— Собирай манатки и проваливай! — Лариса Петровна швырнула в прихожую детские вещи, которые я только вчера постирала и аккуратно сложила в шкаф. — Хватит на шее моего сына сидеть!
Я стояла в коридоре с четырёхлетним Мишкой на руках и держала за руку шестилетнюю Катю, которая испуганно прижималась к моей ноге. Дети молчали — они уже привыкли к выходкам бабушки, но сегодня что-то пошло совсем не так.
— Лариса Петровна, мы же договаривались...
— Ничего мы не договаривались! — перебила меня свекровь, выставляя в коридор мой потрёпанный чемодан. — Три года ты здесь квартируешь бесплатно! Три года кормлю-пою твоих оболтусов! А благодарности никакой!
Мои дети — оболтусы. Это она о Мишке с Катей, которые каждое утро целуют её в щёку и желают доброго дня. О том самом Мишке, который вчера нарисовал для бабушки открытку с цветами. О Кате, которая помогает мне по хозяйству и никогда не шумит после девяти вечера.
— Без тебя Игорь найдёт себе достойную женщину! — продолжала кипятиться свекровь. — Образованную, из приличной семьи, а не вас, нищебродов!
Вот оно. Главное слово сказано — нищеброды. Я приехала из небольшого города, где папа работал на заводе, а мама вела кружок рукоделия в доме культуры. Познакомилась с Игорем в университете, влюбилась, вышла замуж. Родила двух прекрасных детей. А потом началось.
Сначала свекровь намекала, что я недостаточно хорошо готовлю. Потом — что неправильно одеваю детей. Затем — что слишком много времени трачу на них, вместо того чтобы "служить мужу". Игорь отмалчивался, прятался за газетой или телефоном.
— Я работаю, — тихо сказала я, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее. — Я плачу за продукты и коммунальные расходы половину.
— Половину! — фыркнула Лариса Петровна. — Половину! А квартира чья? Моя! Игорь прописан здесь с рождения, это его законное жильё!
Да, квартира досталась Игорю от бабушки. Трёшка на окраине, с допотопной сантехникой и вечно текущим краном на кухне, который я, кстати, три раза чинила сама, потому что "на сантехника денег жалко". Но для Ларисы Петровны это дворец, её крепость, где она — единоличная правительница.
— Мама, ты чего раскричалась? — В коридор вышел Игорь в домашних штанах и застиранной футболке. Посмотрел на меня, на детей, на раскиданные вещи. — Что происходит?
— Происходит то, что я больше не могу терпеть эту... — свекровь запнулась, подбирая слово, — эту нахлебницу в своём доме!
Игорь почесал затылок.
— Ну, мам, может не надо так резко?
Не "Вера моя жена", не "мать моих детей", даже не "давай спокойно поговорим". Просто "может не надо так резко", как будто речь шла о пересоленном супе, а не о выставлении его семьи на улицу.
— Игорь, — я посмотрела ему в глаза, — скажи матери, что это наша общая квартира. Что мы семья.
Он отвёл взгляд.
— Вер, ну ты же знаешь, какая мама... Давай вечером обсудим спокойно. Сейчас все на эмоциях.
Вот тогда я всё поняла. Не в этот момент, конечно, — я догадывалась и раньше. Но именно сейчас пазл сложился окончательно. Игорь никогда не встанет на мою сторону. Для него проще пережить любой скандал, любое унижение жены, чем конфликт с матерью.
— Знаешь что, — я опустила Мишку на пол и взяла чемодан, — не надо ничего обсуждать.
— Вера, ты куда? — Игорь растерянно смотрел, как я одеваю детей.
— А ты как думаешь? На улицу, как велела твоя мамочка.
— Ну не надо так... Переночуй у подруги, завтра вернёшься, мама успокоится.
Я застегнула Кате куртку и повернулась к мужу.
— Игорь, твоя мать только что назвала наших детей оболтусами. А меня — нахлебницей. И ты предлагаешь мне просто переждать?
— Вер, она не со зла...
— Конечно, не со зла, — вмешалась Лариса Петровна. — Я правду говорю! Приперлась тут из своей дыры, думала, в столице легко устроится! А толку от тебя? В школе работаешь за копейки, на ипотеку не накопишь, кредит не дадут!
Мишка заплакал. Катя крепче сжала мою руку.
— Всё, — я открыла дверь, — мы уходим.
— Вера! — окликнул меня Игорь, но я уже шла по лестнице вниз, волоча чемодан и держа за руки детей.
Мы вышли на улицу в шесть вечера позднего октября. Холодало. Мишка всхлипывал, Катя молчала, только крепче сжимала мою ладонь. Я достала телефон и набрала номер подруги Олеси.
— Оль, можем мы с детьми к тебе на пару дней? Долго объяснять, но нас выгнали.
— Приезжайте прямо сейчас, — ответила она без лишних вопросов.
Олеся жила в однушке на другом конце города. Мы добирались час на метро и автобусе. Мишка уснул у меня на руках, Катя смотрела в окно и молчала.
— Что случилось? — спросила Олеся, открывая дверь и помогая занести вещи.
