– А гусь точно пропечется? Смотри, он какой-то бледный, может, температуру прибавить? И вообще, Наташ, ты уверена, что нам нужно столько еды? Мама твоя все равно на диете, а мои… ну, они поесть любят, конечно, но не в промышленных же масштабах.
Сергей суетливо крутился возле духовки, то и дело заглядывая через закопченное стекло внутрь, где томилась пятикилограммовая птица. Наташа, стоявшая у раковины и методично очищающая гору мандаринов от белых прожилок, лишь тяжело вздохнула. До боя курантов оставалось всего пять часов, а нервы уже были натянуты, как струны на старой гитаре.
– Сережа, отойди от плиты, – спокойно, но твердо попросила она. – Гусь готовится по рецепту моей бабушки, он будет идеальным. Лучше скажи, ты стол в гостиной раздвинул? И стулья с балкона принес?
– Принес, принес, – отмахнулся муж, вытирая руки о кухонное полотенце. – Слушай, Нат… Тут такое дело. Виталик звонил.
Наташа замерла. Нож в ее руке на секунду завис над очередным оранжевым фруктом. Виталик, младший брат Сергея, был в их семье чем-то вроде стихийного бедствия. Если он звонил, это означало либо просьбу одолжить денег «до верного», либо сообщение о том, что он в очередной раз вляпался в неприятности. Но сегодня было тридцать первое декабря. Неужели даже в этот день нельзя обойтись без сюрпризов?
– И что Виталик? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Они с Ниной Петровной приедут вовремя? Или опять опоздают к проводам старого года?
– Ну… они приедут вовремя, – Сергей замялся, отводя взгляд. – Только Виталик сказал, что он будет не один. В смысле, не только с мамой.
– А с кем? С коллекторами? Или с очередной гениальной бизнес-идеей?
– Не язви. У него девушка появилась. Новая. Говорит, любовь всей жизни, месяц уже встречаются. Зовут Кристина. Он хочет нас познакомить.
Наташа опустила нож и повернулась к мужу. Кухня, наполненная ароматами хвои, запеченного мяса и цитрусовых, вдруг показалась ей тесной.
– Сережа, у нас строго расписаны посадочные места. Твоя мама, мы с тобой, моя мама. Стол маленький, квартира двухкомнатная. Куда мы посадим пятого человека?
– Да ладно тебе, потеснимся! – бодро воскликнул Сергей, хотя в его глазах читалась тревога. – Поставим табуретку с кухни. Дело-то житейское. Брат счастлив, хочет радостью поделиться. Не будь букой. Новый год – семейный праздник.
– Ладно, – выдохнула Наташа, возвращаясь к мандаринам. – Пусть приезжают. Одной тарелкой больше, одной меньше. Главное, чтобы вели себя прилично. Ты же знаешь, маме нужен покой, она только после больницы.
Анна Ивановна, мама Наташи, действительно лежала в маленькой комнате, которую они называли детской, хотя детей у пары пока не было. Месяц назад у нее случился гипертонический криз, и Наташа забрала ее к себе, чтобы ухаживать. Старушка была тихой, скромной, целыми днями читала книги или вязала, стараясь не мешать молодым. На праздник она обещала выйти к столу, но Наташа знала, что долго мама не просидит – устанет.
Стрелки часов неумолимо бежали вперед. Квартира постепенно преображалась, наполняясь уютом и тем особым предвкушением чуда, которое бывает только в детстве и, почему-то, у уставших женщин за тридцать, которые все еще верят, что следующий год будет лучше. Наташа переоделась в новое платье – темно-синее бархатное, которое очень ей шло, подкрасила губы и вышла в коридор, услышав трель звонка.
– Идут! – шепнул Сергей и распахнул дверь.
В прихожую с шумом и гамом ввалилась процессия. Первой, как ледокол, вошла Нина Петровна – свекровь. Она была в своей парадной лисьей горжетке, которая, казалось, видела еще Брежнева, и с ярко-красной помадой на губах.
– С наступающим! – зычно провозгласила она, протягивая Наташе пакет с чем-то мягким. – Это тебе, Наташенька, полотенца кухонные. В хозяйстве пригодятся, а то у тебя вечно какие-то тряпки серые висят.
– Спасибо, Нина Петровна, – вежливо улыбнулась Наташа, пропуская шпильку мимо ушей.
