– А ты уверен, что одной курицы хватит? Виктор, говорят, ест как не в себя, да и Светлана, при всей ее любви к диетам, за столом обычно стеснение отбрасывает, – Людмила с сомнением посмотрела на противень, где румянилась внушительных размеров птица, обложенная картофелем по-деревенски.
Николай, ее муж, стоял у окна и мрачно наблюдал за тем, как ветер гоняет по двору желтые листья. Настроение у него было, мягко говоря, не праздничное.
– Люда, да какая разница? Мы же не свадьбу играем. Просто посиделки. Я вообще не понимаю, зачем ты снова их позвала. В прошлый раз они у нас ползарплаты съели, а Света еще и носом крутила, что вино не то, «кислит».
– Коля, ну неудобно, – вздохнула Людмила, вытирая руки полотенцем. – Все-таки двоюродная сестра. Они звонили, напрашивались, намекали, что давно не виделись. Что я, скажу «не приходите»? Мы же родные люди. К тому же у Вити бизнес вроде в гору пошел, может, изменились они. Повзрослели, помудрели.
Николай лишь хмыкнул, но спорить не стал. Он знал, что у его жены сердце золотое, но память короткая на обиды. Людмила была из тех женщин, кто готов последнюю рубашку отдать, лишь бы гостям было хорошо. Она двое суток драила квартиру, крахмалила скатерть, нарезала салаты. На столе уже стояли вазочки с оливье (с хорошей колбасой, не какой-нибудь бумажной), селедка под шубой, мясная нарезка, соленья домашние, которые Люда крутила все лето на даче.
Звонок в дверь раздался ровно в шесть. Людмила, поправив прическу перед зеркалом в прихожей, поспешила открывать.
На пороге стояла Светлана – в новой норковой шубке, несмотря на то что на улице был всего лишь октябрь и плюсовая температура. Рядом пыхтел Виктор, ее муж, мужчина грузный, с красным лицом и бегающими глазками.
– Ой, родня! – Светлана шагнула через порог, раскинув руки для объятий, едва не сбив Людмилу запахом тяжелых, сладких духов. – Сколько лет, сколько зим! Людочка, ты как всегда, вся в хлопотах, вся у плиты?
– Проходите, проходите, очень рады, – улыбалась Людмила, помогая сестре снять шубу.
Она невольно скользнула взглядом по рукам гостей. Руки были пусты. Ни тортика к чаю, ни бутылки вина, ни даже шоколадки для приличия. Виктор держал только ключи от машины, которые он небрежно бросил на тумбочку.
– А мы с корабля на бал! – громко объявил Виктор, снимая ботинки. – Пробки жуткие, думали, вообще не доедем. Есть хочется – страсть! Надеюсь, у вас там не одни листики салатные?
– Что ты, Витя, – смутилась Людмила. – Ужин готов. Мойте руки и за стол.
Николай вышел в коридор, поздоровался с гостями сдержанно, за руку. Он тоже заметил отсутствие гостинцев, и его брови едва заметно сдвинулись к переносице. Это было уже не в первый раз, и даже не во второй. Светлана и Виктор жили по принципу «мы – подарок сами по себе».
Когда все расселись за столом, накрытым в гостиной, Светлана тут же принялась сканировать взгляды. Ее глаза, густо подведенные черным карандашом, бегали по тарелкам, оценивая, прикидывая, вычисляя.
– О, оливье, – протянула она, накладывая себе полную ложку. – Классика. Майонез, небось, сама делала? Или магазинный? Мы-то сейчас стараемся только фермерское есть, здоровье бережем. Витеньке врач запретил жирное, но он же не слушает.
– Магазинный, – честно призналась Людмила. – Но хороший, «Провансаль».
– Ну понятно, – кивнула Света снисходительно. – Времени, наверное, не было. А селедка чья? Сами солили или из банки?
– Сами не солили, купили бочковую, жирную, – вмешался Николай, наливая Виктору водки из запотевшего графина. – Вы закусывайте, не стесняйтесь.
Виктор выпил залпом, крякнул, занюхал хлебом и тут же потянулся вилкой к самому большому куску буженины.
– Нормально пошла, – одобрил он. – А что, Людок, коньячка нет? Я водку не очень уважаю в последнее время.
