— Ксюша, ты где деньги держишь? — голос свекрови донесся из кухни раньше, чем Ксения успела скинуть ботинки.
Она замерла в прихожей, чувствуя, как по спине пробегает холодок. В квартире пахло чужими духами и чем-то еще — наверное, Ольга Петровна уже успела заварить себе чай.
— Здравствуйте, — Ксения вошла на кухню и увидела свекровь за столом. Рядом с ней сидел Толя, виноватый, не поднимающий глаз. — Я не поняла вопрос.
— Давай деньги, у меня уже список продуктов для новогоднего стола готов, — Ольга Петровна говорила так, словно это было очевидно. — Тридцать тысяч хватит, может, чуть больше, но пока давай тридцать.
Ксения перевела взгляд на мужа. Тот изучал клеенку на столе с таким видом, будто впервые ее видел.
— Толь, что происходит?
— Мам, ну я же говорил, надо сначала обсудить, — пробормотал он, наконец подняв голову.
— Что обсуждать? — свекровь поджала губы. — Новый год через две недели. Продукты надо закупать заранее, пока цены не выросли. Я человек практичный, в отличие от некоторых.
— Простите, но какой новогодний стол? — Ксения почувствовала, как напряжение растет внутри. — Мы с Толей всегда встречаем праздник у моих родителей.
— Раньше встречали, — отрезала Ольга Петровна. — А в этом году будете у себя. Толя уже согласился.
Тишина повисла тяжелая, давящая. Ксения смотрела на мужа, ожидая, что он что-то скажет, объяснит. Но Толя молчал, глядя в окно.
— То есть вы за меня все решили? — голос Ксении прозвучал тише, чем она хотела.
— Ксюш, ну мама просто хочет устроить семейный праздник, — наконец выдавил из себя Толя. — Сергей с женой и детьми приедут, давно не виделись. Будет душевно.
— Сергей? Твой двоюродный брат, с которым ты последний раз виделся на чьих-то именинах два года назад?
— Он родственник! — встрял
а Ольга Петровна. — Кровная родня. Не какие-то там чужие люди.
— Моя мама и сестра тоже не чужие люди, — Ксения сбросила сумку на стул. — И я не понимаю, почему я должна оплачивать праздник, о котором узнала только сейчас.
— Оплачивать! — свекровь театрально всплеснула руками. — Слышишь, Толя? Она считает каждую копейку! Я думала, в нормальных семьях не делят на твое и мое.
— Ольга Петровна, при чем тут деление? Вы пришли и потребовали тридцать тысяч. Даже не спросили, удобно ли нам, есть ли деньги, хотим ли мы вообще устраивать праздник здесь!
— Не хотим? — свекровь прищурилась. — То есть тебе жалко для семьи мужа праздник организовать? Для родного человека жалко?
— Мам, ну хватит, — Толя наконец встал из-за стола. — Я не так сказал. Я просто подумал, что будет хорошо, если соберемся все вместе. У нас квартира большая, места много. А у бабы Веры однушка, там тесно.
— Моя мама ни на что не жаловалась, — Ксения чувствовала, как гнев закипает внутри. — И всегда была рада нас видеть. И никогда не требовала денег на праздник заранее.
— Ну вот, началось! — Ольга Петровна схватила со стола свой список. — Я же говорила, Толя, что она не захочет. Экономная больно. Ладно, забудьте. Я сама все организую, сама все куплю и приготовлю. А вы придете готовенькое есть.
— Мам, погоди, — Толя попытался взять ее за руку, но свекровь отдернула.
— Не держи меня. Вижу, я здесь лишняя. Единственный сын, а относится как к чужой. Воспитала, подняла на ноги, а он...
— Ольга Петровна, никто не говорит, что вы лишняя, — Ксения попыталась взять себя в руки. — Просто нужно было сначала обсудить. Вы же понимаете, тридцать тысяч — это не мелочь. У нас ипотека, счета...
— Ипотека! — свекровь фыркнула. — Набрали кредитов, а теперь на родную мать экономите. Толя, ты такого хотел? Чтобы жена мне в лицо говорила, что на меня денег жалко?
— Я не это имела в виду!
— А что ты имела в виду? — Ольга Петровна надела пальто, демонстративно громко застегивая молнию. — Что я должна сидеть в своей однушке одна в Новый год, пока вы тут веселитесь? Или бежать к твоим родителям, где меня никто не ждет?
— Мам, ты чего? — Толя попытался обнять ее, но женщина отстранилась.
— Все я поняла, Анатолий. Все поняла. Женился — мать забыл. Жена сказала — и ты как шелковый. Ладно. Проведу праздник сама. Одна. Как всегда.
Входная дверь хлопнула. Толя стоял посреди прихожей, растерянный и несчастный. Ксения прислонилась к стене, чувствуя, как дрожат руки.
— Ты мог бы предупредить, — тихо сказала она.
— Я думал, ты обрадуешься, — Толя не смотрел на нее. — Что тебе не придется ехать к твоим, готовить, суетиться. Мама все сама сделает.
— Обрадуюсь? Тому, что меня поставили перед фактом? Что в моей квартире будет праздник, о котором я не знала?
— Ксюш, ну она мама. Единственная. Ей важно, понимаешь? Она столько для меня сделала...
— А я? — Ксения почувствовала, как подступают слезы. — Я тебе кто? Я твоя жена, Толя. Почему ты не посоветовался со мной?
— Я думал, ты поймешь, — он наконец посмотрел на нее, и в его глазах была обида. — Но ты как всегда. Лишь бы маме моей нагадить.
— Что? — Ксения не поверила своим ушам. — Я хочу нагадить? Я просто хочу, чтобы меня хотя бы спрашивали, прежде чем принимать решения!
— Ладно, забудь, — Толя махнул рукой и пошел в комнату. — Встретим у твоих, как всегда. Довольна?
Ксения осталась стоять в прихожей. Довольна ли она? Нет. Совсем нет. Потому что поняла — это только начало. И праздник, который должен был быть радостным, превратится в поле битвы.
***
На следующее утро Ксения проснулась с головной болью. Толя встал рано, оделся молча и ушел, даже не попрощавшись. Она лежала, глядя в потолок, и пыталась понять, как все так быстро покатилось под откос.
Телефон завибрировал на тумбочке. Мама.
— Ксюш, доброе утро. Слушай, я тут подумала, может, в этом году оливье не делать? Надоело как-то. Давай что-нибудь новенькое попробуем?
— Мам, — Ксения села на кровати, — а ты не против, если Новый год будет у нас?
Повисла пауза.
— У вас? А что случилось?
— Ничего особенного. Просто решили, что пора и нам принимать гостей. Квартира большая, места много.
— Ксения, что-то случилось? — голос мамы стал настороженным. — Ты странно говоришь.
— Да нет, мам, все нормально. Просто Толя хочет, чтобы в этом году было у нас.
— А его мать знает?
