Каждая проживаемая Землей секунда времени дополнительно отдаляет нас от любого события и любой эпохи прошлого. Но секунды не останавливаются, не тормозят, они стремительно накатывают одна на другую, и их невозможно промаркировать. Чтобы в людской жизни расставить зримые временнЫе вехи, прибегают к более крупным единицам исчисления. И вряд ли кто-то из нас высчитал, сколько секунд остается до 2026-го года (год здесь играет роль одного из принятых реперов исчисления), но практически каждый знает, что до него остается одна неделя (другая удобная для отсчета единица). Осторожная оговорка «практически» сделана мной потому, что среди нашего населения есть граждане, к сожалению, находящиеся в коме, есть среди нас коматозные в форме хронического непросыхания и есть счастливые.
На отсутствие чувства времени у коматозных непросыхающих я указал первым среди мировых светил, и вы можете гордиться ещё одним важным достижением отечественного знания. А о счастливых кто только в мире не говорил. Есть сведения, что у Шиллера это прозвучало как «для счастливых часы не бьют». Но уж больно это по-немецки. Причем звучание фразы не просто неприятно (пусть и в переводе), а неприятно из-за того, что произнесено немцем. К счастью, неугодные нашему патриотическому уху немецкие нетленки перекрываются, как всегда у нас было, отечественными открытиями. «Счастливые часов не наблюдают», - правда ведь, сказано как надо? А кто сказал? Русский Грибоедов.
Если взглянуть на жизнь нашей Земли из космоса, да с расстояния куда большего, чем привычные землянам МКС, то обнаружится, что проживавшие на нашей планете группы людей в разное время ощущали ход времени по-разному. Оттого ли, что количество счастливых и непросыхающих по годам и векам было разным, или отчего-то другого – доступные мне источники из дальнего космоса умалчивают.
Но само явление неоспоримо. От Рюрика и рюрикова племени не сохранилось для нас письменных свидетельств о их прозрении будущего. Поэтому оставим их, отягощенных кольчугами завоеваний, в их прошлом.
Принявшие историческую эстафету цари видели целью собирание земель. Насобирали. Тот, кто чрезмерно отягощен земной работой, редко поднимает глаа в небо. Оттого и суть мировоззрения такого индивидуума приземлена, сосредоточена на почвенном, на корнях, ростках и процессах происходящего внизу. Собирательство и защита собранного от чужих притязаний логично опирались на корни привычного. Главная, скрепляющая государство задача виделась в том, чтобы блюсти и защищать сложившуюся в веках традицию, какой бы она ни была.
Всё поменялось с приходом к власти большевиков. Взбаламученные немцем (!) Марксом, они оправдывали своё не самое гладкое обращение с народом фантастической целью – претворением в жизнь коммунистической сказки. Никто из них не думал, что дорога окажется столь тернистой. Не добрались, сошли с дистанции намного раньше её середины. Дыхалки не хватило. Плохо народ дышал. Отлынивал. А по науке, не должен бы.
На вооружении нынешних царей нет столь вдохновляющей цели. Если попробовать разобраться, что же всё-таки бултыхается в их идеологических авуарах, то вы не найдете ничего стоящего, даже употребив цейссовский (немецкий!) микроскоп. Коммунисты всегда заманивали народ коммунизмом. А их преступления оправдывались целью. Объяснялось, что на пути к счастью неизбежны (порой просто необходимы) жертвы. Вот в такой обстановке случилась последняя вспышка, последний сумасшедший коллективный идеологический скачок в нашей истории, то бишь хрущевский запрыг в коммунизм. Постигающее человека разочарование всегда стократ сильнее, если до несчастного доходит, что в деле, которому он всецело отдавал свою душу, был изначально замешен обман. Были обмануты его пылкие надежды и лучшие чувства.
И вот, значит, устали мы, почувствовали, что не светит нам кушать каждое утро по куску торта «Киевский» (немецких в мечтах не было), не будет на завтрак и на ужин обязательной рюмочки «Рябины на коньяке», вообще не будет нам коммунизма, и тут вдруг сверху назначили перестройку.
По большому счету, ничего особенно заманчивого в будущем перестройщики населению не пообещали. Но настолько обрыдло долго- и вялотекущее вранье, что народ дружно обрадовался самому факту перемен. Началась мощная движуха. И не просто так люди обрадовались, а с надеждой, что здесь, у нас, на Руси, будет так же, как там, как у них, как у немцев. Не стало.
И жизнь улеглась в новоизготовленное русло. Даже сами руководители ясно ощущали его очевидную неказистость. Но они успели взяться за гуж, так что же им оставалось делать, по русским правилам? Правильно: говорить о неизбежности текущих трудностей. Которые обязательно откроют окно в Париж. А также в другие города ненамного хуже.
Много чего происходило в российской истории, но всегда - на фоне непременно маячившего неподалеку милитаризма. Масса разных слов прозвучала в его объяснение и оправдание. Вначале это происходило в идеологическом ракурсе. Сейчас - под фельетонно-абсурдным соусом пресловутой русофобии.
