Олег стоял у окна, барабаня пальцами по подоконнику. Внизу, во дворе, серый осенний ветер гонял по асфальту жухлые листья, но в квартире было тепло и, как казалось Олегу, душно. Эта духота не имела отношения к температуре батарей. Это была духота двенадцати лет брака, который, по его мнению, давно превратился в чемодан без ручки. Тяжелый, потертый и совершенно не подходящий к его новому статусу успешного начальника отдела продаж.
За спиной слышался шорох и тихие всхлипывания. Елена собирала вещи.
— Ты даже не объяснишь, почему? — её голос дрожал, срываясь на жалкий писк. — Олег, двенадцать лет... Мы же планировали отпуск в октябре. Мы хотели поменять машину...
Олег резко обернулся. Его лицо скривилось в гримасе утомленного благородства.
— Лена, прекрати. Я же просил без сцен. Почему? Потому что я вырос, а ты — нет. Посмотри на себя. Ты превратилась в функцию. "Подай, принеси, постирай". Где та женщина, на которой я женился?
— Я заботилась о тебе, — тихо возразила она, складывая в коробку свои книги. — Я создавала уют. Ты сам просил меня не работать, когда у тебя пошли дела в гору. Ты говорил: "Будь дома, мне нужен надежный тыл".
— Тыл прогнил, — жестоко отрезал Олег. — Мне не нужен тыл, мне нужна муза. Мне нужна энергия. А от тебя пахнет борщом и безысходностью.
Он подошел к ней, возвышаясь над сгорбленной фигуркой жены. В этот момент он чувствовал себя вершителем судеб, человеком, который наконец-то сбрасывает балласт, чтобы воздушный шар его жизни взлетел в стратосферу.
— Я даю тебе час, — сказал он, глядя на часы — дорогой хронограф, купленный с последней премии. — Такси я вызвал. Квартира моя, ты знаешь. Деньги на первое время я перевел тебе на карту. Тридцать тысяч. Не шикуй.
— Тридцать тысяч? — Елена подняла на него глаза, полные слез. — На аренду жилья? На еду? Олег, ты смеешься? Сейчас даже комната стоит двадцать!
— А ты крутись, Лена, крутись! — он назидательно поднял палец. — Ты привыкла жить на всем готовом. Паразитируешь на моем успехе. Вот иди и узнай, почем нынче фунт лиха. Докажи, что ты чего-то стоишь сама, без меня. А то устроилась: муж пашет, а жена сериалы смотрит.
Это была ложь. Елена никогда не сидела без дела. Она вела домашнюю бухгалтерию, готовила сложные ужины, потому что у Олега был гастрит, следила за его гардеробом, решала вопросы с ЖКХ, ремонтом и его родителями. Но Олегу было удобно забыть об этом. В его новой картине мира Елена была гирей на ногах.
Сцена прощания у лифта стала апогеем унижения. Олег выставил её чемодан — старый, громоздкий, с которым они когда-то, будучи бедными студентами, ездили в Крым — прямо на лестничную клетку.
— Ключи, — требовательно протянул он руку.
Елена, глотая слезы, положила связку ему в ладонь. Металл звякнул, и этот звук показался Олегу звоном победы.
— И не надо мне названивать, — бросил он напоследок. — Я начинаю новую жизнь. И тебе советую.
Дверь захлопнулась. Олег прислонился к ней спиной и глубоко выдохнул. Тишина. Наконец-то. Он прошел в гостиную, огляделся. Квартира — просторная "сталинка" с высокими потолками в престижном районе — теперь принадлежала только ему. И Карине.
Карина. Одно это имя вызывало у него прилив адреналина. Ей было двадцать три. Она работала хостес в ресторане, где он часто проводил деловые встречи. Длинные ноги, пухлые губы, нарощенные ресницы и тот особый, хищный блеск в глазах, который Олег принимал за восхищение его персоной.
Он набрал номер.
— Котенок, территория зачищена. Жду тебя. Шампанское уже в холодильнике.
Через сорок минут в прихожей раздался стук каблуков. Карина вошла не как гостья, а как завоевательница. Она бросила свою сумочку Louis Vuitton (качественную реплику, которую Олег подарил ей неделю назад) на тумбочку, где еще утром лежали перчатки Елены.
— Ну наконец-то, — протянула она, обвивая руками шею Олега. — Я думала, ты никогда не выгонишь эту клушу. Фу, чем здесь пахнет? Лекарствами?
