Хочется думать, что книги покойного Олега Павлова все же дождутся своего внимательного читателя, хотя, конечно, чтение это тяжелое, что называется без продыха и без просвета. Где-то половину своего творчества Павлов посвятил армейской теме – сборник рассказов «Степная книга» и три повести «Казенная сказка», «Дело Матюшина» и «Карагандинские девятины». Также в печать выходили сборник его прозаических воспоминаний о детстве «В безбожных переулках» (не путать с романом Марины Степновой «Безбожный переулок»), роман о современной жизни «Асистолия» и книга публицистики «Гефсиманское время». Все это говорит о том, что наследие Павлова невелико, но оставляет оно глубокий след в читательском сознании. Начав писать в эру торжествующего постмодернизма, автор этих произведений продемонстрировал себя как представитель литературы нравственного сопротивления, как назвал книги немногих творивших в те годы Георгий Владимов. Павлов унаследовал тяжелый реализм деревенщиков, высказывая всю правду до конца.
Литература Олега Олеговича мрачна и безысходна, особенно, когда он описывает позднесоветский армейский быт, те же «Карагандинские девятины» выгодно отличаются от всего остального им написанного наличием черного, буквально замогильного юмора, заставляющего прочитать эту повесть залпом за вечер. Именно это произведение наиболее прославило его, даровав ему «Русский Букер», на мой взгляд, заслуженно, это действительно лучший его текст и стилистически, и содержательно. Что же касается «Казенной сказки» и «Дела Матюшина», образующих с «Карагандинскими девятинами» своего рода трилогию о последних годах СССР, то читать про всеобщее разложение нравов в то время как-то муторно и невыносимо. Тем удивительнее, что последний свой роман «Асистолия», посвященной современности читается как очередная книга Водолазкина, тот же «Брисбен» или «Авиатор» с «Чагиным». То есть сейчас о наших днях так пишут все мало-мальски достойные авторы.
В «Асистолии» Павлов отказывается и от своего фирменного густого на метафоры и сложный синтаксис стиля, отдавая предпочтение хумингуэйевской телеграфичности. Кромешного реализма, почти натурализма в этой книге нет, да о любви и семье Павлов раньше никогда не писал и, видимо, у него это не совсем получается. «Асистолия» - книга не о чем и обо всем, прямо как «Брисбен», только у Водолазкина главный герой – музыкант, а у Павлова – живописец. Лично я полюбил Павлова именно за его армейские произведения, в которых чувствуется влияние Платонова и Солженицына. Писать из года в год страшную правду, быть откровенным донельзя, но не впадать при этом в пошлость или ниспровергательский азарт, это надо уметь, это свидетельствует о большом мастерстве.
Однако, кроме «Карагандинских девятин» мне понравилась лишь «Степная книга», местами очень поэтичная и светлая (один из рассказов даже лег в основу «Казенной сказки»). Наконец, публицистика Павлова очень напоминает «Россию в обвале» Солженицына и «Без выбора» Бородина: много внимания автор уделяет не столько анализу литературы, хотя много о ней пишет, сколько эмоциональному отклику на время, в которое живет. Из сборника повестей и рассказов «В безбожных переулках» мы узнали, как прошло детство, школьные годы и зрелость автора, думаю, что он сохранил все имена и коллизии автобиографически неприкосновенными.
Зачем читать Павлова сейчас, не знаю. Помню на встрече с читателями в Воронеже Захар Прилепин, отвечая на мой вопрос, как он относится к творчеству Олега Павлова, сказал, что прочитать одну из его книг тяжело, после второй хочется повесится. Читателю нужна надежда, а Павлов ее не дает, в этом драматизм его художественной бескомпромиссности, однако, это не чернуха, а страшная правда классического реализма в духе позднего Астафьева. Читать это скопом сразу все почти невыносимо, а автор этих строк сделал именно так, прочитав шесть книг его прозы и книгу публицистики в один присест, недели за две. Более того, «Дело Матюшина» и «Асистолию» буквально домучивал, лишь бы прочитать. Никому не советую браться за все книги Павлова сразу, лучше ограничиться «Степной книгой» и «Карагандинскими девятинами», лучшим из всего им написанного. Представьте себе «Груз 200» Балабанова на бумаге и ударную дозу черного юмора, и вы поймете, что это за тексты.
Я – не сторонник постмодернистских литературных игрищ, но реализм и правду о жизни надо тоже дозировать, иначе у читателя не выдержит сердце, как и произошло с Павловым, умершим в 48 лет. Даже самый кромешный реализм нуждается в надежде, иначе выходит почти чернуха, ведь лишь сострадание к людям тотальное и поголовное было причиной того, что Павлов не переставал писать. Все же нужен сложный коктейль из эмоций, чтобы читать вас не бросили, это понимал и сам писатель, о чем свидетельствуют те же «Карагандинские девятины», прочитать которые я вам и советую в первую очередь.