– Ты серьезно сейчас говоришь или это шутка такая новогодняя? – Лариса застыла с половником в руке, с которого медленно капал густой наваристый бульон обратно в кастрюлю.
На кухне пахло вареными овощами, хвоей и мандаринами – тот самый запах, который с детства обещал чудо. Но чуда не намечалось. Намечалась катастрофа.
Олег, ее муж, стоял в дверном проеме, виновато переминаясь с ноги на ногу, но в глазах его читалась та самая упрямая решимость, которую Лариса знала слишком хорошо. Так он смотрел, когда покупал подержанную машину, требующую ремонта, вместо новой, потому что «так выгоднее». Так он смотрел, когда отказывался от повышения, чтобы не брать ответственность.
– Лар, ну чего ты начинаешь? – Олег поморщился, словно у него заболел зуб. – Мама звонила полчаса назад. Ей плохо. Давление скачет, сердце колет. Она там одна, в пустой квартире. Как я могу сидеть здесь и лопать оливье, зная, что родной человек, может быть, при смерти?
Лариса аккуратно положила половник на подставку. Руки у нее дрожали, и она спрятала их за спину, развязывая фартук.
– При смерти? Олег, твоя мама «при смерти» каждый раз, когда мы собираемся в отпуск, в гости к друзьям или просто хотим побыть вдвоем. В прошлом году у нее была «страшная мигрень» ровно тридцать первого декабря. Позапрошлым годом – «подозрение на инсульт», которое чудесным образом испарилось к утру первого января, когда мы приехали с полными сумками еды.
– Не смей так говорить о маме! – голос мужа стал жестким. – Она пожилой человек. Возраст, понимаешь? Нервы. Ей одиноко.
– Ей не одиноко, Олег. Ей скучно. И ей нужно внимание. Все внимание, которое есть в этом мире, и желательно – твое. Мы планировали этот Новый год два месяца. Мы заказали икру, я замариновала гуся по тому рецепту, который ты просил. Мы хотели просто посмотреть кино, выпить шампанского и не бегать никуда. Ты обещал.
Олег прошел на кухню, взял со стола мандарин и начал нервно сдирать с него кожуру. Эфирное масло брызнуло в воздух, добавив резкую ноту в атмосферу назревающего скандала.
– Обстоятельства изменились, – буркнул он. – Я не могу бросить мать. Я еду к ней. Это не обсуждается. И... Лар, я думаю, тебе стоит поехать со мной. Негоже семье в праздник разделяться. Мама будет рада, если мы все вместе встретим.
Лариса горько усмехнулась. Она прекрасно знала, как мама «будет рада». Валентина Ивановна встретит их в старом халате, с трагическим выражением лица. Потом, увидев сына, мгновенно оживет и начнет раздавать указания. Ларисе достанется почетная роль кухарки и судомойки на чужой кухне, где «все стоит не так» и «руки растут не из того места». А Олег будет сидеть рядом с мамой на диване, смотреть «Голубой огонек» и слушать рассказы о том, какая она несчастная и как ей повезло с сыном, и как не повезло с невесткой.
– Нет, – твердо сказала Лариса. – Я никуда не поеду. Я остаюсь дома. У меня есть планы. Я хочу встретить Новый год в своей квартире, в чистоте и уюте, а не выслушивать про то, что я плохо погладила тебе рубашку три года назад.
– Ну и зря, – Олег бросил очистки в мусорное ведро, даже не пытаясь попасть точно. – Эгоистка ты, Лариска. Только о себе думаешь. Ладно, я поеду. Собирай мне сумку.
– Что? – Лариса не поверила своим ушам. – Какую сумку?
– Ну, с едой. Не с пустыми же руками я к больной матери поеду. У нее там, наверное, шаром покати, она же болеет, не готовила ничего. Положи гуся, салатов, нарезку там всякую. Икры баночку не забудь.
Лариса смотрела на мужа и чувствовала, как внутри что-то обрывается. Тонкая нить, на которой держалось ее терпение последние десять лет, натянулась до предела и лопнула с оглушительным звоном. Он не просто уезжал, бросая ее одну в праздник. Он хотел забрать праздник с собой. Забрать результаты ее труда, ее бессонной ночи у плиты, ее стараний.
– Ты хочешь забрать гуся? – тихо переспросила она. – Того самого, который маринуется уже сутки?
– Ну да. А зачем тебе одной целая птица? Ты же столько не съешь, пропадет продукт. А мы с мамой посидим, поужинаем по-человечески. Давай, Лар, не тяни время, мне еще ехать через весь город, пробки скоро начнут рассасываться, все уже за столами сидят.
Лариса молча подошла к холодильнику. Открыла дверцу. На полках стояли красивые салатники, накрытые пленкой, лежали деликатесы, охлаждалось шампанское. Это был ее натюрморт счастливой жизни, который муж собирался разрушить одним махом.