Следом за мамой появился Виталик. Высокий, худой, с модной стрижкой и бегающими глазками. Он держал за руку девицу лет двадцати, не больше. Девица была одета в ультракороткое блестящее платье, больше подходящее для ночного клуба, чем для семейного застолья, и жевала жвачку.
– Знакомьтесь, это Кристина! – гордо объявил Виталик, подталкивая спутницу вперед. – Моя муза!
– Здрасьте, – процедила муза, не вынимая жвачки изо рта, и окинула прихожую оценивающим взглядом. – А у вас тут… компактненько.
Наташа почувствовала, как внутри начинает закипать раздражение, но усилием воли подавила его.
– Проходите, раздевайтесь. Стол уже накрыт.
Ужин начался относительно мирно. Анна Ивановна вышла из своей комнаты, аккуратно причесанная, в нарядной блузке. Она вежливо поздоровалась с гостями и села на край дивана, стараясь занимать как можно меньше места. Кристина, оказавшаяся рядом с ней, демонстративно отодвинулась, уткнувшись в телефон.
– Ну, хозяюшка, угощай! – Нина Петровна по-хозяйски положила себе самый большой кусок гуся. – Надеюсь, не пересушила? А то в прошлом году утка была жестковата, помнишь? Я потом три дня зубочистками пользовалась.
– Мама, все очень вкусно, – вступился Сергей, разливая шампанское. – Давайте проводим старый год.
Тосты сменяли друг друга. Виталик много говорил – о своих грандиозных планах, о каком-то стартапе с криптовалютой, который вот-вот «выстрелит», о том, что скоро он купит «Мерседес» и увезет Кристину на Бали. Кристина при этом лишь лениво ковыряла вилкой оливье, всем своим видом показывая, как ей скучно в этом обществе «стариков».
– Виталичек у нас такой талантливый, – поддакивала Нина Петровна, глядя на младшего сына с обожанием. – Ему просто не везет с партнерами. Все норовят обмануть, подставить. Но ничего, вот в новом году точно попрет! Правда, сынок?
– Конечно, мам! – Виталик опрокинул очередную рюмку водки. – Кстати, о новом годе. Серега, выйдем покурить? Дело есть.
Наташа напряглась. «Дело» у Виталика всегда означало проблемы. Мужчины вышли на балкон. Наташа воспользовалась паузой, чтобы убрать грязные тарелки и принести горячее. На кухне она приоткрыла форточку, чтобы проветрить, и невольно услышала голоса с балкона – дверь была прикрыта неплотно.
– …да ты пойми, братан, так получилось, – голос Виталика звучал просительно, но с нотками нагловатой уверенности. – Кристинка – она девочка с запросами. Ей романтика нужна, комфорт. Мы сначала думали в клуб поехать, но там цены заломили – космос. А у меня сейчас временные трудности с наличностью, сам знаешь.
– И что ты предлагаешь? – голос Сергея был растерянным.
– Ну так мы у вас останемся! Переночуем, отметим по-человечески. Утром позавтракаем и поедем.
– Виталь, ну куда у нас? Диван в гостиной не раскладывается, он сломан, ты же сам его в прошлый раз доломал, когда прыгал.
– Да нафиг нам диван! – хохотнул Виталик. – Нам нормальная кровать нужна. Уединение, сам понимаешь. Дело молодое. Мы в маленькой комнате ляжем.
Наташа замерла с противнем в руках. Сердце пропустило удар.
– В какой маленькой? – переспросил Сергей. – Там Анна Ивановна спит. Теща. Она болеет, ей покой нужен.
– Ой, да ладно! – отмахнулся Виталик. – Бабка старая, ей много надо? Кинете ей матрас на кухне или в коридоре раскладушку поставите. Она все равно глуховата, храпа не услышит. А нам с Кристиной нужен комфорт. Я ей обещал волшебную ночь. Ты же не хочешь, чтобы я перед девушкой опозорился? Брат ты мне или кто?
Наташа поставила противень на плиту с таким грохотом, что в гостиной стихли разговоры. Руки у нее тряслись. Она не верила своим ушам. Выгнать ее больную мать на кухню, на пол, ради того, чтобы этот великовозрастный балбес мог развлекаться со своей очередной пассией в ее, Наташиной, квартире?