– Извини, Витя, – Людмила поставила на стол горячее – курицу с картошкой, от которой шел умопомрачительный пар. – Мы водку брали, думали, под селедочку самое то. Есть вино красное, сухое.
– Сухое… – скривилась Светлана. – Кислятина. Мы полусладкое любим, грузинское. Ну ладно, наливай, что есть.
Ужин продолжался. Гости ели с аппетитом, который никак не вязался с их критическими замечаниями. Виктор уничтожил половину курицы, попутно рассказывая, как он удачно провернул сделку и купил новый внедорожник.
– Машина – зверь! – вещал он, размахивая куриной ножкой. – Кожаный салон, климат-контроль, все дела. Три миллиона отдали, даже в кредит влезать не пришлось. Сразу кэшем выложили.
– Да, дела у нас идут хорошо, – поддакнула Светлана, ковыряясь в салате. – Мы вот ремонт на кухне затеяли. Заказали гарнитур из Италии, ждать, правда, три месяца, но зато эксклюзив. Столешница из натурального камня, фурнитура золотая. Дорого, конечно, но мы на себе не экономим.
Людмила слушала и кивала, стараясь искренне порадоваться за сестру. Сами они с Николаем жили скромно. Он работал инженером на заводе, она – учителем в музыкальной школе. Ремонт у них был аккуратный, но простой, десятилетней давности. Машина – старенький «Рено», который Николай латал своими руками.
– Кстати, Люда, – вдруг перебила мужа Светлана, оглядывая стол с каким-то странным выражением лица. – А что, икры не будет?
Людмила замерла с салатником в руках. В комнате повисла тишина, нарушаемая только чавканьем Виктора.
– Икры? – переспросила она растерянно.
– Ну да, икры. Красной. Я думала, бутербродики будут или тарталетки. Все-таки праздник, встреча, посиделки. Мы вот, когда гостей принимаем, всегда икру ставим. Это же уважение к гостю. А тут… стол какой-то, ну, обыденный. Картошка, курица… Как в столовой, честное слово. Без изюминки.
Николай медленно положил вилку на стол. Звук удара металла о фарфор прозвучал как выстрел.
– Света, – голос его был спокойным, но в нем звенела сталь. – А какой сегодня праздник? День рождения? Новый год? Вроде обычная суббота. Люда полдня у плиты стояла, старалась.
– Ой, Коля, ну что ты сразу в позу встаешь? – отмахнулась Светлана, наливая себе еще вина (того самого, которое «кислятина»). – Я же просто спросила. Просто у нас уровень жизни другой, мы привыкли, что на столе деликатесы. Рыбка красная, балык, сыры с плесенью. А тут… ну вкусно, я не спорю, по-домашнему так, простенько. Но я слышала, Люде премию дали в школе за какой-то конкурс. Думала, вы пошикуете немного ради любимых родственников.
Людмила почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Да, премию дали. Пять тысяч рублей. Эти деньги они отложили на зимнюю резину для машины, которая стоила гораздо больше. А на этот стол она потратила три тысячи – огромная сумма для их бюджета на один вечер.
– То есть, по-твоему, – тихо начала Людмила, глядя на сестру, – курица, три вида салата, мясная нарезка и домашние соленья – это «простенько» и неуважение?
– Ну не обижайся! – Светлана хихикнула, подцепив вилкой грибочек. – Я же любя критикую. Чтобы ты развивалась как хозяйка. А то застряла в прошлом веке с этим оливье. Сейчас модно подавать карпаччо, брускетты…
– Брускетты, значит, – повторила Людмила. Внутри у нее что-то щелкнуло. То самое терпение, которое она копила годами, вдруг лопнуло, рассыпавшись на мелкие осколки.
Она встала из-за стола.
– Люда, ты куда? За десертом? – оживился Виктор. – Кстати, торт-то будет? Надеюсь, не «Наполеон» домашний? Я магазинные люблю, бисквитные, с кремом масляным.
Людмила подошла к серванту, но достала оттуда не торт и не конфеты. Она взяла листок бумаги и ручку, которые лежали на полке. Вернулась к столу, положила листок перед Светланой и быстро что-то написала.
– Что это? – удивилась сестра, вглядываясь в цифры.