Она достала огромный противень с подготовленным к запеканию гусем. Достала контейнеры с оливье и сельдью под шубой. Выложила на стол упаковку дорогой финской сервелата и баночку красной икры.
– Вот, – сказала она бесцветным голосом. – Забирай.
Олег просиял. Он даже не заметил, каким мертвым стал взгляд его жены. Для него все складывалось идеально: он и долг сыновний исполнит, и вкусно поест, и совесть свою успокоит тем, что звал жену с собой.
– Вот умница! – он чмокнул ее в холодную щеку. – Давай пакеты.
Он суетливо сгребал продукты. Гуся пришлось перекладывать в большую утятницу, чтобы не тащить сырым на противне. Олег ворчал, что неудобно, что надо было заранее запечь, но в целом был доволен.
– А себе ты чего оставила? – спросил он уже в прихожей, надевая пуховик.
– Найду что-нибудь, – ответила Лариса, опираясь плечом о косяк двери. – Пельмени сварю.
– Ну вот и отлично. Не скучай тут. Я завтра к обеду вернусь, может, чуть попозже, как мама себя чувствовать будет. Ты не обижайся, Лар. Ну правда, это же мама.
Он подхватил тяжелые пакеты, в которых позвякивало стекло и шуршала фольга, и вышел на лестничную площадку.
– С наступающим! – крикнул он уже от лифта.
– Прощай, – тихо сказала Лариса, но он ее уже не услышал. Двери лифта закрылись.
Лариса закрыла входную дверь. Щелкнул замок. Она постояла в коридоре минуту, слушая гудение лифта, увозящего ее мужа и ее ужин. Потом медленно сползла по стене на пол и закрыла лицо руками. Слезы? Нет, слез не было. Была пустота и звенящая ясность.
Она встала, прошла на кухню. Пустой холодильник смотрел на нее с укоризной. На столе остались только крошки от мандариновой кожуры и грязная ложка.
Лариса посмотрела на часы. Шесть вечера. До Нового года оставалось шесть часов.
– Так, – сказала она вслух. – Хватит.
Она взяла телефон. Первым делом набрала номер, который видела недавно на объявлении в подъезде. «Вскрытие и замена замков. Круглосуточно. Быстро».
– Алло? – ответил хриплый мужской голос. – Слушаю.
– Здравствуйте. Мне нужно срочно поменять замки во входной двери. Сегодня. Сейчас.
На том конце провода повисла пауза, потом мужчина хмыкнул.
– Дамочка, вы на календарь смотрели? Тридцать первое декабря. Все нормальные люди уже провожают старый год. Двойной тариф. Нет, тройной.
– Я заплачу, – спокойно сказала Лариса. – Сколько скажете. Но мастер должен быть у меня в течение часа. И замок должен быть хороший. Надежный. Чтобы старыми ключами открыть было невозможно.
– Адрес диктуйте, – тон мастера сменился на деловой.
Через сорок минут в дверь позвонили. Мастер, коренастый мужичок с усами, пахнущий морозом и табаком, осмотрел дверь.
– Хорошая дверь, металл толстый. Личинка тут простая стоит, китайская. Мы вам сейчас итальянскую поставим, бронированную. Никакой медвежатник не возьмет, не то что муж пьяный.
Лариса вздрогнула.
– Почему вы решили, что муж?
– А в такой день, хозяйка, замки меняют по двум причинам: либо ключи потеряли, либо мужа выгнали. Но если бы ключи потеряли, вы бы так спокойно не стояли. Значит, муж. Дело житейское. У меня на Новый год заказов больше, чем в любой другой день. Народ итоги подводит.
Он работал быстро и ловко. Видно было, что торопится к своему столу, но халтурить не привык. Через двадцать минут новый замок мягко клацнул, принимая ключ.
– Вот, держите комплект. Пять ключей. Работает как часики. С наступающим вас, и пусть в новом году двери открываются только для хороших людей.
Лариса расплатилась, отдав значительную сумму из своей "заначки", которую копила на новые сапоги. Но ей было не жалко. Она закрыла дверь на все обороты. Проверила. Надежно.
Теперь предстояло решить вопрос с праздником. Готовить сил не было. Лариса открыла приложение доставки. В ресторанах был ажиотаж, время ожидания зашкаливало, но ей повезло. В ее любимом суши-баре, который находился в соседнем доме, заказ можно было забрать самовывозом через полчаса.
Она накинула пальто, повязала шарф и вышла на улицу. Город уже громыхал первыми салютами. Люди спешили, неся торты и подарки. Лариса шла против потока, вдыхала морозный воздух и чувствовала, как внутри нее расправляется пружина, сжатая годами упреков, манипуляций и вечного «ты должна».