Ксения закрыла глаза. Конечно, мама сразу поняла.
— Знает. Она вчера приходила.
— И как она?
— Обиделась. Хотела сама все организовать и требовала денег на продукты.
Мама вздохнула на другом конце провода.
— Ксюш, а ты уверена, что это хорошая идея? Может, лучше все оставить как есть? Приезжайте к нам, как обычно.
— Но тогда Ольга Петровна вообще с ума сойдет. Она уже сказала Толе, что будет одна в Новый год, если мы не...
— Стоп, — мама перебила. — То есть она манипулирует? Ксюша, послушай меня. Не ввязывайся в это. Поверь моему опыту — с такими вещами лучше не начинать. Дашь слабину раз, потом не остановишь.
— Но Толя...
— Толя взрослый мужчина. Пусть сам разбирается со своей матерью. А ты не лезь между ними. Это их отношения, не твои.
Ксения знала, что мама права. Но как объяснить это Толе? Как сказать, что она не хочет играть в эти игры?
— Мам, я тебе потом перезвоню, ладно?
— Ладно, дочка. Только подумай хорошенько. И помни — мы с Ларкой всегда на твоей стороне.
Ксения положила телефон и встала. Нужно было собираться на работу, но голова раскалывалась, а мысли путались. Она включила душ и встала под горячие струи, пытаясь смыть напряжение.
В офисе было шумно — все обсуждали предстоящие праздники, планы, подарки. Ксения села за свой стол и попыталась сосредоточиться на отчетах, но цифры расплывались перед глазами.
— Эй, ты живая? — Света, ее коллега, поставила на стол кружку с кофе. — Выглядишь так, будто тебя грузовик переехал.
— Спасибо за сравнение, — Ксения попыталась улыбнуться.
— Что случилось? Толя опять?
Света знала о напряженных отношениях с свекровью. Они работали вместе пять лет, успели подружиться настолько, что могли обсуждать личное.
— Хуже. Ольга Петровна решила, что в этом году Новый год будет у нас. И требует тридцать тысяч на продукты.
Света присвистнула и присела на край стола.
— Ничего себе аппетиты. А ты-то при чем? Пусть сама и оплачивает.
— Вот и я так думаю. Но Толя на меня обиделся. Говорит, я маме его вечно нагажу.
— Ксюха, ну ты что? — Света наклонилась ближе. — Это классическая манипуляция. Моя золовка так же делала. Сначала деньги требовала, потом ключи от квартиры хотела, чтобы приходить, когда вздумается. Я один раз согласилась — потом три года не могла от нее отвязаться.
— И что ты сделала?
— Поставила на место. Жестко. Сказала, что это моя квартира, мои деньги, моя жизнь. Обиделась — пусть обижается. Знаешь, первые полгода было тяжело. Муж дулся, свекровь не разговаривала. Но потом все встало на свои места. Они поняли, что я не тряпка.
Ксения задумалась. Может, Света права? Может, нужно просто четко обозначить рамки?
— Но у меня ситуация немного другая, — она покрутила в руках карандаш. — Ольга Петровна сказала, что будет одна в Новый год, если мы не...
— Ксюха, да она врет! — Света махнула рукой. — Это называется "игра в жертву". Сейчас она давит на жалость, а потом будет требовать еще и еще. Дашь тридцать тысяч — попросит пятьдесят. Устроишь праздник у себя — захочет ключи, чтобы приходить готовить. Это не закончится, пока ты сама не остановишь.
Телефон Ксении завибрировал. Ольга Петровна. Уже пятый звонок за утро.
— Не бери, — посоветовала Света. — Пусть остынет.
Но Ксения взяла трубку.
— Алло.
— Ксения, это я. Ты подумала?
— О чем?
— О празднике. О деньгах. Мне нужно знать сегодня, чтобы успеть закупить все заранее.
— Ольга Петровна, я на работе. Давайте вечером поговорим спокойно.
— Вечером будет поздно! Я должна составить точный список, рассчитать количество. К нам придет восемь человек, может, десять. Это серьезная подготовка, не шутки!
— Восемь человек? — Ксения почувствовала, как напряжение возвращается. — Вы о ком?
— Ну как о ком? Сергей с женой и двумя детьми, моя сестра Людмила с мужем, племянница Настя с парнем. Ну и мы с Толей, и ты. Получается десять. Хотя Настя еще не точно, может, не приедет.
— Постойте, а моя семья?
— Какая семья? — в голосе свекрови прозвучало искреннее недоумение.
— Моя мама. Моя сестра с мужем.
— Ксюша, ну это же семейный праздник! Для родственников Толи. Зачем твоих звать?
Ксения почувствовала, как внутри что-то оборвалось.
— Ольга Петровна, это моя квартира. И если праздник будет здесь, то я приглашаю, кого хочу.
— Но места не хватит! Мы и так втроем еле поместимся за столом!
— Тогда, может, стоит пересмотреть список гостей? Или вообще отказаться от идеи?
— Отказаться? — свекровь повысила голос. — То есть ты против того, чтобы Толя видел
ся с родственниками? Ты хочешь изолировать его от семьи?
— Я хочу провести Новый год нормально, а не устраивать прием для незнакомых мне людей!
— Незнакомых?! Это родной брат моего покойного мужа! Это сестра, которая меня растила! Как ты смеешь называть их незнакомыми?!
Света изобразила жест "отключай телефон". Ксения кивнула.
— Ольга Петровна, я сейчас не могу разговаривать. Давайте вечером спокойно все обсудим. Всего доброго.
Она положила трубку. Руки дрожали.
— Ну что? — Света посмотрела на нее с сочувствием.
— Она хочет позвать восемь человек. И в списке нет моей семьи.
— Офигеть. Ксюха, ты понимаешь, что тебя просто используют? Квартиру хотят использовать, деньги твои, а ты даже родных позвать не можешь?
— Понимаю. Только вот Толя не понимает.
— Тогда объясни. Четко, ясно, без эмоций. Скажи, что или праздник делается на равных условиях, или никак.
Ксения кивнула. Света была права. Пора перестать молчать и начать отстаивать свою позицию.
***
Вечером Толя пришел поздно. Ксения сидела на диване с ноутбуком, делала вид, что работает, хотя уже час просто смотрела в экран.
— Привет, — он прошел на кухню, не глядя на нее.
— Привет. Ужинать будешь?
— Поел уже.
Ксения закрыла ноутбук и пошла за ним. Толя стоял у окна, руки в карманах, спина напряженная.
— Нам нужно поговорить.
— О чем? — он не обернулся.
— О Новом годе. О твоей маме. Обо всем этом.
— Ксюш, я устал. Давай завтра?
— Нет, сейчас. Потому что завтра будет еще хуже.
Он наконец повернулся. Лицо серое, усталое, глаза красные.
— Что ты хочешь услышать? Что я плохой сын? Что не умею за тебя заступиться? Давай, говори.