Она ждала, что ответит Сергей. Ждала, что он сейчас рассмеется брату в лицо, скажет, что тот сошел с ума, и отправит его домой.
– Ну… я не знаю, – промямлил Сергей. – Наташка будет против. Это же ее мама. И квартира, по сути, ее.
– Да ты подкаблучник, что ли? – голос Виталика стал жестче. – Кто в доме хозяин? Мужик или баба? Скажешь – и сделает. Мама вон тоже говорит, что вы эгоисты. Живете в двушке, жируете, а родному брату помочь не можете раз в год.
Наташа больше не могла слушать. Она рывком распахнула балконную дверь. Клубы морозного пара ворвались в кухню.
– Значит, так, – сказала она ледяным тоном, глядя на опешивших мужчин. – Разговор окончен. Никакой ночевки. Поели, попили, куранты послушали – и домой. Такси я вам вызову.
– О, Наташенька! – Виталик расплылся в фальшивой улыбке, ничуть не смутившись. – А мы тут с Серегой сюрприз обсуждали. Хотели вас не стеснять, но раз уж ты подслушала… Мы с Кристиночкой решили у вас остаться. У вас же спальня простаивает, ну, та, где бабуля твоя кантуется.
– «Кантуется»? – переспросила Наташа, чувствуя, как внутри поднимается волна ярости. – Моя мама там живет. Она болеет.
– Ну так на одну ночь можно и подвинуться! – Виталик шагнул в кухню, потирая замерзшие руки. – Мы же не навсегда. Просто Кристина устала, ей прилечь надо. Не на диване же ей спать, она привыкла к ортопедическим матрасам. А Анне Ивановне мы на кухне постелим, тут тепло, пахнет вкусно. Ей даже лучше будет, чайник рядом.
Наташа перевела взгляд на мужа. Сергей стоял, опустив голову, и рассматривал узор на линолеуме.
– Сергей? – тихо спросила она. – Ты молчишь?
– Наташ, ну… Виталик говорит, им ехать некуда… – пробормотал он. – Может, правда? Мама у тебя неприхотливая… Одну ночку потерпит? Все-таки Новый год, не хочется ссориться.
В этот момент на кухню заглянула Нина Петровна. Видимо, почувствовала, что назревает скандал, и поспешила на подмогу любимому сыну.
– В чем проблема? – громко спросила она. – Что за шушуканье по углам?
– Мам, представляешь, Наташа нас выгоняет! – тут же пожаловался Виталик, скорчив обиженную гримасу. – Мы хотели остаться, по-семейному, а она говорит – места нет. Для родного брата места жалко!
– Как это выгоняет? – Нина Петровна всплеснула руками, отчего ее горжетка встопорщилась, как рассерженный кот. – Наташа, ты в своем уме? Время одиннадцать! Куда дети пойдут?
– У детей есть своя квартира, которую вы, Нина Петровна, им снимаете, – жестко ответила Наташа. – И есть такси.
– В съемной квартире ремонт! Там краской воняет! – соврал Виталик, не моргнув глазом. – Кристина астматик, ей нельзя!
Кристина, которая тоже подтянулась к месту событий, услышав свое имя, перестала жевать жвачку и сделала страдальческое лицо.
– Да, у меня аллергия. Мне нужен чистый воздух и мягкая постель. Я вообще не понимаю, в чем проблема? У вас же есть комната. Там какая-то бабка сидит, телик даже не смотрит. Пусть тут посидит, на стульчике. Ей все равно скоро спать, старикам много сна не надо.
Наташа посмотрела на эту девицу, на наглого Виталика, на свекровь, которая смотрела на нее с осуждением, и, наконец, на мужа, который превратился в тень. И поняла: если она сейчас промолчит, если уступит, то перестанет себя уважать. И, что страшнее, предаст маму.
– «Какая-то бабка», – медленно повторила Наташа, чеканя каждое слово, – это хозяйка этой квартиры. Моя мама. И она будет спать в своей постели. А вы…
– Что «мы»? – Нина Петровна подбоченилась. – Ты посмотри на нее! Командирша выискалась! Квартира, между прочим, общая, вы в браке наживали! Сережа тоже имеет право голоса! Сережа, скажи ей! Ты мужик или тряпка? Твой брат на улице должен ночевать в новогоднюю ночь?
Сергей поднял глаза. Он был бледен. Взгляд его метался между матерью и женой.