Я рассказала. Она слушала, качала головой, подавала чай.
— Знаешь, Верка, может оно и к лучшему. Сколько можно терпеть?
— Я терпела ради детей. Думала, им нужен отец.
— Отец, который не защищает? Да им нужна счастливая мать, а не затравленная женщина.
В ту ночь я почти не спала. Дети устроились на раскладушке, а я лежала на полу на матрасе и думала. О том, как мы познакомились с Игорем. Как он был внимателен и романтичен, пока не привёл меня к родителям. Как после рождения Кати Лариса Петровна начала приезжать к нам каждый день "помогать", а на деле — критиковать всё, что я делала. Как мы переехали к ним "временно", когда у нас возникли сложности с арендой квартиры, и это "временно" растянулось на три года.
Утром позвонил Игорь.
— Вера, мама говорит, что ты можешь вернуться.
— Как великодушно с её стороны.
— Ну перестань. Давай не будем раздувать из мухи слона.
— Игорь, — я говорила медленно и чётко, — твоя мать выставила меня с детьми на улицу. Это не муха.
— Она просто разнервничалась. У неё давление скачет, сердце побаливает...
— А у меня что, не побаливает? После трёх лет унижений?
Он замолчал.
— Так ты придёшь или нет?
— Нет.
— Совсем? — в его голосе впервые появились нотки беспокойства.
— Игорь, я устала. Устала оправдываться за то, что родилась не в той семье. Устала слышать, что недостаточно хороша для тебя и детей. Устала защищать наших детей от собственной бабушки.
— Вера, не горячись. Где ты сейчас?
— У Олеси.
— В однушке? С двумя детьми? Ты с ума сошла? Возвращайся немедленно!
— Почему? Вчера твоя мать кричала, что без меня ты найдёшь достойную. Так найди.
Я положила трубку.
В тот же день я написала заявление на развод. Олеся помогла найти адвоката, которая специализировалась на семейных делах.
— У вас есть шансы получить компенсацию, — объяснила адвокат. — Квартира хоть и досталась мужу по наследству, но вы вложили деньги в ремонт, покупали мебель.
Я помнила каждый взнос: холодильник, который мы брали в кредит; стиральная машина; новый диван. Всё покупалось на общие деньги, но Лариса Петровна каждый раз напоминала, что "квартира-то не ваша".
Через неделю я сняла комнату в коммуналке. Тесно, зато своё. Дети быстро адаптировались — дети вообще удивительно гибкие существа. Мишка подружился с соседским мальчиком, Катя помогала мне готовить ужин на общей кухне.
Игорь звонил каждый день первый месяц. Просил вернуться, обещал, что "всё будет иначе". Я не верила. Потом звонки стали реже. Потом он начал пропускать встречи с детьми.
— Пап, а почему ты не приехал? — спрашивала Катя в очередной раз. — Ты же обещал...
Я видела, как гаснут её глаза, и хотелось позвонить Игорю и наорать на него. Но я молчала. Дети должны были сами увидеть, кто он такой.
Прошло полгода. Я устроилась на вторую работу — репетитором по вечерам. Денег стало больше. Мы переехали в однокомнатную квартиру на окраине. Мебель старая, зато своя, и никто не укорял нас за каждую крошку на полу.
Однажды мне позвонила неизвестный номер.
— Вера? Это Лариса Петровна.
Я чуть не уронила телефон.
— Я вас слушаю.
— Как дети?
— Дети хорошо.
— Может... может быть они приедут в гости? Я скучаю по внукам.
Вот это поворот. Женщина, которая называла моих детей оболтусами, скучает. Я посмотрела на Катю с Мишкой, которые сидели за столом и делали аппликацию.
— Дети сами решат, когда вырастут, хотят ли они общаться с бабушкой, которая их однажды выставила на улицу.
— Я не их выставляла! Я тебя...
— Вы выставили их мать. Это одно и то же.
— Вера, я хочу видеть внуков!
— Понимаете, Лариса Петровна, иногда наши действия имеют последствия. Вы хотели, чтобы Игорь нашёл себе достойную. Пусть ищет. И пусть она родит вам других внуков. Моих детей не трогайте.
Я положила трубку. Руки тряслись. Но внутри появилось что-то новое — ощущение собственной ценности, которое я растеряла за годы жизни под одной крышей со свекровью.
Прошёл год. Мы с детьми зажили спокойной жизнью. Да, денег было немного, но мы справлялись. Катя пошла во второй класс, Мишка — в садик. Я получила повышение в школе и отказалась от второй работы.
Игорь так и не нашёл себе "достойную". По слухам, он всё так же жил с матерью, приходил с работы, ужинал и залипал в телефон. Иногда он присылал деньги на детей — небольшие суммы, но регулярно.
А я поняла главное: достойная женщина — это не та, которая безропотно терпит унижения. Достойная — та, которая находит силы уйти, когда уважение к себе становится дороже комфорта. И если для этого нужно оказаться на улице с двумя детьми и одним чемоданом — значит, так тому и быть.
Присоединяйтесь к нам!