой — страх показаться плохой, негостеприимной хозяйкой.
На третий день случилось то, что заставило Елену забыть о страхе.
Утром она зашла в комнату к Соне, чтобы разбудить дочь в школу, и увидела, что девочка сидит на кровати и беззвучно плачет. В руках она держала свой альбом с рисунками. Он был изрисован чёрным маркером. Поверх акварельных пейзажей красовались корявые надписи: «Отстой», «Мазня», «Лох».
— Это Дима… — всхлипнула Соня. — Он сказал, что снимает контент. Что это смешно.
У Елены внутри что-то оборвалось. Она вспомнила, как в детстве её мать заставляла отдавать любимые игрушки двоюродному брату, потому что «он же гость, ему нужнее, не будь жадиной». Эта детская обида, законсервированная на тридцать лет, вдруг вырвалась наружу, смешавшись с яростью матери, защищающей своего ребёнка.
Но Дима превзошёл сам себя к обеду.
Телефон Елены начал разрываться. Звонили с незнакомых номеров, один за другим.
— Алло? Ноутбук продаёте? За десять тысяч? Я сейчас приеду! — Девушка, детскую кроватку даром отдаёте? — А можно хомячка забрать?
Елена в ужасе смотрела на экран. Она зашла на сайт объявлений и похолодела. Десятки объявлений с её номером телефона. «Срочно продам MacBook Pro за копейки, муж подарил, не нужен», «Отдам даром мебель, самовывоз», «Приму в дар старые вещи».
На кухне, давясь смехом, сидел Дима и снимал себя на телефон.
— Вот это прикол! — гоготал он, глядя в камеру. — Ща москвичи суетиться начнут, халявщики! Смотрите, как у тётки телефон дымится! Лайки ставим, подписываемся!
Елена медленно положила телефон на стол. Её руки не дрожали. В голове наступила кристальная ясность. Страх быть «плохой» исчез, сгорев в пламени праведного гнева. Есть такой психологический закон: когда нарушают твои границы, ты терпишь до тех пор, пока не затронут самое дорогое. Для Елены этим дорогим стали покой её дочери и достоинство её семьи.
Она подошла к Диме и вырвала телефон из его рук.
— Э, ты чё?! — взвизгнул подросток. — Отдай, это частная собственность!
На шум прибежала Нина и приковылял с дивана Павел.
— Ты чего ребёнка трогаешь?! — взвизгнула Нина, закрывая сына грудью. — Совсем сдурела?
Елена обвела их ледяным взглядом. В этот момент она казалась выше ростом.
— Значит так, — голос её звенел, как натянутая струна. — Представление окончено.
— Что? — Нина опешила от такой перемены. — Ты как разговариваешь?
— Вы — наглые, невоспитанные люди, которые ворвались в мой дом, довели до слёз мою дочь и устроили этот балаган. — Отрезала Елена.
Она бросила телефон Димы на стол перед собой.
— Твой сын, — она указала пальцем на перепуганного подростка, — выложил мой номер в сеть с ложными объявлениями. Мне звонят люди, которых он обманул. Это не шутка, Дима. Это мошенничество и хулиганство.
В этот момент открылась входная дверь. Вернулся с работы Максим. Он быстро оценил обстановку: бледная, но решительная жена, красная от злости Нина и притихший Дима.
— Что случилось? — спросил он, вставая рядом с Еленой.
Лена коротко объяснила ситуацию, показав объявления. Лицо Максима закаменело.
— Я сейчас звоню в полицию, — спокойно сказал он, доставая свой телефон. — Оформляем хулиганство, порчу имущества — альбом Сони — и моральный ущерб. Диме пятнадцать? Прекрасно, на учёт поставят быстро.
Дима побледнел. Его бравада слетела, как шелуха.
— Не надо полицию! — взвизгнула Нина, моментально растеряв весь свой апломб. — Максим, Лена, ну вы чего? Парень пошутил просто! Ну, глупый, ну с кем не бывает?
— Шутки закончились, — жёстко сказала Елена. — У вас два варианта. Вариант первый: вы сейчас же, немедленно собираете вещи. Дима при нас удаляет все объявления и пишет каждому, кому успел ответить, извинения. И вы компенсируете моральный ущерб Соне — покупаете ей самый лучший набор профессиональных маркеров и скетчбук. Прямо сейчас, переводом мне на карту. Пять тысяч рублей.
— Пять тысяч?! — ахнула Нина. — Да ты…
— Вариант второй, — перебил её Максим. — Полиция, протокол, и мы разбираемся официально. А потом я звоню вашему работодателю, Нина Петровна, и рассказываю, как вы «лечите нервы» за чужой счёт.
В комнате повисла тишина. Павел, который всё это время молчал, вдруг подал голос:
— Нин, собирайся. Голова разболелась. И вообще… нам пора.
— Но… — начала было Нина, но, встретившись взглядом с Еленой, осеклась. В глазах племянницы она не увидела ни капли жалости, ни тени сомнения. Там была сталь.
Дима, шмыгая носом, под надзором Максима удалял объявления и строчил извинения. Нина с Павлом лихорадочно запихивали вещи в чемоданы. Деньги за маркеры звякнули на карте Елены через пять минут.
Через час квартира опустела.
Елена сидела на кухне, обхватив чашку с горячим чаем, и смотрела в окно. Её немного трясло — отходняк после адреналинового всплеска. Максим подошёл сзади и обнял её за плечи.
— Ты сегодня была великолепна, — тихо сказал он. — Я горжусь тобой.
— Я просто поняла одну вещь, — прошептала Елена. — Нельзя быть хорошей для всех. Если ты ложишься ковриком, не удивляйся, что об тебя вытирают ноги.
На кухню заглянула Соня. Она уже не плакала. В руках она держала планшет.
— Мам, пап, они уехали?
— Уехали, солнышко. Насовсем, — улыбнулась Елена.
— Хорошо, — Соня хитро прищурилась. — А то я тоже решила… пошутить. Как Дима.
— В смысле? — напрягся Максим.
— Ну, Дима же говорил, что надо помогать людям учиться. Я нашла сайт «Ваш репетитор». Там можно оставить заявку. Я разместила номер Димы.
Елена и Максим переглянулись.
— И что ты написала? — осторожно спросила Лена.
Соня процитировала по памяти: — «Ищу репетитора по русскому языку для себя. Занятия каждый день, срочно. Плачу дорого. Звонить в любое время суток, люблю поговорить о великом и могучем».
Максим расхохотался первым. За ним — Елена. Напряжение последних дней улетучилось вместе со смехом.
А где-то на трассе М-4, в машине, несущейся прочь от Москвы, у Димы разрывался телефон. — Алло? Да, Дима. Какой репетитор? Какие причастия? Женщина, вы время видели? Да не знаю я, что такое деепричастный оборот!
Дима сидел на заднем сиденье, втянув голову в плечи. Он, как никто другой стал понимать, что закон бумеранга работает безотказно. И иногда он бьёт больнее, чем ремень.
Ведь чужой номер в интернете — это действительно не шутка. Это урок. И кажется, Дима его усвоил на «отлично».