— Я хочу понять, почему ты не посоветовался со мной, — Ксения говорила спокойно, как учила Света. — Почему решил за меня, что праздник будет здесь.
— Потому что маме важно! Ты же видишь, как она переживает. Сергея не видела два года, хочет собрать всех вместе. Это же нормально!
— А мне не важно? Моей маме не важно? Мы тоже каждый год собираемся вместе. Это наша традиция.
— Но мы всегда у твоих! Всегда! Может, хоть раз можно маме угодить?
— Толя, твоя мама звонила мне сегодня восемь раз. Восемь! Она требовала ответа прямо сейчас. Она составила список гостей без меня. И в этом списке нет моей семьи.
Толя дернулся.
— Как нет? Она же знает, что твои тоже придут.
— Нет, не знает. Потому что для нее это "семейный праздник Клыковых". Ее слова, не мои.
— Ну... мам просто так сказала. Она же не имела в виду...
— Имела. Она прямо сказала, что места не хватит и зачем моих звать.
Толя провел рукой по лицу.
— Хорошо. Я поговорю с ней. Скажу, что твои тоже будут.
— И она согласится? Или устроит истерику и скажет, что ты меня больше любишь?
— Ксюха, не надо так.
— Надо! Потому что именно это и происходит! Каждый раз, когда я пытаюсь что-то сказать, она делает вид, что я чудовище. Что я против нее. Что я отбираю у нее сына.
— Ты преувеличиваешь.
— Правда? А как насчет того, что она требует тридцать тысяч? Даже не спросила, есть ли у нас такие деньги. Просто потребовала.
— Ну так у нас же есть! Ты на днях премию получишь, Виктор Семенович говорил.
Ксения замерла.
— Откуда ты знаешь про премию?
Толя отвел взгляд.
— Ну... сам догадался. Конец года же.
— Толя, не ври. Откуда ты знаешь?
— Мама сказала.
— Мама? И откуда она знает?
— Я... я ей рассказал. Когда она спрашивала, есть ли у нас деньги на праздник.
Ксения почувствовала, как земля уходит из-под ног. Он рассказал маме о ее премии. Обсуждал ее деньги со свекровью. Даже не предупредив.
— То есть ты заранее пообещал ей мою премию.
— Я не обещал! Просто сказал, что скоро будут деньги. Мама сама решила, что...
— Что эти деньги пойдут на ее праздник. Толя, это моя премия. За мою работу. И я планировала погасить часть ипотеки.
— Ксюш, ну один раз можно и на семью потратить!
— На семью? На людей, которых я почти не знаю? Сергей с женой — я их видела один раз в жизни! Твоя тетя Людмила — вообще незнакомый человек! Это чья семья, Толя? Твоя или наша?
— Ты опять за свое, — он повысил голос. — Вечно тебе все не так! Мама хочет как лучше, а ты...
— Я что? Я плохая жена? Я жадная? Скажи уже прямо!
— Я не это имел в виду!
— А что? Что ты имел в виду?
Толя схватил куртку с вешалки.
— Я ухожу. Поговорим, когда оба успокоимся.
— Куда ты идешь?
— К маме. Хоть там меня не обвиняют в каждом слове.
Дверь хлопнула. Ксения осталась стоять посреди кухни, чувствуя, как внутри все дрожит от обиды и ярости.
Она достала телефон и написала сестре: "Лар, можешь сейчас поговорить?"
Ответ пришел через секунду: "Звони."
***
Следующие три дня были как в тумане. Толя ночевал дома, но они почти не разговаривали. По утрам он уходил рано, вечером приходил поздно. Ксения пыталась заговорить, но он отвечал односложно и уходил в комнату.
Ольга Петровна названивала каждый день. Ксения перестала брать трубку после десятого звонка. Тогда свекровь начала писать сообщения:
"Ксения, мне нужен ответ. Время идет."
"Я не понимаю, почему ты игнорируешь мои звонки."
"Толя говорит, ты против праздника. Неужели тебе так трудно один раз пойти навстречу?"
"Хорошо. Я поняла. Тогда я сама все организую и оплачу. Только дай мне знать, когда можно будет прийти готовить."
Ксения показала переписку Свете на работе.
— Она не сдается, — покачала головой коллега. — Видишь? Сначала требует деньги, потом предлагает оплатить сама, но при этом хочет доступ к квартире. Классический ход.
— Что мне делать?
— Скажи четко: или праздник на ваших условиях, или никак. И держись своего слова. Если дашь слабину, будет хуже.
В пятницу вечером, 20 декабря, Ксения получила премию. Двадцать пять тысяч. Она переложила деньги в конверт и спрятала в дальний ящик шкафа, где хранила документы. Эти деньги пойдут на ипотеку, как она и планировала.
Но когда она пришла домой, Толя уже был там. И по его виноватому лицу она поняла — что-то не так.
— Ксюш, нам нужно поговорить.
— Опять? — она устало сняла ботинки.
— Я взял деньги. Со своей карты. Двадцать тысяч. И отдал маме.
Ксения медленно выпрямилась.
— Ты что сделал?
— Ну она же ждет! Ей нужно закупать продукты! Я не мог больше тянуть.
— Толя, это деньги на ипотеку. За январь.
— Я знаю. Я внесу их обратно. Из премии, из зарплаты, не важно. Но мама не могла больше ждать.
— Она не могла ждать? А я? Мне можно платить ипотеку из последних денег, а твоей маме нельзя подождать?
— Ксюша, ну хватит! Я устал от твоих претензий! Да, я дал маме денег! Да, на ее праздник! И что теперь? Будешь меня пилить еще неделю?
— Праздник, о котором мы не договорились. Для людей, которых я не знаю. На деньги, которые нам нужны для ипотеки.
— Нам? — Толя усмехнулся. — Или тебе? Потому что я что-то не вижу, чтобы ты думала о том, что мне важно!
— Что тебе важно? Чтобы мама была довольна? Даже если для этого нужно пожертвовать нашими планами, нашими деньгами, нашей семьей?
— Вот именно! Нашей семьей! А мама — это не наша семья, по-твоему?
— Мама — это твоя мама. А наша семья — это ты и я. И когда ты принимаешь решения, ты должен думать о нас, а не только о ней!
Толя схватил ключи со стола.
— Я не хочу это слышать. Поговорим, когда ты успокоишься.
— Толя, не смей уходить! Мы не закончили!
Но он уже был в коридоре. Дверь снова хлопнула.
Ксения рухнула на диван и разрыдалась. Впервые за все эти дни она дала себе слабину и просто плакала — от обиды, от бессилия, от того, что не понимала, как дальше жить.
Телефон зазвонил. Лариса.
— Ксюш, я к тебе еду. Через полчаса буду.
— Не надо, Лар. Я в порядке.
— Ксения, ты плачешь. Я слышу. Я уже выехала, не спорь.
