— Галь, ты что, совсем того?! В Новый год бросаешь семью и едешь проводником?!
Муж Петя так грохнул кулаком по столу, что чашки подпрыгнули. Галина вздрогнула, но руки продолжили складывать в сумку форменную блузку.
— А что мне тут делать? Весь вечер твоя мамаша будет учить меня, как правильно оливье нарезать! — она швырнула в сумку носки. — Или забыл, как в прошлый год было?
— Мать старается для семьи!
— Старается? — Галина развернулась к нему. — Она мне всю душу вытрепала! Каждый салат не так, каждое платье не то! Устала я от этого, понимаешь?
Петя покраснел, открыл рот, но она не дала ему вставить слово.
— Ира звонила, плакала навзрыд. У неё дочка заболела, температура под сорок. Кто поедет вместо неё? Ты? — она ткнула пальцем в его сторону. — Или твоя маменька?
— Галина Сергеевна, это же праздник! — в дверях появилась свекровь с возмущённым лицом. — Семья должна быть вместе!
— Вот именно, Валентина Ивановна. Должна, — Галина застегнула сумку. — Только я, видимо, в эту семью не вхожу. Вы с Петей прекрасно справитесь.
— Куда ты собралась?! — Петя преградил ей путь к двери.
— В Москву. Проводником. Заработаю денег и, может, наконец-то пойму, зачем мне всё это нужно.
Она обошла его и вышла в коридор. За спиной свекровь причитала что-то про неблагодарность, но Галина уже не слушала. В кармане телефон завибрировал — Ира прислала номер вагона и инструкции.
На перроне было многолюдно, суетливо. Галина нашла свой вагон, поднялась по ступенькам.
— Вы новенькая? — начальник поезда, мужчина лет пятидесяти с усталыми глазами, окинул её оценивающим взглядом. — Документы у вас есть?
Галина протянула бумаги, которые Ира передала через курьера.
— Ладно, проходите. Только учтите: новогодний рейс — это вам не прогулка. Народ будет пьяный, капризный. Справитесь?
— Справлюсь, — она сама не знала, откуда взялась эта уверенность.
Вагон пах свежим бельём и чем-то металлическим. Галина прошла по узкому коридору, заглядывая в купе. Пассажиры ещё не расселись, суетились с чемоданами.
В служебном отсеке она переоделась в форму. Блузка Иры оказалась чуть велика, пришлось подтянуть пояс. В зеркале отразилось незнакомое лицо — усталое, но с каким-то новым выражением. Словно она наконец-то сбросила с себя что-то тяжёлое.
Телефон снова завибрировал. Петя. Она отклонила вызов.
— Ну что, красавица, готова? — начальник заглянул в отсек. — Сейчас начнётся веселье. В третьем купе компания молодых, уже выпивши. В пятом бабушка с внучкой. В седьмом мужик один, угрюмый такой. Остальные — обычный народ.
— Поняла.
Поезд дёрнулся, тронулся. За окном поплыли огни перрона, потом темнота с редкими вспышками фонарей.
Галина взяла поднос с чаем, пошла по вагону. В третьем купе действительно гремела компания — трое парней и две девушки орали что-то про Новый год.
— Девушка! Чайку нам! — один из парней, рыжий, с красным лицом, замахал рукой. — Или водочки есть?
— Чай есть. Водку не продаю.
— Ну ты даёшь! — он захохотал. — Новый год же!
— Новый год у всех, — Галина поставила стаканы на столик. — Будете чай или нет?
Рыжий присвистнул, но деньги всё-таки достал.
В пятом купе бабушка уложила внучку спать и теперь пила чай, глядя в окно.
— Устали небось? — она посмотрела на Галину с сочувствием.
— Нормально.
— Муж отпустил в праздник работать?
Галина усмехнулась, присела на край нижней полки.
— Не то чтобы отпустил. Скорее, я сама решила.
— Понимаю, милая. У меня тоже когда-то такое было. Свекровь считала, что я недостойна её сыночка. Всё не так, всё не эдак.
— А как вы справились?
Бабушка допила чай, поставила стакан.
— Да никак. Развелась. Лучшее, что сделала в жизни.
Галина хотела что-то ответить, но в коридоре раздался грохот. Она вскочила, выбежала. У третьего купе рыжий парень размахивал бутылкой, а его друзья пытались его успокоить.
— Хочу к машинисту! Пусть быстрее едет! — орал он.
— Молодой человек, успокойтесь!
— А ты кто такая?! — он развернулся к ней, чуть не упал. — Командовать вздумала?!
