— Аллочка, господи… Что произошло? Ты чего приехала посреди ночи? Вы же только вчера звонили, говорили, что на выставку собираетесь.
— Выставка отменилась. Вместе с моей нормальной жизнью, — Алла бросила сумку прямо на ковер. — Я буду жить у вас.
Пока этот ваш… сын… не одумается, не извинится или пока мы не разведемся.
Мне нужны деньги на съем, а их нет. Пусть продает машину и отдает мою долю.
Иван Николаевич кашлянул, прислонившись к дверному косяку.
— Машину? Которую мы вам на свадьбу дарили?
— Вот именно, — перебила Алла. — Подарок общий. Половина моя.
И пока я не получу наличные, я отсюда никуда не поеду.
В деревню к матери я не вернусь ни за что! И отсюда вы меня выгнать не имеете права, ясно?!
В два часа ночи хлопнула калитка, и Ольга Андреевна мигом проснулась. Она приподнялась на локтях и прислушалась.
Спустя пару минут внизу глухо бухнуло — в дверь постучали.
Ольга Андреевна запаниковала:
— Ваня, вставай. Кажется, к нам воры лезут. — Ольга толкнула мужа в плечо.
Иван Николаевич проворчал что-то невнятное, но тоже поднялся, нащупал тапочки и побрел открывать.
На пороге стояла Алла. Вид у невестки был вызывающий: тушь размазана под глазами, губы сжаты в узкую полоску, в руках — огромный баул, из которого торчал край розового шелкового халата.
— Он меня выгнал, — выплюнула она вместо приветствия, протискиваясь в прихожую. — Сказал, чтобы я катилась на все четыре стороны.
Ольга Андреевна переглянулась с мужем.
В голове не укладывалось: год назад они танцевали на их свадьбе, радовались, что Паша нашел такую пробивную, симпатичную девушку.
Своих родителей Алла не пригласила — те крепко зашибали, и своими пьяными выходками могли сорвать торжество.
Ольга тогда еще предлагала:
— Давайте мы всё оплатим? Пришлем машину, подберем костюмы. И алкоголь со столов уберем.
Но Алла отрезала:
— Не хочу позориться!
Год пролетел, и теперь невестка стояла в их прихожей.
— Проходи на кухню, я чай поставлю, — тихо сказала Ольга Андреевна. — Расскажешь толком.
— Не надо чая. Я спать хочу. Устала от этого цирка, сын ваш мне все нервы вымотал!
Алла подхватила вещи и, не оборачиваясь, поднялась наверх.
***
Утром телефон Ольги Андреевны разрывался от звонков Павла. Пришлось спускаться в гараж, чтобы поговорить с сыном наедине.
— Мам, вы что, серьезно? Вы зачем её пустили?
— Паша, ну куда ей было идти? Ночь, она с баулами, ревет…
Сын горько усмехнулся.
— Она профессионально это делает. Она потребовала, чтобы я переписал на неё половину квартиры, которую вы мне до свадьбы купили.
Сказала, что «вкладывала силы в уют» и теперь имеет право на половину.
А когда я отказал, она заявила, что найдет способ меня наказать.
— Она про машину говорит, Паш. И что ты её выгнал.
— Я её не выгонял! Я сказал, что нам надо пожить отдельно, раз она начинает такие разговоры о дележке имущества.
Она сама схватила сумку и закричала, что вы её поддержите, потому что вы — добренькие, и вам на шею сесть можно.
Мам, вы ж предаете меня сейчас, понимаешь?
— Мы просто не можем выставить человека на улицу, сынок.
— Ну вот и живите с ней. Только не жалуйтесь потом.
Павел бросил трубку. Ольга Андреевна долго стояла, прижав телефон к груди.
***
Прошла неделя. Алла почти не выходила из своей комнаты. Она спускалась только к обеду, молча накладывала себе еду и уходила обратно.
На попытки Ольги заговорить отвечала короткими фразами.