— Это валокордин, Лена пила перед уходом, — поморщился Олег. — Сейчас проветрим.
Карина прошла в гостиную, цокая шпильками по паркету. Она критически осмотрела мебель.
— Диван — на помойку, — вынесла она вердикт. — Он старомодный. Шторы — ужас, пылесборники. Олег, нам нужен ремонт. Полный. Я хочу хай-тек. Стекло, металл, белый цвет. Чтобы все видели: здесь живут современные люди.
— Сделаем, малышка, все сделаем, — Олег открыл бутылку дорогого игристого. Пробка хлопнула, пена полилась на пол, но он лишь рассмеялся. — Теперь я здесь король, а ты — королева. Деньги есть, перспективы есть. Заживем!
Первая ночь "свободы" была пьянящей. Они пили шампанское прямо в постели, крошки от печенья сыпались на простыни, которые еще утром гладила Елена. Карина смеялась, включала громкую музыку, танцевала в его рубашке. Олег смотрел на неё и думал: "Вот она, жизнь! Я еще молод, я еще ого-го! А Лена... пусть учится выживать".
В это же самое время, на другом конце города, в районе, где пятиэтажки стояли так плотно, что можно было разглядеть узор на обоях соседа, Елена сидела на крошечной кухне своей подруги Светы.
Света, женщина боевая, дважды разведенная и работающая старшим логистом, курила в форточку, выпуская дым в сырую темноту.
— Ну и козел, — резюмировала она, выслушав сбивчивый рассказ Елены. — Просто эталонный, из палаты мер и весов. Тридцать тысяч он тебе дал? Благодетель!
— Света, я не знаю, что делать, — Елена сжала чашку обеими руками, пытаясь унять дрожь. — У меня ни работы, ни жилья. Я двенадцать лет не ходила на собеседования. Кому я нужна в сорок лет?
— Отставить панику! — Света затушила сигарету. — Ты экономист с красным дипломом. У тебя мозги работают лучше, чем у половины этих молодых "менеджеров". Да, перерыв в стаже. Но ты же вела его "черную" бухгалтерию? Ты знаешь 1С, знаешь Excel.
— Знаю, но... я чувствую себя такой... использованной. Он сказал, что я паразитка. Что я ничего не стою.
— Он это сказал, чтобы оправдать свою подлость, — жестко ответила подруга. — Это классика. Обесценить жертву, чтобы не чувствовать себя подонком. Слушай меня внимательно, Ленка. Ты сейчас поревешь. Сегодня можно. А завтра утром мы встаем, открываем сайты с вакансиями и начинаем войну.
Елена посмотрела на свое отражение в темном окне. Заплаканное лицо, потухшие глаза. Неужели это она? Неужели жизнь закончилась?
— Я не умею воевать, Свет.
— Научишься, — усмехнулась подруга. — Жизнь заставит — не так раскорячишься. И запомни: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Ты свободна, Лена. Просто ты еще не поняла, какой это подарок.
А Олег засыпал, обнимая молодую любовницу. Ему снилось, что он летит на собственном самолете, а внизу, маленькие и жалкие, копошатся люди. Он не знал, что самолет уже начал терять высоту, а топливо стремительно заканчивается.
Прошел месяц. Для Олега этот месяц напоминал затянувшуюся вечеринку, которая плавно перетекала в похмелье.
Эйфория первых дней сменилась раздражением. Быт, который при Елене был невидимым, отлаженным механизмом, вдруг заявил о себе громко и настойчиво. Оказалось, что чистые рубашки не появляются в шкафу сами собой. Пыль имеет свойство накапливаться за два дня, а еда в холодильнике не материализуется из воздуха.
Карина оказалась абсолютно, феерически неприспособленной к жизни.
— Котик, я сломала ноготь, когда пыталась открыть банку с кофе, — капризно жаловалась она утром. — Нам нужна кофемашина. Хорошая, итальянская. За двести тысяч.
— Карин, у нас пока нет лишних двухсот тысяч, — мягко пытался вразумить её Олег. — В фирме временные трудности с оборотом, квартальная премия задерживается.
— Опять ты со своим "нет денег"! — вспыхивала она. — Ты же обещал мне рай! А мы живем как нищеброды. Закажи клининг, тут грязно. Я не нанималась ползать с тряпкой.