– Мам, ну правда… Наташина мама болеет… Неудобно как-то…
– «Неудобно» штаны через голову надевать! – рявкнула свекровь. – А родню принимать должно быть за честь! Ты посмотри на Кристиночку, она же еле на ногах стоит, устала девочка! А эта твоя теща целыми днями бока отлеживает! Ничего с ней не случится, если одну ночь на раскладушке поспит! Эгоисты! Только о себе думаете!
В этот момент дверь кухни тихонько скрипнула. На пороге стояла Анна Ивановна. Она была бледнее обычного, рука прижата к груди.
– Наташенька… – тихо сказала она дрожащим голосом. – Не ругайтесь, прошу вас. Я… я могу лечь на кухне. Мне не сложно. Правда. Постелите мне тут, я на стульях прилягу. Пусть молодые отдыхают. Не надо ссор в праздник.
В кухне повисла тишина. Виталик самодовольно ухмыльнулся, Кристина закатила глаза, мол, давно бы так, а Нина Петровна победно посмотрела на невестку.
– Вот! – торжествующе воскликнула свекровь. – Святая женщина! Сама все понимает! Учитесь, молодежь, мудрости! Давай, Наташка, неси белье, стели матери тут. А Виталик с Кристиной пойдут в комнату.
Наташа смотрела на маму. На ее сгорбленную фигуру, на виноватую улыбку, которой та пыталась сгладить конфликт. Эта женщина всю жизнь работала, растила Наташу одна, отказывала себе во всем, чтобы у дочери было образование, одежда, жилье. Эта квартира досталась им от бабушки, но именно мама сделала здесь ремонт, вкладывая каждую копейку. И теперь она готова спать на стульях, лишь бы не мешать наглому бездельнику и его девице?
Внутри у Наташи что-то оборвалось. Словно лопнула толстая стальная цепь, сдерживавшая ее годами.
– Нет, – сказала она тихо.
– Что «нет»? – не поняла Нина Петровна.
– НЕТ! – гаркнула Наташа так, что звякнули стекла в серванте.
Все вздрогнули. Даже Сергей, который привык к спокойному характеру жены, отшатнулся.
– Никто не будет спать на кухне. Никто не будет двигать мою мать. Вы, – она ткнула пальцем в Виталика, – сейчас же берете свои вещи, свою «музу» и убираетесь отсюда. Вон!
– Ты чего, ошалела? – Виталик перестал улыбаться. – Ты кого гонишь? Я брат!
– Ты паразит, а не брат! – Наташа наступала на него, и Виталик инстинктивно пятился в коридор. – Ты хоть раз спросил, как у нас дела? Ты хоть раз поздравил племянников, которых у тебя пока нет, но ты уже делишь их наследство? Ты только тянешь деньги из Сергея и из матери! А ты, Сережа…
Она повернулась к мужу. Тот вжался в холодильник.
– Если ты сейчас же не выставишь их за дверь, то завтра я подаю на развод. И это не шутка. Я не буду жить с человеком, который позволяет унижать мою мать и меня в моем собственном доме. Выбирай. Прямо сейчас. Или они уходят, или уходишь ты вместе с ними.
– Наташа, ты что… – Сергей побледнел еще сильнее. – Из-за ерунды…
– Это не ерунда! Это предательство! – в глазах Наташи стояли слезы, но голос был твердым как сталь. – Выбирай!
Сергей посмотрел на жену. Такой он ее никогда не видел. Он посмотрел на тещу, которая тихо плакала в уголке, вытирая глаза платочком. Посмотрел на брата, который уже открыл рот, чтобы выдать очередную гадость.
И, видимо, что-то в нем все-таки проснулось. Какая-то остаточная мужская гордость.
– Виталик, – глухо сказал Сергей. – Уходите.
– Чего?! – взвизгнула Нина Петровна. – Сережа, ты мать родную гонишь?! В ночь?!
– Мама, уходите, – Сергей поднял глаза, и в них впервые за вечер появилась решимость. – Наташа права. Это ее дом. И ее мама болеет. А Виталик… Виталик здоровый лось, заработает на гостиницу, если ему приспичило. Собирайтесь.
– Да пошли вы! – Виталик сплюнул на пол. – Жлобы! Подавитесь своим гусем! Кристина, пошли, тут ловить нечего, тут аура гнилая!