— Алла, может, всё-таки обсудим? Вы же не можете так вечно жить раздельно...
— Почему нет? — Алла подняла глаза от тарелки. — Крыша есть. Кормите вы хорошо.
Паша на развод не подает. Боится, наверное…
Меня лично все устраивает.
— А чего ему бояться? — вставил Иван Николаевич. — Квартира его. Машину… ну, машину, может, и придется делить, раз уж так вышло.
Но ты же молодая женщина, неужели тебе самой так комфортно? Жить у людей, которых ты игнорируешь?
Алла отставила тарелку.
— Вы мне это жилье обещали. Помните? На свадьбе тосты толкали: «Наш дом — ваш дом». Вот я и дома.
А то, что Паша оказался жадным, — не моя вина. Он мне Турцию эту несчастную до сих пор припоминает!
— А что не так с Турцией? — удивилась Ольга. — Пять звезд, первая линия. Мы старались.
— Двенадцать ночей? Серьезно? Все нормальные люди на две недели летают, в приличные отели, а не туда, где аниматоры по-русски еле шпрехают. Я в соцсетях даже выложить ничего не могла, стыдно было.
Иван Николаевич побагровел.
— Стыдно? Нам свадьба в копейку влетела! Мы половину расходов взяли на себя, хотя могли бы вообще…
— Могли бы, — перебила невестка. — Но решили поиграть в благородство. Вот и играйте до конца.
Либо Паша выплачивает мне миллион за машину и моральный ущерб, либо я тут прописываюсь.
Имею право, я жена. Да и прописана я здесь. Забыли, как регистрацию мне делали?
Она встала и ушла, демонстративно не убрав за собой посуду.
***
Вечером Ольга Андреевна сидела на террасе. К ней подсел муж.
— Знаешь, что я думаю? — он понизил голос. — Она ведь специально это делает. Выжидает. Она знает, что ты мягкая, что ты не сможешь её за дверь выставить.
— Пашка обижается, предателями нас считает, — вздохнула Ольга.
— Паша д..рак, что сразу всё нам не рассказал. Я сегодня с ним встречался в городе.
Знаешь, почему она из квартиры ушла? Она не просто «уют создавала». Она втайне от него взяла кредит на свое имя, огромный.
Купила себе каких-то курсов по «успешному успеху», шмоток брендовых. А когда коллекторы начали звонить, она пришла к нему: «Погаси, мы же семья».
Он отказался. Вот она и прибежала к нам — тут-то её коллекторы не найдут, забор высокий.
Ольга ахнула.
— Кредит? Но зачем? У неё же всё было.
— Амбиции, Оля. Хочется жить как в кино, а работать не хочется. Она ведь даже не пыталась устроиться за этот год. Всё «искала себя».
Супруги долго сидели и разговаривали, пытаясь найти выход из этой сложной ситуации. Но к общему знаменателю так и не пришли.
Иван оказался прав — жена выгнать невестку не смогла.
На следующее утро ситуация накалилась — приехал сын.
— Привет, — он прошел мимо матери в гостиную. — Где она?
— У себя, — Ольга попыталась взять сына за руку. — Паша, давай спокойно.
— Спокойно уже не будет.
Он поднялся на второй этаж, и спустя минуту сверху донеслись крики. Ольга и Иван замерли у лестницы.
— Ты думала, я не узнаю про долги? — орал Павел. — Ты думала, родители будут тебя содержать? Совсем обнаглела?!
— Это наши общие долги! — визжала Алла в ответ. — Я тратила деньги на твой имидж, между прочим! Чтобы у тебя жена выглядела не как замухрышка из деревни!
— Эти сумки по сто тысяч — мой имидж? Собирай вещи. Сейчас же.
— Не имеешь права! Это и мой дом тоже!
— Ты здесь гостья, Алла! — рявкнул Иван Николаевич, поднимаясь по ступеням. — И эта регистрация — временная, которую я тебе сделал по доброте душевной на полгода.
