Анастасия прислонилась к подоконнику и невольно вздрогнула от голосов, доносящихся из соседнего двора. Двое ребятишек орали так, словно решали вопрос жизни и смерти. Телефон в кармане пискнул, и она машинально потянулась к нему. Новое сообщение от Виктора: «Я опять не могу, извини». Сердце тут же сжалось, будто кто-то незаметно наложил ледяную ладонь на её грудь.
Она уже знала, что ответить, но палец замер над экраном. Цепенела, как в детстве на сцене перед сотней зрителей. Почему все так похоже на прошлое? Почему она постоянно выбирает таких мужчин? Вечно что-то не получается, вечно у них «не тот момент», «не та ситуация», «не то настроение». Или, может, проблема всё-таки в ней самой?
Гул детских голосов усиливался, и она с силой смяла рукав кофты. В тридцать пять Анастасия смотрелась старше своих подруг, словно все заботы мира обрушились именно на её плечи. Потёртая одежда, вечно усталый взгляд. Детей любила безмерно, но сама оставалась будто на заднем плане. Снова и снова погружалась в драму: надеялась на опору, но нападала на одни и те же грабли.
Она на секунду зажмурилась, стараясь выровнять дыхание, и вдруг вспомнила последний разговор со старшей дочерью. «Мама, когда ты уже перестанешь тревожиться из-за всяких дядек?» — врезалось ей в память. Три коротких слова — и словно приговор.
Ночью она долго сидела на кухне, прислушиваясь к каплям из крана. Виктор не пришёл, хотя обещал «наверстать упущенное» и помочь с уроками младшему. Вместо этого прислал то самое SMS. И она, как обычно, укрыла детей одеялами и свернулась калачиком на диване. Заснуть не получалось.
Рано утром заварила кофе и посмотрела в окно: соседка Рита по-хозяйски распоряжалась в палисаднике, ругая свой вечно увядающий цветник. Анастасия медленно пошла за детьми, собираясь отвести их в сад и в школу, но Рита заметила её первым делом.
— Опять понурый вид, Настя, — проворчала она, ставя лейку на дорожку. — Слыхала, твой-то не пришёл?
— Да мне уже даже стыдно жаловаться, — вымолвила Анастасия. — Каждый раз одно и то же.
— Так не будь великомученицей, — Ритин голос зазвенел, как колокольчик. — Живи для себя, деток разве не жалко?
Внутри у неё всколыхнулось нечто неприятное. Соседка была права, но слушать это было мучительно. Анастасия кивнула, как будто соглашалась, и поторопилась спрятаться за калитку.
Когда она вернулась домой, в почтовом ящике обнаружила белый конверт без обратного адреса. Странная дрожь пошла по спине. Это письмо — от прошлого. Пробежавшись глазами, Анастасия узнала знакомые закорючки, и сердце пропустило удар. Писал бывший муж Олег. Его страница, его почерк, чёртовы упрёки, которые когда-то уничтожили её спокойствие. «Ты только подумай обо мне, — выводил он уголком ручки. — Если откажешь, детям же хуже будет». Она перечитала это раз десять, прежде чем поняла смысл. Чем именно он собирается вредить детям? Как можно пугать их ради какой-то своей прихоти?
Губы задрожали. От воспоминаний тут же подкатил ком: когда-то они с Олегом пытались жить под одной крышей. А потом он ушёл в депрессию, стал выпивать и то и дело грозился свести счёты с жизнью. Так и случилось, хотя, чудом, его спасли. Но её-то никто не спасал. Ей приходилось карабкаться самой, отмывая детей от слёз и страха.
Она обнаружила себя сидящей на крыльце во вздрагивающей тишине. Хотела порвать это проклятое письмо, но не смогла. В голове мелькало: «Опять тянет меня вниз. Сколько можно?» Возможно, она действительно ищет доказательства, что способна «спасти» кого-то, кому ещё хуже.
В тот день она решилась позвонить знакомому психотерапевту. Короткий диалог по телефону:
— Здравствуйте… это Анастасия. Я хотела бы записаться на приём.
— Привет, давно не слышались, — отозвался женский голос. — Что случилось?
— Просто устала. Хочу разобраться, почему всё повторяется, — выпалила она, словно боялась отменить собственное решение.
Разговор с психологом буквально переворачивал её привычный мир. Ей предстояло понять, что за «паттерн» она носит в себе, почему постоянно выбирает мужчин, не способных поддержать семью.
— Неужели я виновата? — тихо выдохнула на приёме.
— Виноваты ли… или выбираете такой путь? — мягко поправила доктор. — Скорее вы несёте привычку брать на себя чужую боль и ответственность.
Анастасия вышла на улицу, и холодный ветер тут же вцепился в её плечи. Но почему-то впервые ей стало легче дышать.
Вечером она попыталась поговорить с Виктором, когда он наконец-то соизволил появиться на пороге, пошатываясь от запаха алкоголя.