– Ноги моей здесь больше не будет! – кричала Нина Петровна, пока они одевались в прихожей. Она нарочно громко хлопала дверцами шкафа. – Я тебя, Сережа, знать не хочу! Променял мать на юбку! А ты, – она обернулась к Наташе, уже стоя в дверях, – ты еще пожалеешь! Приползешь ко мне прощения просить, когда он тебя бросит!
– До свидания, Нина Петровна, – спокойно ответила Наташа и захлопнула дверь прямо перед ее носом. Щелкнул замок.
В квартире наступила звенящая тишина. Слышно было только, как тикают часы на стене да за окном кто-то уже начал взрывать петарды.
Наташа прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Ноги дрожали. Ей казалось, что она сейчас упадет.
– Мам, ты как? – первым нарушил молчание Сергей. Он подошел к Анне Ивановне и осторожно обнял ее за плечи. – Прости нас, ради бога. Прости меня, дурака.
– Да что вы, Сереженька… – всхлипнула Анна Ивановна. – Зачем же так… Родня ведь…
– Нет, мам, – Наташа открыла глаза и подошла к ним. – Родня – это те, кто любят и берегут. А это… это просто родственники. И слава богу, что они ушли.
Она посмотрела на мужа. Сергей выглядел так, будто разгрузил вагон угля, но при этом смотрел на нее с каким-то новым выражением – смесью вины и восхищения.
– Ты как? – спросил он.
– Нормально. Только руки трясутся.
– Давай я тебе валерьянки накапаю? И маме тоже.
– Давай. А потом… потом мы будем есть гуся. Он же не зря там сидит.
Они вернулись на кухню. Гусь действительно был великолепен – с румяной корочкой, сочный, ароматный. Они сели за стол втроем. Без лишнего шума, без пошлых тостов, без напряжения.
– Знаешь, – вдруг сказал Сергей, накладывая Анне Ивановне картошку. – А ведь Виталик мне пятьдесят тысяч должен. Еще с лета.
– Забудь, – махнула рукой Наташа. – Считай, что мы купили за эти деньги спокойствие.
– Я больше ему не дам. Ни копейки. И маме не дам, если она будет его спонсировать. Я сегодня на них посмотрел… как будто со стороны. Кристина эта… она даже спасибо не сказала, когда входила. А маму твою на кухню… Это же уму непостижимо. Как я мог вообще сомневаться?
– Ты просто привык, – мягко сказала Анна Ивановна. – Ты добрый, Сережа. Они этим пользуются. Но сегодня ты поступил как настоящий мужчина. Спасибо тебе.
Сергей покраснел.
Куранты начали бить двенадцать. Наташа налила всем шампанского.
– Давайте загадаем желание, – предложила она.
– Я хочу здоровья, – сказала Анна Ивановна.
– А я хочу, чтобы мы были вместе. И чтобы в нашем доме всегда было уважение, – сказал Сергей, глядя Наташе в глаза.
– А я… – Наташа улыбнулась, слушая бой часов. – Я загадаю, чтобы у нас хватило сил не открывать дверь тем, кто приносит в наш дом грязь. Даже если у них та же фамилия, что и у нас.
Звон бокалов слился с гимном страны. За окном расцвели фейерверки, освещая комнату разноцветными вспышками. Наташа смотрела на мужа, на маму, на уютный стол и понимала: это лучший Новый год в ее жизни. Потому что именно сегодня она наконец-то навела порядок не только в квартире, но и в своей жизни. И дышать стало удивительно легко.
Телефон Сергея, лежавший на столе, коротко звякнул. Сообщение от брата. Сергей взял телефон, прочитал, усмехнулся и показал экран Наташе.
«Ты пожалеешь, предатель. Мы в подъезде мерзнем, такси не едет. Открой, будь человеком».
Наташа вопросительно подняла бровь.
Сергей молча нажал кнопку «Заблокировать» и отложил телефон экраном вниз.
– Гусь остывает, – сказал он, подкладывая жене самый лакомый кусочек. – Ешь, родная. Тебе нужны силы.
Наташа улыбнулась и откусила кусок сочного мяса. Вкус был божественный. Вкус свободы и самоуважения.
Спасибо, что дочитали рассказ до конца! Если история затронула вас, не забудьте поставить лайк и подписаться на канал – впереди еще много жизненных историй.