Когда жена в очередной раз задержалась до полуночи, я машинально включил чайник и стал смотреть на окно: город шуршал, кто-то возвращался домой, а у внутри становилось пусто.
Честно говоря, никогда не считал себя идеальным. Да и мы не были парой из рекламы - ругались, мирились, тянули ипотеку вдвоём, разбирались с неудачами каждый по-своему. Главное, что вместе. Квартира не дворец, но наша. Ремонт временами отравлял выходные, по вечерам по всему дому стоял запах краски и пыли, а ужины выглядели, как уставшие котлеты, разогретые из морозилки.
Но вот что странно: если долго жить в рутине, легко не заметить, как трещины стают пропастью. Сначала не обращал внимания на её новую музыку, потом на редкие посиделки с коллегами. После пары ссор решил махнуть рукой, пусть будет по-её, лишь бы тишина была.
А потом тишина стала постоянной. Жена чаще ночевала у подруги или "на работе", улыбка потускнела, а большую часть времени она сидела в телефоне. Я глупо надеялся, что это сезонное - думал, всё выправится с зарплатой или новым отпуском.
Как оказалось, время ровно ничего не лечит, если каждый из пары уже держится за свои берега.
Однажды во вторник, когда я раньше времени вернулся домой, она стояла на пороге с чемоданом и пакетом одежды.
– Нам нужно поговорить.
– Ну давай, - ответил я и машинально перешёл на кухню.
Она прошла за мной, убирая волосы за ухо:
– Я решила. Я ухожу.
– К кому?
– К Диме.
– Диме? Тому самому, тренер.
– Да, ему 27.
Я не почувствовал злости (на удивление). Было острое и липкое облегчение, что теперь перестанут мучить сомнения. Она не рассчитывала, что я закричу или уговаривать начну. Мы просто слишком устали, чтобы выдумывать красивые сцены.
Первые две недели все мои мысли были о деньгах. Вдвоём мы кое-как тянули ипотеку, а теперь половина зарплаты уходила только на гашение долга и коммуналку. Я сидел вечером и складывал, сколько не хватает до минимальных трат. Позвонил банку, пересчитал платежи, стал брать подработки. Помогла неожиданно мама: пекла пироги на продажу, чтобы сбить расходы на еду.
Друзья вели себя по-разному - кто-то жалел, кто-то делал вид, что ничего не знает. Лишь пара приятелей остались в обиходе, иногда вытаскивали на футбол или за город. Там я и заметил, что мало молчу. Было облегчение - никто не ждёт объяснений, признаков счастья, никому не обязан быть бодрым.
Месяца через три потерянность прошла. Началась апатия, но тихая, без истерик. Я крутил деньги в руках, выбирая картошку на рынке, ругался из-за мелочей в очереди, заболел на ровном месте простудой. Звонила только мама или сестра. Остальные исчезли, как будто у меня на лбу знак: ушли - не беспокоить.
Всё это время жены не было. Иногда выпадала из чатов, бывшая свекровь молчала. Неинтересно знать чужое счастье, когда своё бывает как зубная боль: небыстрая, но постоянно напоминающая о себе. Их пару раз видели общие знакомые - ни одной жалобы, ни слова об ипотеке.
Я как-то спросил у друга:
– Как она вообще?
– Кажется, в фитнес-клубе работает, иногда фотки у бассейна выкладывает.
– Рядом?
– Нет, на другом конце города.
Кредит, одиночество, обиды - всё это со временем перестало казаться катастрофой, стало новой бытовой данностью. Кому-то кажется, что мужчины быстрее перестают страдать, но я скажу честно: это не депрессия, а сон на ходу. Вечером заснул, утром проснулся другим человеком. Просто голова тише, и сердце в груди меньше зудит.
Десять месяцев спустя - как по хронометру - вернулась. Позвонила среди ночи, тихим голосом, без привычной бравады. Долго не открывал; когда открыл, на пороге стояла уставшая, чужая женщина, чем-то похожая и на мою Таню, и на её маму одновременно.
– Мне некуда идти.
– Тот… Дима?
– Не будем об этом. Всё начало рушиться после того, как появились проблемы с деньгами. Он не был готов, чтобы я напоминала ему о сметах и счетах. Я понимаю, что многое испортила. Можно я просто побуду пару дней?
Мы молча выпили чаю на кухне. Говорить не хотелось.
– А ипотека? Тебе нужна квартира или…
– Нет, мне негде жить. Деньги... Я всё спустила, извини.
Спрашивать, почему, не стал. Мне было важно только не впасть снова в старую вину - не хотеть бывшей жизни, которая развалилась не только из-за неё.
Я пытался понять: откуда взять силы не срываться? Ведь это мой дом, мой ритм, мой сложившийся символ уцелевшей жизни.
Через пару дней она спросила:
– Ты всё ещё сердишься?
– Сердиться нет смысла. Я устал быть частью бросовой драмы. Просто не хочу возвращаться обратно, мне так спокойнее.
За неделю я заметил, что ко мне вернулись чувства, которые давно не испытывал: раздражение, жалость, слабость. Но любви не было. Было ощущение собственной стойкости: я выдержал главную бурю, один построил мост после разрушения чужих надежд.
Таня уехала искать вариант у подруги, не плакала, не ругалась. Просто кивнула, взяв свои вещи.
С тех пор прошло больше полугода. Я научился не напоминать чужим женщинам прежнюю жену, не бояться своих чувств. Отдал ипотеку, переделал спальню, стал чаще выезжать к семье на выходные. Друзья приглашают на шашлыки, даже мама говорит, что голос у меня спокойнее.
Стоит ли прощать? Здесь нет одного ответа
Думаю, иногда прошлое надо отпускать не потому, что кто-то плохой, а ради себя, чтобы не превращать дом в перемотку старого сериала.
Я могу смотреть на себя без злости и жалости. Можно прощать, но не обязательно снова жить прошлым. Изредка лучший способ стать счастливым - не возвращаться, куда уже не хочется.
И пусть кредит, боль и неудачные попытки остались в позади, зато я знаю, что тот дом, где уютно одному, лучше любой иллюзии вдвоём.