Вернувшись с большим сетом роллов и бутылкой хорошего просекко, купленного в ближайшем супермаркете, она приняла душ. Надела не старый халат, а новую шелковую пижаму, которую купила себе сама и берегла для «особого случая». Видимо, случай настал.
Она включила гирлянду на елке. Выключила верхний свет. Налила в бокал игристое. На экране телевизора шла «Ирония судьбы», но Лариса выключила звук и включила свою любимую музыку – джаз.
Это был самый странный и самый спокойный Новый год в ее жизни. Она ела филадельфию, пила вино и смотрела на мигающие огоньки. Никто не требовал подать хлеб, никто не критиковал майонез в салате, никто не бубнил про политику. Было тихо. И в этой тишине Лариса наконец-то услышала саму себя.
Утро первого января началось не с головной боли и горы грязной посуды, а с солнечного луча, бьющего в окно. Лариса потянулась в постели. Часы показывали одиннадцать. Роскошь, которую она не могла позволить себе годами. Обычно в это время она уже стояла у плиты, разогревая вчерашнее для похмельного мужа.
Телефон молчал. Лариса посмотрела – восемь пропущенных от Олега и три от Валентины Ивановны. Она поставила телефон на беззвучный режим еще вечером. Читать сообщения не стала. Просто пошла варить кофе.
Настоящий штурм начался второго января.
Около полудня в замке завозился ключ. Лариса сидела в гостиной с книгой. Она слышала, как металлический стержень тыкается в скважину, скрежещет, но не поворачивается.
– Да что за черт? – послышалось глухое бормотание за дверью.
Снова попытка. Более настойчивая. Потом звук удара ладонью по металлу.
– Лара! Лариса! Ты дома? Открой, ключ не подходит!
Лариса не шелохнулась. Она перелистнула страницу.
– Лара! Ты что, спишь? Открой, это я!
Начались звонки в дверь. Длинные, настойчивые.
– Лариса, открой немедленно! Что происходит? Почему замок не работает?
Лариса встала, подошла к двери, но открывать не стала. Посмотрела в глазок. Олег стоял на площадке, небритый, в той же куртке, но уже без пакетов. Вид у него был растерянный и злой.
– Лариса! Я знаю, что ты там! Я слышал шаги! Открывай!
– Ключ не подходит, потому что я сменила замок, Олег, – громко сказала она через дверь.
За дверью повисла тишина. Олег переваривал информацию.
– В смысле сменила? Ты что, с ума сошла? Зачем?
– Затем, что это моя квартира. И я хочу чувствовать себя в ней в безопасности. А люди, которые выносят из дома всю еду и бросают жену в праздник, доверия не вызывают.
– Ты... ты из-за гуся, что ли? – голос Олега сорвался на фальцет. – Лара, ты нормальная вообще? Ну погорячился я, ну забрал еду, так мама же просила! Мы же поели, все хорошо было. Маме лучше стало! Я домой пришел, к жене, а ты тут цирк устраиваешь! Открывай, мне в туалет надо и в душ!
– Поезжай к маме, – спокойно ответила Лариса. – У нее и туалет есть, и душ. И гусь, наверное, еще остался.
– Лара, прекрати! Это не смешно! У меня тут все вещи! Паспорт, документы на машину!
– Паспорт у тебя в кармане куртки, ты всегда его там носишь. Документы на машину там же. А вещи... Я соберу их. Потом. Когда у меня будет время. И передам курьером. Или маме отвезу, поставлю у двери.
– Ты не имеешь права! Это наша квартира!
– Ошибаешься, дорогой. Это квартира моих родителей, доставшаяся мне по наследству. Ты здесь даже не прописан. Ты прописан у своей любимой мамы. Вот туда и отправляйся.
За дверью послышался глухой удар ногой в металлическое полотно.
– Ах ты стерва! – заорал Олег. – Я к ней со всей душой, я работаю как вол, а она замки меняет! Да кому ты нужна будешь в свои сорок два? Одинокая, никому не нужная баба! Открой, я сказал! Я дверь выломаю!
– Попробуй, – ответила Лариса. – Замок бронированный, дверь усиленная. А я сейчас вызову полицию. Скажу, что ломится неизвестный гражданин в нетрезвом состоянии. Участковый у нас строгий, ты знаешь. Сутки в обезьяннике – отличное продолжение праздников.
В этот момент за дверью послышался другой голос. Соседка, тетя Галя, вышла выносить мусор.
– Олег, ты чего орешь на весь подъезд? – проскрипела старушка. – Праздники же, люди отдыхают. Чего в дверь долбишься? Ключи потерял?
– Она меня не пускает! – пожаловался Олег, видимо, надеясь на союзника. – Замки сменила! Представляете, Галина Петровна? Выгнала мужа ни за что!