Олег заказывал клининг. Заказывал доставку еды из ресторанов, потому что Карина не умела даже сварить макароны («Это углеводы, Олег, я слежу за фигурой»). Деньги улетали с космической скоростью. Кредитная карта, которую он всегда держал "на черный день", опустела наполовину.
Но хуже всего было другое. Олег начал уставать. Ему сорок два года. После работы ему хотелось тишины, вкусного ужина и посидеть перед телевизором. Карине хотелось в клуб.
— Ты стал скучным! — заявляла она, натягивая микроскопическое платье. — Мы сидим дома, как пенсионеры. Поехали в "Барвиху", там сегодня тусовка.
— Мне завтра на совещание к восьми утра...
— Ой, всё! Я поеду одна.
И она уезжала. А Олег оставался один в грязной квартире, среди коробок из-под пиццы, и не мог уснуть, терзаемый ревностью и мыслями о том, где и с кем она танцует. Он пытался убедить себя, что это просто разница поколений, что нужно соответствовать. Но соответствовать было все труднее.
У Елены месяц прошел совершенно иначе. Первые две недели стали адом. Она получила восемь отказов.
— Нам нужны сотрудники до тридцати пяти, — говорила ей напомаженная девица из отдела кадров. — У нас молодой коллектив, вы не впишетесь.
— Вы слишком долго не работали, ваши навыки устарели.
— Вы готовы к переработкам? У нас ненормированный график. Ах, у вас давление?
Каждый отказ бил по самолюбию, как хлыст. Вечерами она плакала в подушку на раскладушке в кухне у Светы.
— Хватит ныть! — командовала Света. — Давай поменяем тактику. Ты не "домохозяйка в поиске". Ты — "частный консультант, возвращающийся в корпоративный сектор". Перепишем резюме.
И это сработало. Елену пригласили на собеседование в небольшую, но крепкую строительную фирму. Начальник, суровый мужчина лет пятидесяти, долго вертел её диплом.
— Красный, значит? Плехановский? — буркнул он. — А чего дома сидела?
— Мужу карьеру строила, — честно ответила Елена. — Обеспечивала тыл.
— И где теперь муж?
— Строит новую жизнь. С новой "сотрудницей".
Начальник хмыкнул. В его глазах мелькнуло понимание.
— Значит, злая?
— Очень, — твердо сказала Елена.
— Это хорошо. Злые лучше работают. Им есть что доказывать. Беру с испытательным. Зарплата небольшая, но если разгребешь бардак в первичке за квартал — накину премию.
Елена вгрызлась в работу. Она приходила первой, уходила последней. Цифры, отчеты, акты сверки — все это, казавшееся забытым, всплывало в памяти, выстраивалось в стройные ряды. Она получала странное, почти забытое удовольствие от того, что её мозг работает, что она решает задачи.
С первой зарплаты она купила торт Свете и себе — новые туфли. Не дорогие, но элегантные. В тот вечер, разбирая чемодан, чтобы переложить зимние вещи (Света выделила ей полку в шкафу), Елена наткнулась на папку с документами. Олег в спешке, когда выкидывал её вещи, смахнул с полки все подряд, включая старые файлы.
Елена открыла папку. Свидетельство о браке, старые страховки... И вдруг её взгляд зацепился за плотный лист бумаги с гербовой печатью.
— Господи... — прошептала она.
— Что там? — Света заглянула через плечо. — Нашла заначку?
— Лучше. Света, ты помнишь 2015 год? Когда у Олега были проблемы с налоговой? Он тогда чуть под суд не пошел.
— Помню, ты вся зеленая ходила от страха.
— Он тогда испугался конфискации. И переписал квартиру на меня. По договору дарения. Чтобы приставы не забрали.
— И что? Потом обратно переписал?
— Нет! — Елена подняла на подругу горящие глаза. — Мы забыли! Проблемы решились, он откупился, дело закрыли. А про документы мы просто забыли. Он всегда считал, что раз мы женаты, то всё общее, а по факту — его. Но юридически...
— Юридически квартира твоя? — Света медленно расплылась в хищной улыбке.
— Полностью.
Тем временем дела у Олега покатились под откос. На работе он допустил серьезную ошибку в контракте — голова была забита не логистикой, а тем, где достать деньги на новые капризы Карины. Лишили премии.
Дома назревал скандал.
— Олег, мне нужна шуба, — заявила Карина, листая инстаграм. — У всех девочек есть, а я как лохушка в пуховике.
— Карина, какая шуба? У меня долг по кредитке двести тысяч! Нам за коммуналку платить нечем!
