«Чёрт в склянке»: песня по рассказу Булгакова
Начну с того, что предвижу: на меня накинутся хейтеры и порицатели, которые станут шуметь в комментариях, обвиняя, что эта песня — пропаганда запрещённых веществ, и гнать таких, как я, с Дзена надо (тем более что такое уже было ранее). Но я таких разочарую. Всё гораздо проще: эта песня вдохновлена рассказом Михаила Булгакова «Морфий». Как я уже писал в предыдущей статье, она входит в сингл «Сплошная булгаковщина» в качестве второй песни. Называется она «Чёрт в склянке».
Лично мне песня нравится, иначе бы не публиковал. Как и рассказ великого писателя, она затрагивает вечные темы: одиночество, отчаяние, поиск спасения и проклятие, которое приходит вместе с ним. Это история о том, как попытка избавиться от душевной боли оборачивается ещё большей трагедией.
Слушайте трек на ваших любимых платформах:
Группа в ВК:
А вот полный текст песни. Я специально выложил его здесь, чтобы вы могли вчитаться в строки параллельно с прослушиванием. Структура простая: куплеты рассказывают историю, припевы — как рефрен зависимости и падения.
Иглой пронзённая душа
Сгорает тихо, не спеша,
Не проронив ни стона и ни звука.
И мысль о смертельном сне
Стекает каплей по стене.
И то, что нет при этом мук — вот это мука.
Ветер ревёт — бес играет на дудке.
Солнца не видно который сутки.
Серые тучи, как грязная вата.
Если даст Бог, доживу до заката.
Если даст Бог, доживу до заката я.
Ну, а закат — это багряное небо,
Небо, в котором ни разу я не был.
Падаю вниз я, как сбитая птица,
Трудно, конечно, с полётом проститься.
О-о… Я во власти морфия.
О-о… Я во власти морфия.
Дряблая кожа, синие вены,
Навис потолок, и приблизились стены.
Трудно дышать и охота на волю,
Воля не спрячет, стены не скроют,
Воля не спрячет, стены не скроют меня.
А на стене нарисовано небо,
Небо, в котором ни разу я не был.
Падаю вниз я, как сбитая птица,
Трудно, конечно, с полётом проститься.
О-о… Я во власти морфия.
О-о… Я во власти морфия.
Помню отлично, как всё начиналось,
Мне моя жизнь пустой показалась:
В чёрной тоске, словно в море купался,
И задыхался, и задыхался,
И задыхался, и задыхался я.
Ну, а тоска — как бескрайнее небо,
Небо, в котором ни разу я не был.
Падаю вниз я, как сбитая птица,
Трудно, конечно, с полётом проститься.
О-о… Я во власти морфия.
О-о… Я во власти морфия.
Благо, спаситель случайный нашёлся,
Он очень дорого мне обошёлся…
Набрал полный шприц и выдавил в вену,
Мне стали нравиться серые стены,
Мне стали нравиться серые стены, да.
А на стене нарисовано небо,
Небо, в котором ни разу я не был.
Падаю вниз я, как сбитая птица,
трудно, конечно, с полётом проститься.
О-о… Я во власти морфия.
О-о… Я во власти морфия.
Гублюсь ненасытной своею охотой,
Блаженство сменяется болью и рвотой.
Диагноз — морфизм! Жизнь во мне угасает,
Чёрт в склянке меня доконает,
Чёрт в склянке меня доконает, да!
Ну, а ему нету места на небе,
Небе, в котором ни разу я не был.
Падаю вниз я, как сбитая птица,
Трудно, конечно, с полётом проститься.
О-о… Я вне власти морфия.
О-о… Я вне власти морфия.
Длить свою жизнь хотя б на минуту
Позорно и невыносимо жутко.
Я погубил лишь себя, о, Боже!
Я никому ничего не должен.
Я никому ничего не должен.
Всё…
Ну, вот и всё, открывается небо,
Небо, в котором ни разу я не был.
И оттого мне на сердце обидно,
Что ничего, ничего там не видно.
О-о… Я вне власти морфия.
О-о… Я вне власти морфия.
Почему эта песня — чистый Булгаков?
Булгаков написал «Морфий» в 1926 году, когда сам переживал тяжёлый период своей жизни. Получилось честно и беспощадно — о том, как врач, спасая людей от боли, сам попадает в зависимость от морфина и катится по наклонной вниз. Моя песня — это попытка переложить эту историю на язык музыки, сохранив атмосферу безнадёжности и того странного, щемящего чувства, которое остаётся после прочтения оригинала.