– Это смета, – спокойно ответила Людмила. – Смотри. Курица – триста рублей. Картошка, овощи – двести. Колбаса для салата – четыреста. Мясо для нарезки – семьсот. Селедка, майонез, яйца, горошек – еще рублей пятьсот. Вино – шестьсот. Водка – пятьсот. Соленья я даже не считаю, это свой труд. Итого, этот «простенький» стол обошелся нам в три тысячи двести рублей. Плюс мой труд – шесть часов готовки и уборки.
Светлана поперхнулась вином. Виктор перестал жевать.
– Ты что, счет нам выставляешь? – вытаращила глаза сестра. – Люда, ты с ума сошла? Мы же гости!
– Гости, – кивнула Людмила. – Замечательные гости. А теперь давай посчитаем ваш вклад в этот вечер. Такси до нас – ноль рублей, вы на своей машине, которую «кэшем» купили. Подарки хозяевам – ноль рублей. Угощение к столу – ноль рублей. Хорошее настроение – минус сто баллов, потому что вы с порога начали хаять мою еду и требовать икру.
– Да ты мелочная! – взвизгнула Светлана, вскакивая со стула. Шубка, небрежно брошенная на кресло, соскользнула на пол, но она даже не заметила. – Считать копейки перед родной сестрой! Попрекать куском курицы! Витя, ты слышишь это?
– Слышу, – пробурчал Виктор, поглядывая на недоеденную ножку с сожалением. – Некрасиво, Люда. Мы к вам с душой, а вы…
– С душой? – перебил Николай, тоже поднимаясь. Он был высок и плечист, и на его фоне Виктор казался рыхлым мешком. – Витя, ты за вечер сожрал полкило мяса и выпил пол-литра водки. И при этом успел сказать, что водка – дрянь, а курица – столовская. Это называется «с душой»?
– Мы люди обеспеченные, мы привыкли к качеству! – парировала Светлана. – Если у вас нет денег, чтобы достойно принять гостей, нечего было и звать! Сидели бы сами, жевали свою картошку!
– А мы и будем сидеть сами, – твердо сказала Людмила. Голос ее больше не дрожал. – Знаешь, Света, я ведь почему икру не купила? Не потому что денег нет. А потому что думала: главное – это общение, тепло. Думала, вы едете нас увидеть, а не пожрать на халяву. Но я ошиблась. Вам не икра нужна. Вам нужна свита, перед которой можно хвастаться итальянскими кухнями и джипами. А мы для вас – так, бедная родня, на фоне которой приятно чувствовать себя королями.
– Да пошли вы! – Светлана схватила свою сумочку. – Витя, собирайся! Ноги моей здесь больше не будет! Убожество! Нищеброды! Икры им жалко для сестры!
Виктор нехотя вылез из-за стола. Ему явно не хотелось уходить от еды, но перечить разъяренной жене он боялся больше, чем голода.
– Зря вы так, – буркнул он, натягивая ботинки в прихожей. – Мы, может, вам хотели старый телевизор отдать, когда новый купим. А теперь – фиг вам.
– Оставьте себе, – сказал Николай, открывая входную дверь. – На кухню итальянскую поставите.
Светлана вылетела на лестничную площадку пулей, даже не надев шубу – несла ее в руках. Виктор посеменил следом, что-то бормоча про неблагодарность.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла звенящая тишина.
Людмила прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Сердце колотилось как бешеное. Она впервые в жизни высказала все, что думала. Впервые не стерпела, не промолчала, не попыталась сгладить углы.
– Ну ты даешь, мать, – восхищенно выдохнул Николай.
Он подошел к жене и осторожно обнял ее за плечи.
– Я думал, ты опять побежишь в магазин за этой чертовой икрой, лишь бы Светочка не расстраивалась.
– Не побегу, Коля. Всё, набегалась, – Людмила открыла глаза и посмотрела на мужа. В ее взгляде не было слез, только усталость и какое-то новое, незнакомое чувство облегчения. – Знаешь, мне так легко стало. Будто мешок с камнями с плеч сбросила.
– Пойдем, – Николай потянул ее за руку в комнату. – У нас там еще курица осталась, оливье полная миска. И вино, хоть и «кислое», но нам нравится.
Они вернулись за стол. Теперь, без напыщенной Светланы и чавкающего Виктора, кухня казалась невероятно уютной. Желтый свет лампы отражался в бокалах, пахло ванилью и запеченным мясом.