— Это твои проблемы! — взвизгнула она. — Ты мужик или кто? Не можешь заработать — продавай что-нибудь! Машину продай. Или эту квартиру разменяй. Купим поменьше, зато будут деньги.
Олег замер.
— Продать квартиру? Родовое гнездо? Я эту "сталинку" десять лет ремонтировал!
— Да кому нужны твои стены! — Карина швырнула телефон на диван. — Ты жалок, Олег. Ты старый, скучный неудачник. Я думала, ты олигарх, а ты пустышка.
— Ах, вот как? — Олег почувствовал, как к горлу подступает ком обиды. — Я пустышка? А кто тебя кормит, одевает, поит?
— Да ты должен быть счастлив, что я вообще с тобой сплю! — выкрикнула она ему в лицо.
Это был конец. Пелена спала с глаз. Он увидел перед собой не музу, не богиню, а жадную, вульгарную девицу, которой от него нужны были только ресурсы.
— Пошла вон, — тихо сказал Олег.
— Что?
— Вон отсюда! — заорал он так, что задрожали стекла в серванте. — Собирай свои тряпки и вали! К маме, к черту, куда хочешь!
Карина не плакала. Она лишь презрительно фыркнула, быстро побросала вещи в сумки (включая фен и его любимый парфюм) и у двери обернулась:
— Ты сгниешь здесь один, импотент. Завтра же найду себе нормального мужика.
Она ушла. Олег остался один. В разгромленной квартире, без денег, с разбитым сердцем и уязвленным самолюбием. Он сел на пол и обхватил голову руками. Тишина звенела.
И вдруг он вспомнил Елену. Её теплые руки, её понимающий взгляд. Она всегда прощала. Она любила его любого — бедного, больного, злого.
"Надо её вернуть", — подумал Олег. Эта мысль показалась ему спасительной соломинкой. — "Она же любит меня. Она сейчас там страдает, мучается. Если я позвоню, позову обратно... Она прибежит. Конечно, прибежит. Куда ей деваться?"
Он достал телефон. Руки дрожали.
— Алло, Ленусь? — он постарался придать голосу бархатные нотки, хотя горло перехватило спазмом.
— Слушаю, — голос бывшей жены был спокойным и холодным, как лед Байкала.
— Лен, привет. Это я. Слушай... я тут подумал. Глупо всё вышло. Погорячились мы. Я признаю, был неправ. Давай забудем всё? Возвращайся домой. Я соскучился. Я прощу тебе твой характер, и мы начнем сначала.
В трубке повисла долгая пауза. Олег уже готовился услышать рыдания счастья, но вместо этого услышал сухой смешок.
— Ты простишь мне? — переспросила Елена. — Олег, ты действительно идиот или притворяешься?
— Не понял... — опешил он. — Я же с душой...
— Завтра в десять утра я приеду. Нам нужно решить квартирный вопрос. Будь дома.
— Конечно, приезжай! — обрадовался Олег, пропустив мимо ушей интонацию. — Я буду ждать! Я куплю цветы!
Он бросился убирать квартиру. Выносил мусор, пылесосил, драил сантехнику. Он был уверен: завтра всё вернется на круги своя. Он снова будет хозяином, а Лена займет свое место на кухне, благодарная за то, что её приняли обратно.
Ровно в десять утра в дверь позвонили. Олег, гладко выбритый, в свежей рубашке, с букетом роз (на которые он потратил последние деньги с кредитки), распахнул дверь. Улыбка застыла на его лице.
На пороге стояла Елена. Но это была не та забитая домохозяйка в растянутом свитере. Перед ним стояла элегантная женщина в стильном бежевом пальто, с идеальной укладкой и макияжем, который делал её моложе лет на пять. Но главным был взгляд — стальной, прямой, оценивающий.
Рядом с ней стоял высокий мужчина в очках и дорогом костюме, сжимающий кожаный портфель.
— Привет, Олег, — сказала Елена, не глядя на цветы. Она прошла мимо него в коридор так уверенно, словно никогда отсюда не уезжала.
— Ленусь, это тебе... — он протянул букет, чувствуя себя глупо. — А кто это?
— Это Игорь Валерьевич, мой адвокат, — представила Елена.
— Адвокат? Зачем? — Олег нервно рассмеялся. — Мы же вроде мириться собрались. Лен, ну зачем нам посторонние?