То есть раньше наше государство было единственным социалистическим во всем мире, затем - лидером сформировавшегося социалистического лагеря (слово "лагерь" пришло к нам из немецкого!), а сейчас вдруг стало просто русским, но при этом небывало суверенным. И вражда врагов сейчас направлена уже не против коммунистической идеи, а против идеи российской и всемирной русскости. То бишь русского мира, как он правильно называется. А раз так, то набор вариаций всегдашнего мирового антагонизма крутится перед нашими глазами, как шарик на елке в такт плясовому топоту подпившего народа.
Русофобия. В укоренившемся на наших просторах широком применении этого термина я вижу ложь, выдаваемую за правду. Как удобно чохом называть русофобией (даже не ложью!) многие из разных фрагментов событий, происходящих за рубежом – да и в нашей стране! Как часто они представляют собой как раз ту самую правду, прорвавшуюся в нашу тепло- и огнеизолированную жизнь! Вспомним глушилки социалистического времени. Тогда информацию извне тоже глушили (правда, другими техническими средствами) и всю её скопом называли вражеской ложью. Ну как тут не вспомнить слова Салтыкова--Щедрина об отечестве и Вашем благородии! Как не задуматься о том, что нынешние «благородия», озабоченные укрытием информации в своих интересах, зело вредят нашему отечеству, направляют его на ложный, гибельный курс!
В понимании этих «благородий» и тех, кто видит в них самоё отечество, дело обстоит так: если они не признают какое-то явление, то оно и не существует. А то, что не укладывается в их пропагандистскую ложь, – русофобия.
В нашей стране историю меряют не по годам, а по тому, «при ком» что-либо происходило. Забравшись на трон, у нас царят подолгу. Порукой этому служат не одни личные качества царящего, а присовокупленный к ним исторический довесок в виде традиционной сакральности помазанника. И не бывало такого, чтобы в воцарившемся над нами новом царе рано или поздно (чаще – рано) не находили черт гениальности и неизбывности (или несмываемости). Это относится даже к таким людям, как Константин Устинович Черненко. Если почитать свидетельства людей, работавших с ним рядом в момент его взлета на самый высокий пост, поражаешься, как быстро вспыхивает наработанный прежде заряд славословий в адрес нового, прежде почти не замечаемого чиновника. И ведь всё начинается без разбега. Хотя, казалось бы, с места, без разбега, трудно чего-то добиться не только в спорте, но и в политике. Даже во внутренней.
И только после физической или политической кончины вождя происходит то, что в физике (и в политике) называется реакцией. На смену непомерным восхвалениям приходит злая хула.
Сталин. Сталинские вохровцы до конца жизни оставались верными своему вождю. Хорошо им при нем жилось. С таким же отношением к усопшему они старались воспитывать потомство. Рассказывали ему о сталинской человечности, о счастье девочки, оказавшейся на сильных вождёвых руках. Хотя подобное чувство прививалось в отношении не одного Сталина. Кто из нынешних стариков не помнит пропагандировавшиеся в нашем детстве истории типа «Ленин и печник» за авторством А. Твардовского. Да даже не соединенные в столь ладный парный заголовочный портрет, нам памятны тема Ленина и детей в рассказах М. Зощенко или Ленина и человека с ружьем в пьесе Погодина. Не важно, когда было создано каждое из этих произведений. Важен запрос на создание сусального. И своим существованием в литературе и театре они подкрепляли проводимую исподволь тактику внедрения в умы парного исторического существования и неразрывности двух фигур – Ленина и Сталина.
Меня не оставляет ощущение, что Никита Сергеевич Хрущев, заступив на главный пост, несколько переоценил его волшебное влияние на массы. Да и умереть до снятия с него не успел. Потому так и запомнился вкупе с чахлой кукурузой, отнявшей поля у привычных культур, и со снятым (с какой ноги?) ботинком. Но многих людей он оставил благодарными за дома-«хрущевки». Неблагодарные назвали их впоследствии «хрущобами». Потому что на самом деле они больше тех, других, благодарных, ждали обхождения с собой по мерке коммунизма. А те – нет. После бараков и клоповников- коммуналок новое жилье воспринимали как дворцовые палаты.
Брежнев, увы, прочно осел в народной памяти в образе, свойственном ему в последние годы жизни, – со всеми этими геройским и маршальским возвышением и почестями, с эпохальными и высокохудожественными малоземельными и целинными литературными произведениями. Но его с благодарностью вспоминали пенсионеры того времени - за свою обеспеченность, какой ни раньше, ни позже Брежнева ни один из правителей старикам не предоставил. А особенно тепло его вспоминают потомки самых заслуженных граждан из тогдашнего пенсионерского корпуса. Конечно, вспоминали бы и сами заслуженные, но сейчас их уже нет в живых. При длиннейших очередях на жилье и автомобили наличие в семье вот такого джекпотового (в те времена могли сказать - «джинсового») человека наделяла членов его семьи безусловным правом быстро получить хорошую крышу над головой и поездить вместе с облагодетельствованным на его (и их) новеньком авто, полученном без многолетнего стояния в очереди. После смерти заслуженного пенсионера то и другое на законных основаниях переходило в долговременное пользование домочадцев, не отличившихся никакими заслугами.