Сестра приехала с пакетом еды и термосом с чаем. Села рядом, обняла, дала поплакать.
— Рассказывай, — сказала она наконец.
Ксения рассказала. Все — от первого разговора с свекровью до сегодняшнего скандала с деньгами.
— Толя отдал деньги с ипотеки, — закончила она. — Просто взял и отдал. Даже не спросил.
Лариса долго молчала, глядя в окно.
— Ксюш, а ты понимаешь, что это не закончится?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну смотри. Сейчас она требует деньги на праздник. Праздник пройдет — будет что-то еще. Ей нужна новая мебель, или ремонт, или еще что-то. И Толя будет давать. Потому что мама. Потому что жалко. Потому что он не умеет отказывать.
— Но это же его мама...
— Да, его мама. Но ты его жена. И у вас общий бюджет, общая ипотека, общая жизнь. И если он будет принимать решения единолично, то это не семья. Это просто два человека, которые живут в одной квартире.
Ксения знала, что сестра права. Но признавать это было страшно.
— Что мне делать?
— Поговори с ним. Нормально. Спокойно. Скажи, что ты чувствуешь. Что тебе важно. И если он не услышит... — Лариса сжала ее руку, — то может, стоит подумать, нужны ли тебе такие отношения.
— Лар, мы же в браке. У нас квартира, ипотека...
— И что? Развестись никто не запрещал. Ксюш, я не говорю, что надо прямо сейчас бежать в ЗАГС. Но ты должна понимать — если ничего не изменится, будет только хуже.
***
22 декабря Ксении позвонил незнакомый номер. Она долго смотрела на экран, прежде чем взять трубку.
— Алло?
— Ксюша, привет. Это Сергей. Толин брат.
Она не сразу поняла, кто это. Потом вспомнила — двоюродный брат мужа, которого видела один раз два года назад.
— Здравствуйте.
— Слушай, я звоню вот по какому делу. Тетя Оля мне рассказала про ваш праздник. Что собираетесь у вас встречать Новый год.
— Да, что-то такое обсуждалось, — Ксения напряглась.
— Ну вот, я хотел сказать. Мы, наверное, не приедем. Понимаешь, у жены мама заболела, хотим быть рядом. И детей таскать через весь город не хочется. Да и... — он помялся, — тетя Оля как-то странно говорила. Мол, ты против праздника, денег жалеешь. Я подумал, может, не стоит навязываться.
Ксения закрыла глаза. Значит, свекровь уже успела всем родственникам рассказать, какая она плохая.
— Сергей, это все не так. Я просто хотела, чтобы нас спросили, прежде чем приглашать гостей. И чтобы обсудили бюджет.
— Да я понимаю, — в голосе парня послышалось облегчение. — Знаешь, я тебя поддерживаю. Тетя Оля она... как бы сказать... любит все контролировать. Еще когда дядя Петя был, она все решала сама. А теперь на Толю переключилась. Не обижайся, но твой муж не умеет ей отказывать.
— Я заметила.
— Слушай, а может, вы просто откажетесь от этой затеи? Скажите, что передумали, будете отмечать в кафе или у твоих родителей. А то я смотрю, вы тут все разругаетесь из-за одного вечера.
— Сергей, спасибо. Я подумаю.
Когда она положила трубку, то почувствовала странное облегчение. Хоть кто-то ее понял. Хоть кто-то не считает ее виноватой.
Вечером пришел Толя. Вид у него был такой, будто он неделю не спал.
— Сергей звонил, — сказала Ксения сразу.
— Знаю. Мне тоже звонил.
— И что?
— Сказал, что не приедет. Мама в истерике. Говорит, что ты всех настроила против нее.
— Я? Толя, я вообще с ним первый раз в жизни разговаривала! Он сам позвонил и сказал, что не приедет!
— Ну да, конечно. Просто так взял и отказался от праздника, на который мама целую неделю готовилась.
— Он сказал, что у тещи проблемы со здоровьем! И что ему далеко ехать с детьми!
— Это отговорки. Мама права, ты его отговорила.
Ксения почувствовала, как внутри что-то щелкнуло.
— Все. Хватит. Толя, послушай меня внимательно. Я не отговаривала Сергея. Я не настраиваю никого против твоей мамы. Я просто хочу, чтобы меня слышали. Но ты не слышишь. Ты слышишь только ее.
— Потому что ей важно! Потому что она всю жизнь...
— Что? Что она всю жизнь? Растила тебя? Жертвовала собой? Работала на двух работах?
— Ну да! И я должен ей за это!
— Толя, ты ей ничего не должен. Она родила тебя не для того, чтобы ты потом всю жизнь отдавал долг. Это был ее выбор — родить, растить, воспитывать. И твоя благодарность не должна быть бесконечной.
— Ксения, ты же понимаешь, о чем говоришь? Это моя мать!
— А я твоя жена! И мне тоже должно быть важно! Но почему-то каждый раз, когда выбор между мной и ей, ты выбираешь ее!
Толя опустился на стул и закрыл лицо руками.
— Я не знаю, что делать. Мама плачет каждый день. Говорит, что я ее предаю. Что после смерти отца у нее остался только я. И теперь ты меня отбираешь.
— Я не отбираю! Я просто хочу, чтобы ты был со мной! Чтобы мы были семьей, а не ты, я и твоя мама!
— Но она одна, Ксюш. Понимаешь? Она совсем одна.
— И это мой крест? Я должна терпеть ее выходки, ее манипуляции, ее контроль, потому что она одна?
— Это не выходки. Это...
— Что? Любовь? Забота? Толя, очнись! Она не заботится о тебе, она тобой управляет!
Он встал резко, стул упал на пол.
— Все. Не хочу это слышать. Завтра поеду к маме, помогу ей все отменить. Скажу Людмиле и Насте, что праздник не состоится. Довольна?
— При чем тут я? Ты сам во все это влез!
— Влез? Я хотел как лучше! Хотел, чтобы все были вместе, чтобы мама была счастлива! А ты... ты просто против всего, что связано с ней!
— Потому что она против меня! Всегда была и будет!
Толя схватил куртку и ушел, даже не надев ее. Ксения осталась стоять посреди комнаты, глядя на упавший стул.
Она подняла его, поставила на место. Села за стол и достала телефон. Написала маме:
"Мам, в этом году будем встречать у вас. Как обычно."
Ответ пришел почти сразу:
"Хорошо, доча. Мы рады. Все будет хорошо."
Но Ксения знала — ничего не будет хорошо. Потому что главная проблема не в празднике, не в свекрови, не в деньгах. А в том, что ее муж не может выбрать, с кем он. И пока он не выберет, они так и будут ходить по кругу.
***
23 декабря Ольга Петровна приехала к ним днем. У Ксении был выходной, она сидела дома, разбирала шкаф. Звонок в дверь прозвучал неожиданно.
Через глазок увидела свекровь — та стояла с огромной сумкой и решительным выражением лица.