И знаешь что? Я её сегодня аннулирую. Благо, связи в паспортном столе остались.
Алла выскочила в коридор.
— Ах так? Значит, всей семьей против меня? А как же «доченька», «Аллочка»?
Лицемеры! Вы мне жизнь сломали!
Если бы не ваша дешевая Турция и эта колымага, которую вы машиной называете, я бы…
— Замолчи, — неожиданно грубо сказала всегда тактичная Ольга Андреевна. — Мы дали тебе всё, что могли. Больше, чем ты заслуживала.
Мы оплачивали все твои хотелки, пока твои родители зенки заливали, мы не упрекнули тебя ни разу.
Но хамство и ложь — это предел. Собирайся, больше тебе тут не рады.
— Да шли бы вы! — Алла бросилась в комнату и начала швырять вещи в чемодан. — Паша, ты пожалеешь!
Я подам на раздел всего! Я докажу, что квартира покупалась, когда мы уже были вместе! Да я тебя без штанов оставлю!
— Удачи, — Павел сложил руки на груди. — Квартира собственностью моей до брака стала — дарственная на мое имя.
А машина… Знаешь, я вчера заглянул в бардачок. И нашел там те документы, которые ты спрятала.
Ты ведь уже пыталась её заложить в ломбард, да? Подпись мою подделала?
Алла замерла с кроссовком в руке.
— Это… это не то, что ты думаешь, — пробормотала она.
— Это именно то. Мошенничество, Аллочка. Статья. Так что давай договоримся: ты сейчас берешь свой чемодан, уходишь отсюда и подписываешь отказ от любых претензий на имущество.
А я, в свою очередь, не иду в полицию с этой бумажкой.
Невестка Ольги Андреевны стояла неподвижно несколько секунд.
— Мне некуда идти, — глухо сказала она. — У меня денег даже на автобус нет.
— Мы снимем тебе жилье на первый месяц, — произнес Иван Николаевич. — В городе. Небольшую студию. Дадим денег на первое время.
Но это всё. Дальше ты сама. Никаких «машин», никаких «долей».
— Это справедливо, — добавила Ольга Андреевна. — Ты хотела самостоятельности и денег — вот и попробуй заработать их сама.
Алла молча дособирала вещи, и Павел вывел её к воротам. На такси она поехала в гостиницу — деньги на номер она получила от свекрови.
Когда ворота захлопнулись, Павел вернулся в дом. Он сел на диван и закрыл лицо руками. Ольга Андреевна подошла к сыну и положила руку ему на плечо.
— Прости нас, Паш. Мы думали, что делаем как лучше. Хотели по-человечески.
— Вы не виноваты, мам, — глухо ответил он. — Это я хотел верить в сказку. Думал, если окружить человека заботой и вещами, он изменится.
А натура-то никуда не делась. Она ведь родителей своих не просто так не позвала — она их стыдилась, а сама-то точно такая же...
Иван Николаевич сел в кресло напротив.
— Что с машиной делать будешь?
— Продам. Погашу её кредит, чтобы за мной не тащились эти хвосты, и забуду этот год как страшный сон.
Квартиру, наверное, тоже сменю… Не хочу там жить.
— Приезжай к нам пока, — улыбнулась Ольга. — Комната свободна твоя.
Павел поднял голову и впервые за долгое время улыбнулся.
— Хорошо, мам. Так и поступим.
***
Алла еще несколько раз меняла свое решение: то она требовала, чтобы муж ее простил и забрал из съемного жилья, то угрожала затаскать и Пашу, и его родителей по судам.
Разводились долго, со ска.ндалами и упреками, но Паше из этого брака удалось выйти с наименьшими потерями.
Долги теперь уже бывшей супруги он частично погасил — банку отдал ровно половину.
Если бы Алла по-человечески согласилась развестись, то он бы, как изначально планировал, закрыл бы весь долг.
Предприимчивая Аллочка после развода исчезла с радаров. Чему Паша очень рад.