Есть люди, которые всё время пытаются «исправить» мир: спорят в комментариях до хрипоты, пишут петиции, перевоспитывают соседа и морально редактируют чужие жизни. А есть Александр Шульпинов — человек другого склада.
Когда смотришь на его карикатуры, кажется, будто он стоит в стороне, чуть прищурившись, и с добродушием предлагает нам посмотреть в зеркало. Но не в то домашнее, которое беспощадно показывает морщины и усталость. А в ярмарочное — весёлое, слегка кривое, где даже наши слабости выглядят не позорно, а по‑человечески смешно.
Радиофак и «помехи» в программе жизни
Судьба любит иронию. Представьте: 1958 год, Казань, молодой человек заканчивает радиофак. Логика подсказывает, что дальше будут схемы, передатчики, настройка частот и вечная борьба с помехами в эфире.
Но у Шульпинова помехи случились не в радиоволнах, а в сценарии жизни. Вместо транзисторов в голове поселились персонажи — носатые, пузатые, узнаваемые. И потребовали выхода.
Так технарь начал рисовать не радиосхемы, а схемы человеческих отношений. И это, как ни странно, сработало даже лучше: потому что технарь в искусстве — «опасный» человек. Он видит сюжет как механизм. Понимает, где нужен рычаг, где — пауза, где — маленькая деталь, которая запускает смех.
Мягкая сатира: без кастета, но в точку
Сегодня карикатура часто напоминает уличную драку: ударить побольнее, задеть за живое, вскрыть «язвы», чтобы брызнуло. Шульпинов работает иначе. Его юмор — это не кастет, а мягкие боксёрские перчатки, которыми тебя скорее похлопают по плечу, чем нокаутируют.
Он не рисует абстрактных злодеев и не превращает людей в монстров. Он берёт наши бытовые грешки:
- маленькую хитрость,
- ревность «на ровном месте»,
- желание казаться важнее, чем ты есть,
- домашнюю жадность «на всякий случай»,
- привычку спорить из принципа, а не по делу,
и превращает всё это в уютный анекдот. Такой, над которым смеёшься не с превосходством, а с узнаваемостью.
Как-то я показал пару его работ знакомому, который всю жизнь проработал в торговле — человек тёртый, его тяжело чем-то тронуть. Он посмотрел, помолчал и сказал: «Слушай, а этот жадный мужик на рисунке — вылитый мой тесть в субботу утром».
Вот это и есть попадание: когда карикатура перестаёт быть «про кого-то», а становится «про наших».
Герои, которые дышат: не картон, а жизнь
Персонажи Шульпинова плотные, осязаемые, с характером. Часто — с животиками, выразительными носами и тем самым лицом человека, который уже многое видел. Они живут в реальности, где:
- поход к соседу за солью превращается в дипломатическую операцию,
- алименты звучат как трагедия, но проживаются как фарс,
- рыбалка планируется так, будто это экспедиция на Северный полюс,
- а бытовые переговоры на кухне иногда сложнее международной встречи.
Это не злость. Это наблюдение. И, пожалуй, поэтому его карикатуры не стареют: бытовая комедия меняет костюм, но не меняет устройство.
Старый «Крокодил» в мире мемов: почему он там не потерялся
Меня искренне радует, как классическая школа карикатуры чувствует себя в интернете. Казалось бы, сегодня всё решают мемы на две секунды внимания. Но Шульпинов спокойно «заходит» и туда.
Почему? Потому что хорошая карикатура — это предок любого вирусного контента. Чистая линия, понятный сюжет с первого взгляда, и обязательная «перчинка» — но не та, от которой хочется вызывать пожарных, а деликатная приправа, после которой хочется улыбнуться ещё раз.
У него нет попытки притвориться моложе: никакого натужного сленга, никакого заигрывания. Он остаётся собой. И именно поэтому его легко читают разные люди — не только по возрасту, но и по опыту.
Я однажды наблюдал идеальную сцену. У знакомого редактора на столе лежал свежий номер «Чаяна». Мы говорили о том, что юмор стал слишком злым и сложным. В кабинет заглянула уборщица, тётя Галя — женщина суровая. Она бросила взгляд на открытую карикатуру, замерла на секунду и вдруг прыснула: «Ой, ну надо же! Точь‑в‑точь мой дед, когда на рыбалку собирается!»
В этот момент всё стало ясно: вот она, настоящая народность. Когда профессору и тёте Гале смешно над одним и тем же.
Зачем нам такие карикатуристы сегодня
Мы действительно разучились смеяться над собой по‑доброму. Часто мы либо пафосно гордимся, либо яростно ненавидим. Шульпинов предлагает третий путь — самоиронию без унижения.
Его карикатуры как бы говорят: «Да, мы иногда нелепые. Иногда жадничаем. Иногда делаем глупости. Но посмотрите — мы при этом живые и, в сущности, неплохие».
И это почти терапия: не оправдание, не приговор, а мягкое понимание. Такое, после которого хочется не спорить, а выдохнуть.
Зеркало, в которое не страшно смотреть
А какой юмор вам сейчас ближе — «жёсткий, чтобы пробрало» или такой, как у Шульпинова: тёплый, узнаваемый, без злобы? Узнаёте ли вы в карикатурах своих родственников, соседей или самих себя?
И ещё интересно: какие бытовые ситуации вы бы назвали самыми «карикатурными» — рыбалка, ремонт, поход в поликлинику, семейный ужин, дача? Напишите в комментариях, где у вас чаще всего включается то самое чувство: «ну это же готовый сюжет».