Ксения долго думала, открывать ли. Но потом решила — чем раньше это закончится, тем лучше.
— Здравствуйте, — она открыла дверь, не приглашая войти.
— Мне нужно поговорить, — Ольга Петровна прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. — С глазу на глаз.
Они прошли на кухню. Свекровь села, положив сумку на пол рядом. Ксения осталась стоять, прислонившись к холодильнику.
— Слушаю вас.
— Ксения, давай без этих формальностей. Я приехала, чтобы все решить по-хорошему.
— По-хорошему — это как?
— Ты отдаешь мне свою премию. Я беру на себя организацию праздника. Ты просто наслаждаешься, ничего не делаешь. Разве не справедливо?
Ксения медленно выдохнула.
— Ольга Петровна, праздника не будет. Толя вам не сказал?
— Сказал. Но я не согласна. Я уже все купила! Продукты, напитки! Потратила двадцать тысяч, которые Толя дал! И что теперь, выбросить все?
— Вы могли бы устроить праздник у себя. Пригласить Людмилу, Настю...
— У меня однушка! Там даже стол нормальный не поставишь! Нет, праздник будет здесь. Хочешь ты этого или нет.
— Это моя квартира, — Ксения почувствовала, как гнев закипает внутри. — И здесь будет то, что решу я.
— Твоя? — свекровь усмехнулась. — Ты забыла, кто помогал вам с первым взносом? Кто давал двести тысяч, когда у вас не хватало на ипотеку?
Ксения замерла.
— Что?
— Ах, Толя не рассказывал? Как трогательно. Значит, стыдно было признаться, что без мамы бы не справились.
— Вы дали нам деньги на квартиру?
— Конечно. Двести тысяч. Три года назад. Толя обещал вернуть, но так и не вернул. Так что эта квартира — она не только твоя, дорогая. Тут и моя доля есть.
Ксения чувствовала, как мир рушится. Толя никогда не говорил, что они брали деньги у матери. Он сказал, что взял кредит в банке.
— Я не знала, — прошептала она.
— Конечно, не знала. Потому что Толя тебя бережет. Не хочет расстраивать. А ты ему взамен — одни претензии. Он для тебя из кожи вон лезет, а ты...
— Хватит! — Ксения выпрямилась. — Даже если вы дали деньги, это не дает вам права диктовать, как мне жить! Это все равно моя квартира, мой дом!
— Твой дом? Который ты купила на мои деньги?
— На ваши и на наши! Мы платим ипотеку каждый месяц! Мы вкладываем свои деньги, свой труд! А двести тысяч — это только часть!
— Но без этой части ты бы и не купила, — Ольга Петровна встала. — Так что хватит кривляться. Праздник будет здесь. 31 декабря я приду готовить. Людмила и Настя приедут к семи. И ты будешь улыбаться и играть роль радушной хозяйки, понятно?
— Нет.
— Что "нет"?
— Нет, не будет никакого праздника. Потому что я не согласна. И если вы придете сюда 31-го, я просто не открою дверь.
Свекровь прищурилась.
— Толя откроет.
— Посмотрим.
— Ты ему ультиматум поставила? Я или она? — в голосе Ольги Петровны появилась издевка. — Глупо, дорогая. Мать всегда важнее жены. Особенно для такого мальчика, как мой Толя.
— Уходите, — Ксения чувствовала, как руки дрожат от злости. — Прямо сейчас.
— Ухожу. Но помни — эта война тебе не выиграть. Я его мать. Я растила его, жертвовала всем ради него. А ты кто? Просто жена. Которых можно сменить.
— Уходите!
Ольга Петровна подхватила сумку и направилась к выходу. У двери обернулась.
— 31 декабря. В два часа дня. Я приду. И мы посмотрим, у кого тут больше прав.
Дверь захлопнулась. Ксения рухнула на пол прямо в коридоре и разрыдалась. Не от обиды даже, а от бессилия. Потому что поняла — свекровь права. В этой войне она проиграет. Потому что Толя никогда не выберет ее.
***
Вечером Толя пришел поздно. Она сидела на диване, обхватив колени руками, и смотрела в одну точку.
— Ксюш? — он присел рядом осторожно. — Мама звонила. Сказала, что вы разговаривали.
— Почему ты не рассказал про деньги?
Он замер.
— Про какие деньги?
— Про двести тысяч. Которые мама дала на первый взнос. Почему я узнала об этом от нее?
Толя опустил голову.
— Потому что знал, как ты отреагируешь. Ты бы отказалась брать. А нам нужны были деньги. Срочно. Продавец ждать не мог.
— То есть ты меня обманул.
— Я не обманул. Я просто не сказал.
— Это одно и то же! Толя, мы муж и жена! Мы должны обсуждать такие вещи вместе!
— А если бы я сказал, ты бы согласилась?
— Нет! Именно потому, что знала — твоя мама будет этим манипулировать! Вот как сейчас!
— Она не манипулирует! Она просто напомнила, что тоже вложилась в эту квартиру!
— Напомнила? Она мне прямо сказала, что эта квартира наполовину ее! Что у нее тут есть права!
— Ну технически...
— Технически ничего! — Ксения вскочила. — Ты понимаешь, что ты сделал? Ты привязал нас к ней навсегда! Теперь она будет постоянно напоминать про эти деньги! Требовать, указывать, контролировать!
— Ксюш, успокойся. Мы просто вернем ей деньги и все.
— Когда? Через год? Через пять? Через десять? У нас ипотека на двадцать лет, Толя! Где мы возьмем двести тысяч?
— Я не знаю! Но найдем же как-то!
— Ты не знаешь, — Ксения усмехнулась горько. — Ты вообще ничего не знаешь. Ты просто делаешь, что мама скажет, и надеешься, что все само рассосется.
— Это несправедливо.
— Правда? А справедливо то, что ты принимаешь решения за меня? Что берешь деньги в долг, не спросив? Что отдаешь мою премию без разрешения?
— Я не отдавал твою премию!
— Но отдал деньги на ипотеку! Которые теперь непонятно откуда брать!
— Я найду! Попрошу аванс на работе!
— Толя, дело не в деньгах, — Ксения села обратно, вдруг почувствовав страшную усталость. — Дело в том, что ты не на моей стороне. Никогда не был.
— Я на твоей стороне!
— Нет. Ты на стороне мамы. Всегда. И будешь на ее стороне, что бы ни случилось.
Он молчал, глядя в пол.
— Скажи мне честно, — Ксения посмотрела на него. — Если бы тебе пришлось выбирать между мной и ей. Кого бы ты выбрал?
— Это нечестный вопрос.
— Почему? Потому что ответ очевиден?
— Ксюш, я не могу выбирать. Это моя мама.
— А я твоя жена. Толя, в браке всегда приходится выбирать. Выбирать, чье мнение важнее. Чьи интересы защищать. И если ты не можешь выбрать меня хотя бы иногда, то зачем мы вообще вместе?