– Слушай, – Людмила положила себе добавки салата. – А ведь вкусно. И майонез нормальный. Чего она прицепилась?
– Завидует, – уверенно сказал Николай, намазывая горчицу на хлеб.
– Чему? – удивилась Людмила. – У них денег куры не клюют, ремонты, машины. А у нас что?
– А у нас – мы. У нас спокойно. Мы не пытаемся никому ничего доказать. Мы не давимся деликатесами, чтобы потом выставлять фото в соцсети. А они, видно, живут напоказ. Снаружи – блеск, икра и Италия, а внутри – пустота и злоба. Видела глаза Вити? Тоскливые. Он бы с радостью тут остался, треснул бы еще водочки и заснул на диване. А ему приходится соответствовать статусу и терпеть вечные истерики жены.
Людмила задумалась. Она вспомнила, как Светлана нервно дергала ногой под столом, как постоянно проверяла телефон, как наигранно смеялась. И правда, счастьем там и не пахло. Там пахло дорогими духами и большими понтами.
– Знаешь, Коля, – сказала она, поднимая бокал. – Давай выпьем за то, чтобы в нашем доме всегда были гости, которые приходят к нам, а не к нашему холодильнику. И которые приносят с собой не пустые руки, а полное сердце.
– И за икру, – усмехнулся Николай, чокаясь с женой. – Которую мы купим на Новый год и съедим сами, ложками, под «Иронию судьбы».
– Договорились!
Они просидели на кухне до полуночи. Говорили обо всем на свете – о работе, о планах на лето, о том, какую резину лучше брать. Им было хорошо вдвоем. Еды осталось много, и Людмила с удовольствием подумала, что завтра не нужно будет готовить.
А телефон Светланы она тем же вечером занесла в черный список. Не со злости, нет. Просто чтобы не мешали жить своим «высоким уровнем».
Прошло две недели. Людмила возвращалась с работы, наслаждаясь свежим морозным воздухом. Первый снег уже выпал, прикрыв серый асфальт белым пушистым одеялом. На душе было спокойно.
У подъезда она столкнулась с соседкой, бабой Валей, местным «информбюро».
– Ой, Людочка, здравствуй! – замахала руками старушка. – Слышала новость-то? Про сестру твою двоюродную, фифу эту расфуфыренную?
– Нет, а что случилось? – насторожилась Людмила.
– Так банкрот у нее муж! Весь дом гудит. Оказывается, этот ее Витя набрал кредитов на свои джипы да ремонты, а бизнес-то прогорел. Приходили приставы, описывали имущество. Машину забрали, счета арестовали. Слышала, они теперь квартиру продавать будут, в «однушку» переезжать. А Света твоя бегала по двору, орала на мужа так, что голуби разлетались.
Людмила постояла минуту, переваривая новость. Ей не было злорадно. Ей было просто никак. Это была чужая жизнь, чужие проблемы, чужие ошибки.
– Жаль, конечно, – вежливо ответила она. – Но, как говорится, не в деньгах счастье, теть Валь.
– И то верно! – согласилась соседка. – Главное, чтоб человек был хороший. А они… ну их. Ты-то сама как? Смотрю, пальтишко новое?
– Новое, – улыбнулась Людмила, поглаживая мягкую шерсть рукава. – С премии купила. Решили с мужем, что резину еще сезон старую откатаем, а мне пора себя порадовать.
– И правильно! Красавица! Беги, а то замерзнешь.
Людмила зашла в подъезд, поднялась на свой этаж. Из-за двери их квартиры пахло жареной картошкой с грибами. Николай вернулся с работы пораньше и приготовил ужин. Простой, без изысков, но самый вкусный на свете, потому что приготовлен с любовью.
Она открыла дверь, и навстречу ей вышел муж – в домашней футболке, с полотенцем на плече.
– Пришла? Мой руки, там все горячее. И, кстати, я тут баночку шпрот купил. Рижских, настоящих. Устроим пир?
– Устроим, – рассмеялась Людмила, обнимая его. – Шпроты – это тебе не икра, это гораздо лучше.
И они пошли на кухню, где было тепло, светло и где никто не считал, сколько стоит счастье. Потому что настоящее счастье цены не имеет.
Если вам понравился рассказ, буду благодарна за лайк и подписку на канал. А как вы поступаете с гостями, которые приходят с пустыми руками и критикуют угощение?