Что в 1814 году можно было купить за одну тонну цитрусовых? Какая политическая сделка получила «апельсиновое» название? И почему мандарины вешали на елку золотой обертке? Разбираем историю самого праздничного фрукта по косточкам.
Загадка происхождения: Иран, Япония или Китай?
Точно сказать, где впервые появились мандариновые деревья, историки не могут. Есть три конфликтующие версии.
- Версия первая (иранская): их вывели около тысячи лет назад на территории современного Ирана.
- Версия вторая (японская): они появились в средневековом княжестве Сацума на юге Японии.
- Версия третья (китайская): родина — Древний Китай.
Там «мандаринами» называли высокопоставленных чиновников, носивших ярко-оранжевые одежды.
Плоды, вероятно, получили имя из-за цвета. Здесь же родился и символизм: на Новый год дарили пару мандаринов, что звучало как пожелание богатства, ибо слова «золото» и «пара мандаринов» в китайском языке созвучны.
«Дороже крепостного»: долгий путь в Россию
В Россию цитрусовые пробивались веками как роскошь. В XVII веке лимоны солили в бочках и везли из Европы месяцами.
К 1814 году, когда население империи превысило 45 миллионов, из-за границы завезли всего около 5 миллионов штук цитрусовых — то есть менее одного фрукта на 9 человек. Цена была баснословной: за центнер апельсинов вполне можно было купить крепостного.
Собственные мандарины в России начали выращивать в 1890-х годах в Абхазии и Грузии.
К началу Первой мировой войны плантации занимали уже 160 гектаров, но для огромной страны это были капли в море.
Фрукты оставались штучным товаром для избранных, и в состоятельных семьях их даже заворачивали в фольгу и вешали на рождественскую ёлку как драгоценное украшение.
Советский прорыв: почему мандарины победили апельсины
После революции выращивание цитрусовых стало государственной задачей.
Лаврентий Берия активно развивал плантации и на XVII съезде партии в 1934 году пообещал дать стране «не менее полумиллиарда штук цитрусовых». Однако вплоть до 1960-х годов эти фрукты оставались редким и дорогим лакомством, которое часто встречалось только в южных регионах.
Удачная комбинация агрономии, логистики и дефицита.
1. Сезонность. Абхазские мандарины сорта «уншиу» поспевали как раз к середине ноября — декабрю.
2. Логистика. Их было проще и быстрее доставить в центральные регионы, чем экзотические фрукты из тропиков.
3. Дефицит. Зимой в СССР практически не было других свежих фруктов. Мандарины стали единственным доступным «летним» чудом для праздничного стола.
Кульминацией стал 1963 год, когда в СССР прибыл первый сухогруз с мандаринами из Марокко. После этого африканские цитрусы стали доставлять регулярно, и привозили их в Советский Союз как раз к новогодним праздникам.
С тех пор мандарины в СССР, а затем и в России стали ассоциироваться именно с Новым годом.
«Апельсиновая сделка»: как яффские апельсины дали имя геополитическому обмену
Пока мандарины завоевывали любовь как новогодний символ, на международной арене разыгралась другая «цитрусовая» история.
7 октября 1964 года, в последние дни правления Никиты Хрущева, в Иерусалиме была подписана так называемая «апельсиновая сделка».
По этому соглашению СССР продал Израилю 22 объекта русской недвижимости на Святой земле — бывшие подворья, больницу и земельные участки, принадлежавшие до революции Российской империи и Императорскому Православному Палестинскому Обществу.
Сумма сделки составила 4,5 миллиона долларов. Особенностью стала форма оплаты: Израиль расплатился не валютой, а текстилем и двумя баржами яффских апельсинов. Именно эти апельсины, каждый из которых был завёрнут в тонкую папиросную бумагу, и дали сделке её вкусное и запоминающееся название. Важно отметить, что, вопреки расхожему мнению, в рамках этой конкретной сделки поставлялись именно апельсины, а не мандарины.
Наследие, упакованное в кожуру: почему традиция пережила дефицит
Так случилось, что мандарин идеально вписался в советскую реальность. В условиях тотального зимнего дефицита он превратился не просто во фрукт, а в символ праздника, доступную роскошь.
Этот яркий, ароматный, легко чистящийся фрукт стал частью коллективной памяти. Его запах, который Иосиф Бродский включил в поэтичную формулу предпраздничной суеты
«Запах водки, хвои и трески, мандаринов, корицы и яблок»
навсегда закрепился как один из главных кодов новогоднего чуда.
Даже когда полки магазинов наполнились фруктами со всего мира, мандарины не сдали позиций. Они перестали быть дефицитом, но стали мощным ностальгическим якорем, традицией, которую повторяют, потому что «так делали родители». Из агрономической и экономической случайности родился самый стойкий и тёплый вкус праздника.