— Ты о чем сейчас?
— Я о том, что устала. Устала бороться за тебя с твоей же мамой. Устала доказывать, что я тоже важна. Устала быть виноватой в том, что хочу нормальной жизни.
— Ксюша, ты преувеличиваешь. Это же просто праздник. Одна ночь. Неужели нельзя потерпеть ради мамы?
И вот тут Ксения поняла — он не слышит. Совсем. Для него это действительно просто праздник. Одна ночь. А для нее — это маркер того, как будет выглядеть их жизнь дальше.
— Знаешь что, Толя. Делай, как хочешь. Устраивай праздник, приглашай маму. Я не буду мешать.
— Правда? — в его голосе появилась надежда.
— Правда. Только меня там не будет.
— Что значит не будет?
— Я встречу Новый год у мамы. Как планировала изначально.
— Ксюш, ты это серьезно?
— Абсолютно. Ты выбрал устроить праздник для своей семьи. Я выбираю провести его со своей.
— Но мы же муж и жена! Мы должны быть вместе!
— Должны, — кивнула она. — Но только если ты хочешь быть мужем. А не сыном, который тащит жену за собой на все мамины прихоти.
Толя встал, лицо побелело.
— То есть ты ставишь меня перед выбором.
— Нет. Это ты поставил себя перед выбором. Я просто перестала участвовать в этой игре.
— Ксения, ты понимаешь, что говоришь? Если ты не придешь на праздник, мама никогда тебя не простит. Да и я...
— И ты тоже не простишь? — она посмотрела на него внимательно. — Толя, ответь честно. Что для тебя важнее — чтобы мама была довольна или чтобы жена была рядом?
Он молчал. И этого молчания было достаточно.
— Вот видишь, — Ксения встала. — Ты даже не можешь ответить. А это уже ответ сам по себе.
Она пошла в спальню и закрыла дверь. Села на кровать и обхватила голову руками. Она не плакала. Просто сидела, пытаясь понять, что делать дальше.
***
24 и 25 декабря прошли в тяжелом молчании. Толя почти не появлялся дома. Ксения знала — он у матери, они обсуждают, что делать. Планируют праздник. Решают, как ее вернуть.
26 декабря позвонила Лариса.
— Ксюш, ты правда придешь к нам на Новый год?
— Да. А что?
— Мне тут Игорь рассказал. Он с одним своим знакомым общался, тот работает с Толей. Говорит, твой муж всем рассказывает, что ты закатила истерику из-за праздника и теперь требуешь, чтобы он выбирал между тобой и матерью.
Ксения закрыла глаза. Конечно. Ольга Петровна и Толя уже успели разнести по всем знакомым свою версию.
— Лар, все не так. Я не устраивала истерик. Я просто сказала, что не хочу участвовать в празднике, о котором меня не спросили.
— Я знаю, Ксюш. Я тебе верю. Просто хочу предупредить — готовься к тому, что тебя будут обсуждать. Свекровь твоя уже всем родственникам позвонила, рассказала, какая ты бесчувственная.
— Пусть рассказывает. Меня это не волнует.
— А Толю волнует?
— Не знаю. Мы не разговариваем.
— Ксюш, а ты уверена, что хочешь так поступить? Может, стоит пойти на компромисс? Ну придешь на пару часов, покажешь, что ты не против...
— Нет, — Ксения ответила твердо. — Если я уступлю сейчас, я буду уступать всегда. Потому что они поймут — достаточно надавить посильнее, и я сдамся. Света на работе права — нужно один раз поставить границы.
— Ладно. Тогда приезжай к нам с утра 31-го. Поможешь мне готовить. Отвлечешься хоть.
— Спасибо, Лар.
27 декабря Ксения получила сообщение от неизвестного номера:
"Здравствуйте, Ксения. Это Людмила, сестра Ольги. Хочу сказать, что очень расстроена вашим поведением. Оля столько сил вложила в организацию праздника, а вы просто взяли и отказались. Это неправильно. Семью нужно ценить. Надеюсь, вы передумаете."
Ксения удалила сообщение, не отвечая. Потом еще одно, от Насти:
"Ксюш, привет. Слушай, я не хочу лезть в ваши дела, но тетя Оля плачет каждый день. Может, стоит пойти ей навстречу? Ну это же праздник, в конце концов."
Она и это удалила. Интересно, сколько еще родственников свекровь успела подключить?
Вечером пришел Толя. Сел напротив, посмотрел на нее тяжело.
— Мама говорит, что если ты не придешь 31-го, она больше не хочет тебя видеть.
— Хорошо.
— Ксюш, ты понимаешь, что это значит?
— Толя, это ты понимаешь? Твоя мама ставит ультиматум — или я соглашусь на ее условия, или она не хочет меня видеть. И ты считаешь это нормальным?
— Ну ты же тоже ультиматум поставила! Сказала, что не придешь на праздник!
— Я не ставила ультиматум. Я просто приняла решение. Я не говорила "если ты устроишь праздник, я с тобой разведусь". Я сказала — делай что хочешь, но меня там не будет.
— Это одно и то же!
— Нет. Ультиматум — это когда ты требуешь от человека что-то сделать, иначе будут последствия. А я просто ухожу из ситуации, которая мне не подходит.
Толя встал, прошелся по комнате.
— Знаешь, что мне мама сегодня сказала? Что ты меня от нее отдаляешь. Что до тебя мы были близки, а сейчас я даже позвонить лишний раз боюсь, чтобы ты не обиделась.
— И ты ей поверил?
— А что, это не так? Ты же всегда недовольна, когда она звонит. Морщишься, закатываешь глаза.
— Толя, она звонит по десять раз в день! Она требует отчета о каждом нашем шаге! Она считает, что имеет право знать, где мы, с кем, что делаем! Это не близость, это контроль!
— Для тебя — контроль. Для нее — забота.
— Забота — это когда спрашивают "как дела". А не когда требуют "приезжай сейчас же, мне нужна твоя помощь".
— Она пожилая женщина! Ей тяжело одной!
— Ей пятьдесят восемь, Толя. Она работает заведующей складом. Она вполне дееспособна.
— Ты бессердечная.
Ксения почувствовала, как что-то внутри окончательно ломается.
— Может, и так. Но я не могу больше. Устала быть бессердечной в твоих глазах только потому, что не хочу прыгать по первому зову твоей мамы.
— Ксюша, ну что ты хочешь от меня? Чтобы я ей отказал? Чтобы сказал "мама, иди отсюда, ты мне мешаешь"?
— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Хоть иногда. Хоть раз.
— Я на твоей стороне!
— Нет. Ты пытаешься усидеть на двух стульях. Маме говоришь одно, мне — другое. А в итоге виновата оказываюсь я.
Толя опустился на диван, закрыл лицо руками.
— Я не знаю, что делать. Правда не знаю. Что бы я ни сделал, кто-то будет недоволен.