— Мы не мириться пришли, — спокойно ответил юрист, проходя в гостиную и раскладывая бумаги на столе. — Мы пришли оформить ваше выселение.
Букет выпал из рук Олега. Розы рассыпались по полу, и один шип больно царапнул ногу.
— Выселение? Вы с ума сошли? Это моя квартира! Я её купил! Лена, скажи ему!
— Олег, сядь, — скомандовала Елена. И в её голосе было столько власти, что ноги сами подогнулись, и он рухнул в кресло.
— Ты помнишь договор дарения от 15-го года? — спросила она.
— Какой договор? А... тот, фиктивный? Ну помню. И что? Это была формальность! Чтобы менты не отобрали!
— Для закона не бывает "понарошку", Олег, — вмешался адвокат. — Документ был нотариально заверен и зарегистрирован в Росреестре. Вы по собственной воле подарили эту недвижимость гражданке Елене Владимировне. С тех пор единственным собственником является она.
Олег сидел, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Но... мы же семья... Ленка, ты чего? Ты же не выкинешь меня на улицу? Я же муж твой!
— Был мужем, — отрезала Елена. — Пока не сказал мне: "Иди и узнай, почем фунт лиха". Пока не привел сюда шлюху в ту же ночь, как выставил меня. Пока не унижал меня двенадцать лет, считая пустым местом.
Она встала и подошла к окну. Туда, где он стоял два месяца назад, чувствуя себя королем мира.
— Я узнала, Олег. Я узнала цену деньгам, цену труду и цену себе. Оказалось, я стою дорого. А ты... ты оказался банкротом во всех смыслах.
— У меня долги... — прошептал Олег, чувствуя, как холодный пот течет по спине. — Кредиты... Карина всё потратила... Куда я пойду?
— "Крутись, Олег, крутись", — с мстительным удовольствием процитировала Елена его собственные слова. — Докажи, что ты чего-то стоишь без меня. Найди работу, сними комнату. В Капотне сейчас можно найти недорого.
— Это подлость! — взвизгнул он, вскакивая. — Я буду судиться! Я докажу, что сделка была притворной!
— Попробуйте, — равнодушно кивнул адвокат. — Срок исковой давности — три года. Он истек в 2018-м. У вас нет шансов. У вас есть 24 часа на освобождение помещения. Иначе мы вызываем наряд полиции, и вас выводят как лицо, незаконно проникшее в чужое жилище.
Олег смотрел на Елену. Он искал в её лице хоть каплю жалости, хоть тень той прежней "Ленуси", которой можно было манипулировать. Но перед ним была стена.
— Лен... за что? — хрипло спросил он.
— За то, что ты украл у меня двенадцать лет жизни, а потом вышвырнул как мусор, — ответила она. — Ключи на стол. И чтобы завтра духу твоего здесь не было.
На следующий день шел мокрый снег. Олег стоял у подъезда своего бывшего дома. Рядом с ним стоял тот самый старый чемодан с оторванной ручкой, с которым когда-то уходила Елена. Круг замкнулся.
В кармане пиликал телефон — очередное уведомление из банка о просрочке. В животе урчало от голода.
Он поднял голову. В окнах третьего этажа горел теплый, золотистый свет. Он видел силуэт Елены. Она смеялась, разговаривая с кем-то — кажется, со Светой, которая пришла помогать менять шторы (те самые, ужасные, которые нравились Карине, полетели в помойку первыми).
Мимо проехала машина. Черный джип. За рулем сидел какой-то плотный мужчина, а рядом — Карина. Она смеялась, запрокинув голову, и что-то рассказывала своему новому спутнику. Она даже не заметила Олега, стоящего под мокрым снегом в старом пальто.
Олег подхватил чемодан под мышку — ручка-то оторвана — и побрел к метро. Ему предстоял долгий путь. В хостел на окраине, где койка стоит пятьсот рублей. В новую жизнь, где нет ни "Ленуси", ни "Котенка", ни уютной квартиры. Только он сам и зеркало, в которое страшно смотреть.
А Елена в теплой, чистой квартире разливала чай по красивым фарфоровым чашкам.
— Ну что, — сказала Света, откусывая кусок торта. — Жестоко ты с ним. Но справедливо.
— Я просто вернула долг, — улыбнулась Елена.
Она подошла к окну и задернула новые шторы, отсекая серый, холодный мир, в котором растворился её бывший муж. Теперь здесь было только её время, её пространство и её жизнь. И она точно знала: эта жизнь будет счастливой.
