Уведомление о письме на почте. Заказное письмо. После работы забежала в отделение. Катя, главный бухгалтер крупной торговой сети, привыкла к цифрам, отчетам и налоговым проверкам. Стресс был её естественной средой обитания. Но когда она прочитала имя истца - «Власов Виктор Петрович» - руки предательски дрогнули.
Отец. Человек, которого она не видела девятнадцать лет.
Что тебе, папа?
В исковом заявлении было всё «по классике»: нетрудоспособность, вторая группа инвалидности, маленькая пенсия и требование взыскать с дочери, Екатерины Викторовны, алименты в твердой денежной сумме. Плюс оплату лечения. Сумма выходила внушительная - Виктор Петрович явно знал, что дочь «хорошо устроилась».
Катя сняла очки и потерла переносицу. Перед глазами всплыла другая картина. 1998 год.
- Мам, мне нужны зимние сапоги, у тех подошва отошла, - хныкала маленькая Катя. Мама, с красными от недосыпа глазами, пересчитывала мелочь на кухонном столе.
- Потерпи до аванса, Катюш. Папа... папа опять прислал только официальную часть.
«Официальная часть» составляла ровно 300 рублей. Почтовый перевод. Виктор Петрович в те годы ездил на вишневом, пусть и битом, «Чероки», носил кожаный плащ и владел сетью ларьков. Но для налоговой и бывшей семьи он был сторожем в детском саду с зарплатой в полставки.
- Ты ничего не докажешь, Нинка! - орал он в трубку так, что Кате было слышно в коридоре. - Я по закону плачу? Плачу! 25% от заработка! А то, что я кручусь - это мои деньги! Не умеешь жить - не рожай!
И вот теперь, спустя четверть века, бумеранг вернулся.
Встреча перед судом состоялась по инициативе отца. Он ждал её в кафе недалеко от офиса. Постарел, осунулся, но тот самый взгляд - наглый, оценивающий - остался.
- Ну здравствуй, дочь, - он картинно опирался на трость. - Выросла, выучилась. Я горжусь. Не зря, значит, я в тебя вкладывался.
- Вкладывался? - Катя заказала только черный кофе. Голос её звучал сухо, как при чтении годового отчета. - Ты про те переводы, которых хватало на два килограмма гречки?
- Время было тяжелое! - Виктор Петрович повысил голос, привлекая внимание официанта. - Я крутился как мог. Ты голодала? Нет. В детдоме росла? Нет. А сейчас я болен. Закон, Катенька, на моей стороне. Дети обязаны содержать родителей. У тебя зарплата, я узнавал, под двести тысяч. Тебе жалко для отца двадцатку?
- Мне не жалко денег, - Катя посмотрела ему прямо в глаза. - Мне жалко справедливости. Ты ведь тогда, в 99-м, маме сказал: «Крутись сама». Вот я и предлагаю тебе - покрутись сам.
- Ну, это мы в суде посмотрим, кто как покрутится, - усмехнулся отец. - У меня адвокат, справки, чеки на лекарства. Я тебе выставлю счет, дочка. Принципиально.
Суд да дело...
В суде Виктор Петрович устроил настоящий спектакль. Он кряхтел, держался за сердце и рассказывал судье - уставшей женщине лет сорока пяти - трогательную историю.
- Ваша честь, я ночей не спал, работал на износ! Всё ради семьи. А потом... Ну, не сошлись с женой характерами. Бывает. Но алименты платил исправно! Каждую копейку отрывал от сердца! А теперь дочь в роскоши купается, а я сухари грызу...
Судья слушала, механически кивая. Дело казалось ясным: доход у дочери есть, пенсия у отца маленькая. Нуждаемость налицо.
- Ответчик, вам есть что возразить? - обратилась судья к Кате.
Катя встала. Она не нанимала адвоката. Как бухгалтер, она верила только документам. Она открыла пухлую папку.
- Ваша честь, истец утверждает, что добросовестно исполнял родительские обязанности. Однако у меня другая арифметика.
Катя достала первую пачку бумаг.
- Я подняла архивы матери, перед судом направляла ходатайства об истребовании информации от приставов. Все материалы есть в деле. Вот справки о доходах истца за период с 1996 по 2004 год. А вот - данные Росстата о прожиточном минимуме в те годы. Суммы, которые он перечислял, покрывали от 5 до 10% потребностей ребенка. Но это лирика. Главное - вот это.
Она положила перед судьей пожелтевший документ, заверенный печатью.
- Это постановление судебного пристава-исполнителя от 2005 года. О расчете задолженности по алиментам. Когда мне исполнилось 18 лет, долг истца составлял огромную по тем временам сумму. Он не платил даже те копейки, которые ему присудили, последние три года перед моим совершеннолетием. Свежие данные есть в ответе приставов.
Отец вскочил.
- Это было сто лет назад! Сроки давности прошли! Я ничего не должен!
- Верно, - спокойно кивнула Катя, глядя на него как на ошибку в балансе. - Взыскать этот долг сейчас я не могу, исполнительное производство закрыто за невозможностью взыскания - с вас тогда нечего было взять официально. Но, согласно статье 87 Семейного кодекса РФ, дети освобождаются от уплаты алиментов родителям, которые уклонялись от выполнения обязанностей родителей.
Катя повернулась к судье.
- Сам факт наличия непогашенной задолженности на момент моего совершеннолетия юридически доказывает факт уклонения. Срок давности по взысканию денег истек, но факт вашей недобросовестности как родителя - бессрочен. Вы не содержали меня тогда. Я не обязана содержать вас сейчас. Дебет с кредитом не сошелся, папа.
Судья внимательно изучила постановление пристава. Посмотрела на красного от злости «инвалида», потом на спокойную Катю.
- Суд удаляется в совещательную комнату.
Через 15 минут прозвучало решение:
- В иске отказать в полном объеме, - прозвучал вердикт.
На выходе из суда Виктор Петрович уже не хромал. Он зло сплюнул Кате под ноги.
- Змею вырастил! Вся в мать!
- Нет, папа, - Катя села в свою машину. - Я просто хороший бухгалтер. Я ничего не забываю. А такой меня сделал и вырастил ТЫ.
Она нажала на газ, оставляя позади и старого озлобленного мужчину, и свои детские обиды. Баланс наконец-то сошелся.
Ставьте "Палец вверх", если было интересно и не забудьте подписку на наш канал!
История прислала читательницей, Екатериной. С ее слов - полностью реальна.