— Леночка, ну сколько можно? — Галина Сергеевна брезгливо отодвинула коробку с капкейками, которые Лена только что украсила кремовыми розами. — Опять ты со своей... мазней? Вся кухня в пудре! Дышать нечем!
— Галина Сергеевна, это заказ. Люди ждут к вечеру, — спокойно ответила Лена, вытирая руки о фартук. — И кухня чистая. Я сразу протираю. А пудра... это производство.
— Производство! — фыркнула свекровь. — Скажешь тоже! Кому нужны твои кексики? Тьфу! Баловство одно. Нормальные бабы на заводе пашут, или в конторе, стаж зарабатывают, пенсию! А ты? Сидишь дома, в декрете засиделась, жиреешь только. Ванька мой пашет один, а ты... нахлебница!
Лена промолчала.
Спорить с Галиной Сергеевной было всё равно, что плевать против ветра. Себе дороже.
Ванька, муж, "пахал" менеджером за сорок пять тысяч. А Лена на своих "кексиках" и свадебных тортах делала сто — сто двадцать в месяц. И ипотеку платили с её денег, и машину Ваньке ремонтировали, и продукты покупали. Даже зубы свекрови вставили на "кексовые" деньги.
Но свекровь этого видеть не хотела. В её картине мира "работа" — это когда ты встаешь в шесть утра, берешь пропуск, идешь через проходную и валишься с ног вечером. А всё остальное — баловство и тунеядство.
У Галины Сергеевны была ещё дочь, Ирочка. "Золотце". Ирочка работала кассиром в "Пятерочке", получала двадцать пять тысяч, постоянно ныла, что денег нет, и занимала у брата "до зарплаты" (которая никогда не наступала).
— Вот Ирочка — работяга! — нахваливала свекровь. — Весь день на ногах! Спина болит! Устает, бедняжка! А ты? Сидишь, попой стул протираешь, кремом мажешь. И не стыдно тебе, Лена?
Лена терпела. Ради мужа. Ванька был хороший, только мягкий с мамой.
Однажды Галина Сергеевна пришла к ним с "Золотцем".
Ира была хмурая, глаз дергался.
— Ленка, — начала свекровь с порога, не разуваясь. — Ире надоело на кассе сидеть. Там сквозняки, и хамы всякие ходят. Она тоже хочет... тортами заниматься. Как ты. Научи её.
Лена чуть венчик не уронила в миску с меренгой.
— Чему научить?
— Ну, печь эти твои... коржики. И кремом мазать. У тебя же получается, и у неё получится. Ира талантливая. Она в школе шарлотку пекла — пальчики оближешь!
— Галина Сергеевна, этому учиться надо, — вздохнула Лена. — Я курсы заканчивала, дорогие, у шефов. И практика нужна годами. Тут нюансов миллион: температура, влажность, стабилизация...
— Ой, да ладно! — отмахнулась свекровь. — Курсы! Великая наука — муку с яйцами мешать! Не набивай себе цену. Ты давай, покажи ей всё. Рецептики дай, технологические карты эти свои. И, это... клиентов своих ей перекинь. Часть. А то ей начинать трудно с нуля. А ты себе новых найдешь, ты шустрая.
Лена посмотрела на свекровь, на Иру (которая жевала жвачку и смотрела в телефон, даже не интересуясь процессом).
— Нет, — сказала Лена твердо.
— Что "нет"? — не поняла свекровь.
— Учить не буду. У меня времени нет. И клиентов своих никому не отдам. Это мой труд. Моя репутация. Я её пять лет нарабатывала.
— Ах ты ж... жаба! — взвилась Галина Сергеевна, покраснев. — Родной золовке пожалела? Да у тебя этих клиентов — пруд пруди! Сама не справляешься, небось! А Ирочке копейка нужна! У неё кредит за новый айфон! Ты что, хочешь, чтобы она на кассе горбатилась?
— Пусть на айфон сама зарабатывает. Или вы помогите. А в кондитерке "горбатиться" надо не меньше, уж поверьте.
Свекровь ушла, хлопнув дверью так, что бисквит в духовке опал. Лена чуть не заплакала — три часа работы коту под хвост.
Лена расстроилась, но виду не подала. Перепела коржи ночью.
Прошла неделя.
Лена готовилась к большой свадьбе — трехъярусный торт, сложный декор, живые цветы. Ответственность колоссальная. Работала допоздна. Устала, легла спать под утро, оставив свой "рабочий дневник" — толстый блокнот с заказами — на кухонном столе. Там были телефоны, адреса, даты, составы начинок, предоплаты. Вся её жизнь.
Утром просыпается — блокнота нет.
Всё перерыла. Под столом, на холодильнике, в ящиках. Нету.
А там — запись на два месяца вперед!
В холодном поту звонит мужу (он уже на работе был):
— Вань, ты блокнот не видел? Красный такой?
— Нет. А что? Мама утром заходила, пока ты спала, ключи запасные принесла, она их брала цветы полить на даче. Может, она куда переложила?
Лена всё поняла.
У неё внутри всё оборвалось.
Ветром помчалась к свекрови. Благо, та жила в соседнем доме.
Звонит в дверь. Долго не открывают. Слышно возню.
Наконец открывает Ирочка. Вся в муке, фартук надет задом наперед, на кухне дым коромыслом. Пахнет горелым сахаром и чем-то кислым.
А на столе, среди яичной скорлупы и грязных мисок, лежит Ленин блокнот. Открытый.