– Ну, значит, было за что, – философски заметила соседка. – Ларочка – женщина святая, терпеливая. Если уж она тебя выставила, значит, ты, милок, совсем края потерял. Иди, иди отсюда, не шуми. А то и правда полицию вызовем.
Олег еще что-то бурчал, кому-то звонил, видимо, маме, жаловался громким голосом на «эту психованную». Лариса отошла от двери. Ей было неприятно, но страха не было. Было чувство огромного облегчения, как будто она сняла тесную обувь, в которой ходила весь день.
Через час телефон Ларисы зазвонил. На экране высветилось: «Валентина Ивановна». Лариса подумала и ответила. Включила громкую связь и положила телефон на стол, продолжая пить кофе.
– Марина! – голос свекрови визжал так, что динамик захрипел. (Свекровь часто путала имя или специально называла ее Мариной, хотя Лариса была Ларисой). – Ты что себе позволяешь? Ты почему сына моего на улицу выгнала? Он приехал бледный, руки трясутся! Ты его до инфаркта доведешь!
– Здравствуйте, Валентина Ивановна. С Новым годом вас. Как здоровье? Давление в норме? Гусь понравился?
– Не паясничай! Причем тут гусь? Ты обязана пустить мужа домой! Семья – это святое! Женщина должна терпеть, должна сглаживать углы! А ты что устроила? Из-за куска мяса семью рушишь?
– Я рушу не семью, Валентина Ивановна. Я разрушаю рабство. Ваш сын сделал свой выбор тридцать первого декабря. Он выбрал вас. Он выбрал ужин с вами, праздник с вами. Я уважаю его выбор. Пусть теперь живет с тем, кого выбрал.
– Да он же пропадет без тебя! Он же не умеет ничего! Кто ему стирать будет, готовить? У меня здоровье слабое, я не могу его обслуживать!
– Вот видите, – усмехнулась Лариса. – Вы переживаете не о сыне, а о том, кто его обслуживать будет. Вы его воспитали бытовым инвалидом, вы с ним и нянчитесь. А я увольняюсь. Без выходного пособия.
– Я приеду! Я сейчас же приеду! Я тебе окна перебью! Я на тебя в суд подам!
– Приезжайте, – спокойно сказала Лариса. – Только захватите теплые вещи. На улице холодно, а домой я вас не пущу. А насчет суда... Квартира моя. Детей у нас нет. Делить нам, кроме сервиза, который вы подарили пять лет назад, нечего. Кстати, можете забрать и его, он мне никогда не нравился.
Лариса нажала «отбой» и заблокировала номер. Потом заблокировала номер Олега.
В квартире было тихо. Солнце заливало кухню. Лариса подошла к окну. Внизу, во дворе, у детской площадки, она увидела фигуру мужа. Он сидел на скамейке, ссутулившись, спрятав руки в карманы. Рядом никого не было. Он выглядел маленьким и жалким на фоне огромного снежного сугроба.
На мгновение сердце кольнуло жалостью. Десять лет жизни. Привычка. Страх одиночества. Голос в голове зашептал: «Может, открыть? Попугать и пустить? Пропадет ведь дурак».
Но тут она вспомнила его лицо в прихожей тридцать первого числа. «А зачем тебе одной целая птица?». Вспомнила пустой холодильник. Вспомнила свои одинокие вечера, пока он возил маму по врачам, которые не находили никаких болезней.
Жалость ушла. Осталось только чувство собственного достоинства, которое она чуть не потеряла окончательно, но успела схватить за хвост в самый последний момент.
Лариса задернула штору. Она подошла к холодильнику, достала контейнер с роллами, налила себе еще кофе. Жизнь продолжалась. И, судя по всему, эта новая жизнь обещала быть намного вкуснее и спокойнее предыдущей.
Олег посидел на лавочке еще минут двадцать, окончательно замерзнув. Мама по телефону кричала, чтобы он возвращался к ней, но ехать обратно через весь город не хотелось. Хотелось домой, на свой диван, к привычной Ларисе, которая всегда простит, поворчит и накормит.
Он поднял голову, посмотрел на окна своей – теперь уже бывшей – квартиры. Шторы были плотно закрыты. Света не было. Крепость была неприступна.
Он сплюнул в снег, пнул сугроб и побрел к остановке автобуса. В кармане вибрировал телефон – мама звонила узнать, скоро ли он будет, и не забыл ли купить хлеба по дороге, а то у нее закончился.
Олег вздохнул. Новый год начался совсем не так, как он планировал. Но, кажется, именно так, как он заслужил.
Надеюсь, эта история нашла отклик в вашем сердце. Ставьте лайк, если считаете, что героиня поступила правильно, и подписывайтесь на канал – впереди еще много жизненных рассказов. Жду ваше мнение в комментариях