Но при Хрущеве СССР задавил Венгрию, а при Брежневе – Чехословакию. При нем же страна надолго вляпалась в Афганистан. Эти события помнят те, кто сам участвовал или как-то лично соприкасался с участвовавшими. Данные вмешательства в жизнь чужих государств странным образом зафиксированы в народной памяти как самоотверженная помощь нуждающимся, оказанная с нашей стороны. Другой сохранившийся в ней элемент – это традиционная воинская доблесть русского (тогда – советского) солдата. И всё же данные события с ходом времени растворились в других делах страны, связанных с правлением Брежнева. За рубежом, естественно, помнят как раз другую сторону исполнения Советским Союзом "интернационального долга". И помнят тоже по-другому, не так, как у нас.
Горбачева, кроме эпохальной перестройки и налаживание связей со вчерашними врагами СССР, помнят в связи с вырубленным виноградом, с бешеными водочными очередями, со смешными словами и ударениями и, конечно, с Раисой Максимовной. Ещё чаще ему припоминают распад СССР, а ярые коммунисты – падение в небытие могущественной КПСС.
А как в будущем будут судить о Путине? Как о «человеке 21 века»? Потому, что он «закрыл» «лихие девяностые» и коротенькими, а оттого - заметнее слитыми в цепочку шагами повел страну вперед? Вопрос: к чему повел? Вначале от его окружения прозвучало для нас: "к хорошей жизни". Потом было уточнено, что не просто к хорошей, а к идеальной - к жизни по канону, по-нашему, по-старинному, духовно и пр. С момента упомянутого уточнения уже прошло какое-то время. Значит можно бы и подвести какие-то промежуточные итоги. Вон патриарх у нас бьет в ладошки, нарадоваться не может. Так нам и без патриарха видно, что количество церквей возросло. Значит, бери карандаш и пиши – возросла духовность.
Стал ли лучше жить народ (а такая задача, вроде, поставлена)? Тут всё зависит от того, у кого спрашивать. Олигарх твердо ответит «да». Уж он-то точно в своем детстве не думал, не гадал, что его гармошка развернется настолько сказочно. Максимум о чем он мечтал - это стать космонавтом. А кто из этих попрактичнее – о тои, чтобы дорасти до директора «Березки» или даже Елисеевского магазина.
Но не только олигарх беззаветно предан и благодарен Путину. Мой брат стоит стеной за Путина из-за того, что загибавшаяся в девяностые военка пустила при Путине мощные жизненные побеги подобно выброшенной за ненадобностью ивовой жерди, которую взяли и воткнули в наш неплодородный нечернозем. Занятые в военном производстве граждане вначале зажили как все, а потом заметно лучше этих всех. Такова сила внутренней намагниченности жизни страны на специфический север - военное производство. Неистребима она была и в те «лихие», сидела внутри, подразумевалась и не забывалась, ждала своего часа вопреки всем гонениям.
Путин говорит о единстве общества, уделяет этой теме серьезное внимание - пожалуй, больше, чем любой из его предшественников. И именно он, как никто из прежних, в мощнейшей степени поспособствовал разделению общества по экономическим, политическим, социальным, имущественным критериям.
Война – традиционное для человечества средство сплочения населения, отвлечения его внимания от назревших в мирной жизни проблем. Не знаю, может ли это касаться той нынешней военной операции, которая уже к текущему моменту продолжается практически столько же, сколько прежняя большая, незабываемая война. С чего бы мне называть происходящее в наши дни войной, если запустившие операционный механизм люди жестко и настойчиво заставляют называть это явление операцией? Вот и назовем его, как это от нас требуют – операцией. Небось, придумавшие и начавшие её стратеги не только сильны умением в выведении правильных названий, но также точно ведают, на какой отрезок времени она рассчитана. Эти люди не раз заверяли нас, что всё у них идет по плану. Не сомневаюсь, что в плане фигурируют временнЫе показатели. Много воды утекло с тех пор, как я носил военную форму, но в голове прочно засело, что командир, ставя боевую задачу, указывает в своем приказе по каждому пункту не только рубежи, на которые требуется выйти, но и сроки их занятия. Понятно, эти показатели относятся к области военной тайны. В нашей операции непозволительно, чтобы они стали известны врагу. Иначе он получит незаслуженное боевое преимущество. А что до нас, до населения, то я и сам бы не советовал никому ничего сообщать. Обязательно кто-то проболтается – кто по разгильдяйству, а кто по пьянке.
Так всё же: who will be mister Putin? И всё же не только русское в нем сосредоточено. Есть в нем что-то от немца. Да и пожил он какое-то время в Германии. И почему тогда мы с Германией на ножах?