— Ты опять пил? — тихо спросила она.
— Да какая разница, — отмахнулся он, — у меня стресс на работе. Не лезь.
— Я не лезу, я пытаюсь понять, — её голос звучал ровно, хотя внутри бушевал ураган.
Он только хмыкнул.
— Ты же знала, с кем связываешься. Всё тебе не так, а сама вечно ноешь. Захочешь уйти — уходи. Не держу.
Слова «не держу» зазвенели в ушах, унизительные и холодные. Она смотрела на него, на пустые глаза, на знай-какой по счёту бутылочный душок и вдруг поняла: всё, хватит.
От напряжения сжались кулаки. Она осознала, что для детей его присутствие давно не приносит пользы. Его нет, даже когда он физически рядом. Ещё одно письмо от бывшего мужа вкупе с этим её добьёт. Анастасия не для того жила, чтобы рушиться на полпути.
С утра она отвезла детей в школу и поехала на работу, которую несколько месяцев назад приняла почти случайно — подработка в одном социальном центре, помогала с документацией. Но сейчас эта работа обретала смысл. Коллеги были дружелюбны, и шеф уважал её старательность. Она чувствовала себя нужной.
Ещё десяток дней промелькнул в хаосе, пока новый муж то исчезал, то возвращался, приносил извинения, а потом снова уходил с «друзьями». Рита пыталась её «образумить».
— Настя, ну нельзя так, у тебя дети. Неужели мало одного чокнутого? Хоть о себе подумай, мужики вон какие…
— Да я уже думаю, — тихо но уверенно выдавила она.
Кризис настиг утром воскресенья, когда ей позвонили из полиции: Виктора забрали шумным вечером из бара, и теперь требовался залог. Анастасия молча взяла трубку и медленно выдохнула. Отвечать? Спасать? Снова лезть в эту яму?
Отобрав у себя последние сомнения, она отложила телефон. Ни денег, ни усилий, ни нервов на то, чтобы вытаскивать его. Он сделал свой выбор. Она сделала свой.
Вечером, пока дети играли в соседней комнате, она села на диван и набрала Виктора.
— Я не приеду, — сказала тихо.
— Чего? На полдороге бросаешь? — он звучал негодующе, почти шёпотом.
— Бросаю не тебя, а это вечное насилие над собой. Прости, но всё, хватит.
Он начал канючить, угрожать, что «будет ещё хуже», но она прервала разговор. Раза два позвонила Рите и даже свекрови, чтобы уточнить детали, но в итоге сменила сим-карту. Детям объяснила, что папа пока занят делами, но они справятся. И они действительно справлялись.
Раньше она не верила, что сможет оставаться на плаву без мужчины в доме. Надеялась, что хоть кто-то выручит, возьмёт часть груза. Но оказалось, что иногда легче двигаться самому, чем тянуть на плечах чужого.
Серой осенней ночью она аккуратно разложила письма от бывшего мужа, что когда-то запугивали её, и сложила их навсегда в коробку с надписью «Прошлое». Никаких вечных страданий, никаких недомолвок «пожалей меня или спасай». Точка.
Один за другим тянулись дни. Анастасия бросила здороваться с призраками прошлого и цепляться за людей, которым ничего от неё не нужно, кроме её душевных ресурсов. При встречах с психотерапевтом потихоньку восстанавливала доверие к себе, к миру, к тому, что будущее может быть полноценным.
Однажды, после работы, она вышла на улицу и улыбнулась, что вот руки у неё свободны от вечного страха, глаза видят ясное небо без туч. Впереди у неё много забот, трое детей растут шебутными, иногда дерутся, но смеются так заразительно, что хочется жить.
От Виктора пока не было известий, да она и не ждала их. Мог вернуться, мог не вернуться — её это больше не касалось. Лишь мельком подумала: «Если появится когда-нибудь новый мужчина, я уже не стану ломать себя ради него».
Она пошла в магазин купить продуктов — дети хотели блинов с вареньем. Почему-то в тот вечер она вдруг поверила в себя окончательно. Не нужно больше доказывать, что она достойна любви, или сколько боли способна выдержать. Жизнь продолжалась, и Анастасия сама решала, что с ней делать.
Подходя к подъезду, услышала знакомый голос Риты:
— Настя, слушай, а может, погуляем вместе как-нибудь? Тебе же надо отвлечься.
Анастасия улыбнулась:
— С удовольствием. Но только без нерешительных мужиков, ладно?
Рита расхохоталась. Наверное, впервые за все эти месяцы Анастасия смеялась вместе с ней. И смех звучал не как нервная реакция, а как уверенный ответ на вопрос, который не давал ей покоя столько лет.
Ей больше не хотелось искать оправдания или бояться возможных потерь. Впереди ждали блины, домашний уют, может, лёгкая музыка под вечер, а всё остальное — попозже, без спешки. Нужно только открыть новую страницу.