— Тогда выбери того, кто спит с тобой в одной постели. Кто строит с тобой жизнь. Кто планировал вместе будущее.
Он долго молчал. Потом поднял голову, и Ксения увидела в его глазах усталость, которую не замечала раньше.
— Мама сказала, что я могу переехать к ней. На время. Пока мы с тобой не разберемся.
— То есть она тебя забирает?
— Нет. Просто предложила. Чтобы мы оба могли подумать.
— Подумать о чем? О том, пожертвуешь ли ты женой ради мамы или наоборот?
— Ксюш, не надо так.
— Надо. Потому что это правда. Толя, твоя мама не даст тебе жить. Никогда. Она будет контролировать каждый шаг. И если ты сейчас уйдешь к ней, то это конец. Конец нам.
— Ты угрожаешь?
— Я предупреждаю. Потому что я не могу больше так жить. В постоянном напряжении. В постоянной борьбе за тебя.
Толя встал, пошел в спальню. Через десять минут вышел с сумкой.
— Я поеду к маме. На пару дней. Нам правда нужно подумать.
— Толя...
— Пожалуйста. Мне нужно время.
Он ушел. А Ксения осталась сидеть в пустой квартире и думать — а было ли у них вообще что-то, за что стоило бороться?
***
28, 29 и 30 декабря Толя не появлялся. Звонил пару раз, спрашивал, как дела, но разговоры были короткие и натянутые.
Ксения ходила на работу, доделывала последние отчеты перед праздниками. Коллеги поздравляли друг друга, дарили подарки, обсуждали планы. Она улыбалась, кивала, но внутри чувствовала только пустоту.
30-го вечером приехала Лариса.
— Собирайся. Завтра с утра у меня. Мама уже готовит, нужна помощь.
— Лар, может, не надо? Я же все равно все испорчу. Настроение никакое.
— Именно поэтому и надо, — сестра обняла ее. — Ксюш, я понимаю, тебе плохо. Но Новый год — это про новое начало. Про надежду. Может, в следующем году все изменится.
— Или развалится окончательно.
— Ну и что? Если это не твои отношения, пусть развалятся. Зачем держаться за то, что делает тебя несчастной?
Они сидели на кухне, пили чай. Лариса рассказывала про работу, про Игоря, про планы на праздники. Ксения слушала и думала — вот так легко можно жить. Без постоянного напряжения, без оглядки на чужое мнение. Просто жить.
В 23:00 позвонил Толя.
— Ксюш, ты спишь?
— Нет.
— Можно я заеду? Минут на десять. Нужно поговорить.
— Приезжай.
Он пришел через полчаса. Выглядел ужасно — не брился несколько дней, под глазами синяки, одежда мятая.
— Я тут подумал, — начал он, даже не раздеваясь. — Может, мы могли бы разделить праздник? Ты встречаешь у своих, я — у мамы. А первого января собираемся вместе. Хотя бы поужинаем.
Ксения посмотрела на него.
— То есть ты выбрал ее.
— Я не выбирал! Я просто...
— Что? Испугался расстроить маму? Толя, ты сейчас предлагаешь мне встретить Новый год отдельно. В первый раз за четыре года брака. И ты думаешь, это нормально?
— Ну а что еще делать? Ты не хочешь идти к маме, она не хочет к твоим. Я не могу же разорваться!
— Можешь. Нужно просто выбрать. Но ты боишься.
— Я не боюсь! — он повысил голос. — Я просто не хочу никого обижать!
— Меня ты уже обидел. Тем, что даже не пытаешься встать на мою сторону.
— Ксения, ну сколько можно? Я устал от твоих претензий! Устал чувствовать себя виноватым! Что я ни сделаю — ты недовольна!
— Потому что ты делаешь не то! Ты женат на мне, а ведешь себя так, будто твоя главная женщина — мама!
— Она мне мама! Единственная! И если ты не можешь это понять, то... — он осекся.
— То что?
— Ничего. Забудь.
— Нет, говори. То может, нам не стоит быть вместе? Это ты хотел сказать?
Толя молчал, глядя в пол.
— Скажи, — Ксения почувствовала, как внутри все холодеет. — Скажи это вслух, если думаешь так.
— Я не думаю так. Просто... может, нам правда нужна пауза. Чтобы понять, чего мы хотим.
— Пауза, — она усмехнулась. — Толя, в браке не бывает пауз. Бывает либо вместе, либо нет.
— Ксюш, ну не усложняй. Просто пара месяцев. Поживем отдельно, подумаем. А там видно будет.
— И где ты будешь жить? У мамы?
— Ну... да. Она нашла мне квартиру рядом с ее домом. Можно недорого снять. Однушка, но мне хватит.
Ксения почувствовала, как сердце сжимается.
— Значит, вы уже все обсудили. Уже нашли квартиру. Уже решили. А мне просто сообщаешь как факт.
— Это не так! Мама просто помогла найти! Я еще не решил!
— Решил, Толя. Ты решил в тот момент, когда пошел к ней жить. Когда дал ей право вмешиваться в наши отношения. Когда выбрал ее мнение важнее моего.
— Ты несправедлива!
— Нет. Я честная. Может, впервые за долгое время.
Толя стоял посреди прихожей, сжимая ключи в руке. Ксения смотрела на него и думала — когда они стали чужими людьми? Когда между ними выросла эта стена?
— Я поеду, — сказал он наконец. — Завтра буду у мамы. Если передумаешь, приходи. Мама сказала, что примет тебя, если ты извинишься.
— Извинишься? За что?
— За то, что сорвала праздник. За то, что обозвала ее манипулятором. За то, что настроила против нее всех.
Ксения тихо засмеялась.
— Толя, я никого не настраивала. Я просто не захотела играть в ее игры. И если для нее это преступление, то извини, я не раскаюсь.
— Значит, ты не придешь.
— Нет.
— Тогда... — он открыл дверь, остановился на пороге. — Может, это и правда конец.
— Может быть.
Он ушел. А Ксения закрыла дверь и прислонилась к ней, медленно сползая на пол. Не плакала. Просто сидела в темной прихожей и думала — почему так больно отпускать то, что уже давно умерло?
***
31 декабря Ксения проснулась в пустой квартире. Встала, оделась, собрала сумку с подарками для мамы и Ларисы. Прошлась по комнатам, глядя на вещи, которые они когда-то выбирали вместе. Диван, за который спорили в магазине. Люстра, которую Толя повесил криво, и они потом смеялись. Фото на стене — их свадьба, счастливые лица, влюбленные глаза.
Когда это все закончилось? И почему она не заметила?
Телефон завибрировал. Мама.
— Ксюш, ты едешь? Я тут думаю, может, утку сделать вместо курицы? Или ты курицу больше любишь?
— Еду, мам. Минут через сорок буду. И мне все равно — хоть утку, хоть курицу.
— Доча, у тебя все хорошо?
— Да, мам. Все отлично.