Галина шагнула к нему, выхватила бутылку.
— Я проводник. И если не угомонитесь, высажу на первой станции. Новый год встретите на морозе.
Рыжий разинул рот. Его друзья притихли.
— Ты чё, офигела?
— Не офигела. Устала. От таких, как ты, больше всего, — она повернулась к его друзьям. — Уложите его спать. Иначе вызову наряд.
Парни закивали, потащили рыжего в купе. Тот ещё что-то бурчал, но сопротивляться перестал.
Галина вернулась в служебный отсек, прислонилась к стене. Руки дрожали. Телефон снова завибрировал. Петя писал: "Мама плачет. Приезжай обратно".
Она стёрла сообщение, не отвечая.
Часа через два в вагоне стало тише. Пассажиры расселись по купе, кто-то уже спал. Галина разносила постельное бельё, когда в седьмом купе увидела того самого угрюмого мужчину. Он сидел у окна, смотрел в темноту.
— Бельё будете брать?
Он обернулся. Лет сорока пяти, с седыми висками и усталым лицом.
— Давайте.
Она положила комплект на полку. Собралась уходить, но он вдруг спросил:
— От кого-то бежите?
Галина остановилась.
— С чего вы взяли?
— Да так. Видно по глазам. Я психолог, между прочим. Вернее, был.
Она присела напротив.
— А сейчас кто?
— Никто, — он усмехнулся. — Жена ушла месяц назад. Сказала, что устала быть на втором месте после моей работы. Теперь вот еду к матери в Москву. Хоть кто-то встретит Новый год со мной.
— Понимаю.
— Правда? — он посмотрел на неё внимательно. — Вы тоже от семьи сбежали?
Галина хотела соврать, но слова вырвались сами:
— От свекрови. От мужа, который её всегда защищает. От того, что я устала быть невидимкой в собственном доме.
Мужчина кивнул.
— Знаете, что самое страшное? Когда понимаешь, что всё это время жил не своей жизнью. Делал то, что от тебя ждали. А потом раз — и всё кончилось.
В коридоре снова начался шум. Галина вскочила, выглянула. Рыжий парень стоял посреди прохода, держался за стену.
— Мне плохо, — пробормотал он.
Она подхватила его под руку, повела к туалету. Парень еле держался на ногах.
— Сейчас, потерпи.
Он вдруг остановился, посмотрел на неё мутным взглядом.
— Ты чё такая злая? У тебя тоже дома что-то случилось?
— Не твоё дело.
— Все мы бежим от чего-то, — он икнул. — Я вот от родителей уехал. Они хотели, чтоб я в их бизнесе работал. А я художником хочу быть. Вот и съехал в Москву. Теперь один.
Галина проводила его до туалета, вернулась в коридор. Телефон разрывался от звонков. Петя, свекровь, даже Ира написала: "Галь, как дела? Спасибо, что выручила".
Она посмотрела в окно. За ним мелькали огни деревень, станций. Новый год приближался.
Без пяти двенадцать Галина стояла в служебном отсеке. За окном уже виднелись огни Москвы. Поезд замедлялся.
Телефон завибрировал в последний раз. Петя писал: "Прости. Мама уехала к сестре. Я один. Можем начать всё сначала?"
Галина посмотрела на экран, потом на своё отражение в окне. Усталая женщина в чужой форме, которая впервые за много лет сделала что-то для себя.
— Ну что, доехали? — в дверях появился мужчина-психолог. — Спасибо вам. За разговор тоже.
— Не за что.
— Знаете, я тут подумал. Может, это и к лучшему. Что всё так вышло.
— Может быть.
Он улыбнулся, протянул руку.
— Удачи вам. И с Новым годом.
Они пожали друг другу руки. Где-то вдали начали бить куранты.
Галина вышла на перрон последней. Москва сверкала огнями, гремел салют. Пассажиры разбегались по своим делам, обнимались с встречающими.
Телефон снова завибрировал. На этот раз Ира: "Галь, спасибо огромное! Как съездила? Может, понравилось?"
Галина набрала ответ: "Понравилось. Когда следующий рейс?"
Потом открыла сообщение от Пети, посмотрела на него долго. Наконец написала: "Вернусь через неделю. Поговорим. Но только если твоя мать больше не будет учить меня жить".
Она убрала телефон, посмотрела на ночное небо. Салют разрывался над городом яркими всполохами.
— С Новым годом, Галина Сергеевна, — прошептала она сама себе и улыбнулась.