И Ирочка по телефону говорит, подражая Лениному голосу (получалось плохо):
— Алло? Да, это Елена... Эээ... ну, помощница её. Лена приболела немного, я вместо неё заказ приму. Да, торт на завтра. "Наполеон"? Конечно! Всё будет в лучшем виде! Предоплату можно мне на карту скинуть, номер сейчас продиктую...
Лена влетела на кухню, выхватила телефон у Иры.
— Алло! Мария Ивановна? Это Лена. Извините, это ошибка. Никто не заболел. Я всё сделаю. Да, лично. Никаких помощниц у меня нет и не будет.
Положила трубку. Руки трясутся.
Посмотрела на Иру. Та глаза вытаращила, жмется к холодильнику.
— Ты что творишь?! Ты что, с ума сошла?!
Тут вышла Галина Сергеевна из комнаты. В халате, довольная.
— О, явилась! Чего орешь? Мы помогаем! Ты же сама говорила, заказов много, устаешь. Вот Ира и взяла часть. Обзванивает базу твою. Люди, между прочим, рады! Ира им скидку делает! Пятьсот рублей!
— Скидку?! — Лена схватилась за сердце. — Вы понимаете, что вы мне репутацию губите?! Она же печь не умеет! Она людям праздник испортит! Они потом с меня спросят! Меня в "черный список" занесут по всему городу!
— Ой, да ладно! — фыркнула свекровь. — Подумаешь, бисквит пригорит. Кремом замажет — и не видно. Кто там разбирать будет под водку? Зато деньги в семью!
— В какую семью?! В вашу?!
— А мы не чужие! Ванька — брат Ире! Ты должна делиться! У тебя муж есть, он тебя кормит. А Ирочка одна!
Лена схватила свой блокнот. Прижала к груди.
— Значит так, — сказала она тихо, но страшно. Голос у неё сел от бешенства. — Еще раз... хоть один звонок моим клиентам... Я заявление в полицию напишу. О краже, мошенничестве и незаконном предпринимательстве.
— На мать мужа?! — ахнула свекровь. — Посадить хочешь?
— Хочу защитить свой бизнес. И свою семью. От вас. Ванька узнает — он вам спасибо не скажет.
— Да Ванька мать родную не обидит! Он не такой черствый, как ты!
Лена ушла.
Вечером был разговор с Ваней.
Ваня сначала мялся, глаза прятал: "Ну мам, ну они же хотели как лучше... Ну может правда Ире помочь...".
Но Лена показала ему телефон. В местном чате "Мамочки района" уже появилось сообщение: "Девочки, осторожно! У кондитера Елены появилась какая-то странная помощница, звонит, предлагает торты дешево, голос хамский, номер карты левый. Не ведитесь!".
— Вань, это конец, — сказала Лена. — Если сейчас пойдут плохие отзывы, я потеряю всё. Всю базу. Все пять лет работы. И платить за квартиру нам будет нечем. Ты потянешь нас всех один на свои сорок тысяч? И маму твою с её зубами, и Ирочкин айфон?
Ваня побледнел. Представил эту перспективу.
— Я разберусь, — сказал он.
Он поехал к матери.
Орал так, что стены дрожали. Соседи потом рассказывали, что думали — убивают кого.
Сказал, что если они еще раз подойдут к Лениным клиентам, или вообще в сторону её "кексиков" посмотрят, он знать их не хочет. И денег больше не даст. Ни копейки.
Галина Сергеевна, конечно, обиделась. "Подкаблучник! Предатель! Мать на бабу променял! Тьфу!".
Но блокнот больше не трогали.
А Лена...
Лена сделала выводы.
Она завела электронную базу клиентов в облаке. С паролем.
И еще...
Нашла Ирочке работу.
Через знакомых. В цеху, на хлебозаводе. Укладчицей горячего хлеба. В ночную смену.
— Галина Сергеевна, — сказала она свекрови по телефону самым сладким голосом. — Вы же хотели, чтобы Ира на настоящей работе работала? Стаж, пенсия, всё как у людей. "Пахала", как вы любите. Вот, устроила. График два через два, зарплата белая, соцпакет. Пусть идет, хлеб фасует.
Свекровь сначала обрадовалась: "Вот! Молодец, Ленка! Уважила! Наконец-то делом займется!".
А через неделю Ира взвыла.
Тяжело, жарко, печи пышут, ноги гудят, спина отваливается. Маникюр сломался в первый же день.
Но уволиться нельзя — Лена договорилась с начальником цеха, "под свою ответственность". Если Ира уйдет раньше, чем через полгода — Лену подведет, а Лена там заказы на свадебные караваи берет.
— Ну уж нет, — сказала Лена мужу, когда тот заикнулся, что Иру жалко. — Пусть поработает. Узнает, почем фунт лиха. А то "кексики", "мазня", "лёгкие деньги"... Пусть теперь "нормальным трудом" погордится. И на айфон заработает. Ручками.
А сама Лена продолжила печь.
И торты её становились всё лучше, сложнее и дороже. Очередь — на полгода.
Галина Сергеевна, кстати, на день рождения теперь торты в магазине покупает. "Вафельные", по акции.
Говорит, Ленины ей "в горло не лезут". Слишком сладкие.
Ну и слава Богу. Лене больше достанется. И клиентам.
Вот такая история, девочки.
Не позволяйте обесценивать свой труд. Никому. Даже "родной крови".
Ваш труд — это ваше золото. А кто хочет золота — пусть берет лопату и копает. Свою шахту.
Обнимаю, ваша Ольга.
КОНЕЦ.
━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━━