Она положила трубку, взяла сумку и вышла из квартиры. Закрыла дверь, спустилась по лестнице. На улице было морозно, снег скрипел под ногами, гирлянды мигали разноцветными огнями.
Люди спешили с пакетами, смеялись, поздравляли друг друга. Город готовился к празднику. А у нее впереди — разговор с мамой, которой придется все объяснять. Праздник без мужа. И неизвестность — что будет дальше.
У мамы было тепло, уютно, пахло выпечкой и мандаринами. Лариса с Игорем уже были там, накрывали на стол, смеялись над чем-то.
— Ксюш! — сестра обняла ее крепко. — Ну наконец-то! Думали, ты передумала.
— Не передумала.
Мама вышла из кухни, посмотрела на дочь внимательно.
— Толя не приедет?
— Нет.
— Совсем?
— Мам, давай потом поговорим, хорошо? Сейчас я просто хочу побыть с вами.
Мама кивнула, обняла, поцеловала в макушку, как в детстве.
— Ладно, доча. Иди руки мой, будем стол накрывать.
Они готовили, украшали квартиру, включили музыку. Лариса рассказывала истории с работы, Игорь шутил, мама суетилась на кухне. И Ксения почувствовала — вот оно, тепло. Настоящее, без условий, без требований. Просто любовь.
В 23:00 телефон завибрировал. Толя.
"Ксюш, с Новым годом. Извини, что так вышло."
Она долго смотрела на сообщение. Потом напечатала ответ:
"И тебя. Пусть у нас обоих в новом году будет то, что нам нужно."
Не отправила. Стерла. Написала просто:
"Спасибо. Тебя тоже."
В полночь они вышли на балкон с бокалами шампанского. Салюты взрывались над городом, люди кричали "С Новым годом!", музыка гремела из окон.
— За новый год, — Лариса подняла бокал. — За новые начинания. За то, чтобы у каждого из нас было то, что делает нас счастливыми.
— За счастье, — поддержала мама.
— За счастье, — повторила Ксения.
Они чокнулись. Выпили. И Ксения подумала — может, это и правда новое начало. Начало жизни, в которой она сама решает, что ей нужно.
***
2 января, поздний вечер. Ксения сидела дома одна, разбирала фотографии. Решила сделать генеральную уборку, начать год с чистого листа.
Звонок в дверь. Она открыла, не глядя в глазок.
Толя стоял на пороге с пакетом в руках. Лицо серое, глаза красные.
— Можно войти?
Она молча отошла в сторону.
Он прошел, снял куртку, достал из пакета конверт.
— Это тебе. На ипотеку. Двадцать тысяч. Взял у Сергея взаймы. Не знаю, когда верну ему. Извини.
Ксения взяла конверт, положила на стол.
— Спасибо.
— Как встретила?
— Нормально. У мамы. А ты?
— Тоже нормально. У мамы собрались Людмила с мужем, Настя. Сергей не приехал, как и обещал.
Повисла тишина.
— Толя, зачем ты пришел?
Он сел на диван, долго молчал.
— Не знаю. Хотел увидеться. Поговорить.
— О чем?
— О нас. О том, что дальше.
Ксения села напротив.
— А что дальше?
— Я снял квартиру. Возле мамы. Однушка, маленькая, но мне хватит. Переезжаю послезавтра.
— Понятно.
— Мама говорит, что пока я не разберусь с нашими отношениями, мне лучше пожить отдельно.
— Твоя мама много чего говорит.
— Ксюш, не начинай.
— Я не начинаю. Просто констатирую факт.
Он встал, прошелся по комнате.
— Знаешь, что самое странное? Я думал, мне будет легче. Что уйду от всех этих ссор, от напряжения. А мне хуже. Я злюсь на тебя. На маму. На всех.
— И что ты хочешь услышать?
— Я хочу понять, почему ты не можешь просто... ну, пойти навстречу. Хоть раз.
Ксения почувствовала знакомую усталость.
— Толя, я иду навстречу каждый день. Когда молчу про звонки твоей мамы в семь утра. Когда делаю вид, что не замечаю, как она указывает мне, что готовить, как убираться, как жить. Когда терплю ее намеки на то, что я плохая жена. Я иду навстречу постоянно. Просто в этот раз не смогла.
— Почему?
— Потому что устала. Устала быть третьим человеком в наших отношениях. Устала бороться за тебя с твоей мамой.
— Ты не боролась. Ты просто отказалась участвовать.
— Может, и так. Но знаешь что? Я не жалею. Потому что поняла — если ты не можешь выбрать меня хотя бы иногда, то мне с тобой не по пути.
Толя остановился, посмотрел на нее.
— То есть это конец?
— Не знаю. Это зависит от тебя. Если ты готов построить наши отношения заново, с четкими границами, с уважением друг к другу — я готова попробовать. Но если ты хочешь, чтобы все было как раньше, где твоя мама решает, как нам жить, — то да, это конец.
— Я не могу просто отрезать маму.
— Я и не прошу. Я прошу просто поставить ее на место матери. Не главного человека в твоей жизни, не той, чье мнение важнее всего. Просто матери, которую ты любишь и уважаешь, но которая не диктует, как нам жить.
Он долго молчал. Потом надел куртку.
— Мне нужно подумать.
— Думай. Только помни — я больше не буду ждать годами. Если ты не готов меняться, скажи сейчас. Я не обижусь. Просто отпущу.
Толя остановился у двери.
— А ты меня любишь? Сейчас. После всего этого.
Ксения задумалась. Любит ли? Или просто привыкла? Или держится за то, что было когда-то?
— Не знаю, — ответила она честно. — Раньше любила. А сейчас... сейчас я просто устала.
Он кивнул, открыл дверь.
— Я позвоню. Через несколько дней. Когда пойму, что хочу.
— Хорошо.
Дверь закрылась. Ксения осталась стоять посреди квартиры. Взяла конверт со стола, пересчитала деньги. Двадцать тысяч. Хватит на ипотеку. На этот месяц хватит.
А что будет в следующем — неизвестно. Может, она будет платить одна. Может, найдет способ съехать, продать квартиру, вернуть долг свекрови. Может, Толя вернется, и они попробуют начать заново.
А может, ничего не будет. И это тоже нормально.
Она пошла на кухню, включила чайник. Села за стол, открыла ноутбук. Нашла объявления о сдаче квартир. Посмотрела цены, районы, условия.
Начала искать варианты.
Потому что поняла — чтобы жить дальше, сначала нужно научиться быть одной. Без мужа, который не может выбрать. Без свекрови, которая управляет. Без иллюзий, что кто-то придет и все исправит.
Просто одной. Со своими решениями, своими деньгами, своей жизнью.
И может, это не конец. Может, это как раз то самое новое начало, про которое говорила Лариса в новогоднюю ночь.
Начало жизни, в которой она наконец делает то, что нужно ей. А не всем остальным.