– Ты опять забыл заехать в химчистку? Я же просила, черным по белому написала в сообщении, чтобы ты забрал мой зимний пуховик, – голос женщины звучал устало, но без истерики. Это была та стадия семейной жизни, когда раздражение становится привычным фоном, как шум работающего холодильника.
– Лена, у меня голова кругом идет от отчетов, какая химчистка? – Сергей раздраженно бросил ключи на тумбочку в прихожей и начал расшнуровывать ботинки, даже не взглянув на жену. – Ты же знаешь, конец квартала, шеф звереет. Я продохнуть не успеваю, а ты со своими пуховиками. Весна на дворе, зачем он тебе сейчас?
Елена вздохнула, прислонившись плечом к косяку двери. Ей хотелось сказать, что весна – самое время убрать зимние вещи на хранение, чтобы моль не съела, и что она сама работает не меньше его, но при этом помнит о том, что в доме закончилось масло и что у кота кончился корм. Но она промолчала. Ссориться не было сил. За двадцать лет брака она научилась чувствовать моменты, когда мужа лучше не трогать.
– Ужин на столе, – коротко сказала она и ушла на кухню.
Сергей появился через десять минут, переодетый в домашние треники и растянутую футболку. Он молча ел котлеты, уткнувшись в телефон. Елена смотрела на его редеющую макушку и думала о том, куда делся тот внимательный парень, который когда-то писал ей стихи на асфальте. Сейчас перед ней сидел грузный, уставший мужчина, для которого жена стала чем-то вроде удобного предмета мебели.
– Сереж, – осторожно начала Елена, когда он отодвинул пустую тарелку. – У нас в субботу годовщина. Двадцать лет. Фарфоровая свадьба. Может, сходим куда-нибудь? В тот ресторанчик на набережной, где мы отмечали десять лет?
Сергей наконец оторвался от экрана смартфона. В его глазах мелькнуло что-то похожее на панику, но он тут же нацепил маску озабоченности.
– Лен, ну какой ресторан? Ты цены видела? У нас и так с бюджетом дыра. Машине ТО делать надо, страховка заканчивается. А тут еще на работе непонятно что с премией, могут урезать. Давай дома посидим? Ты пирог испечешь, винца купим. Какая разница, где сидеть, главное же, что мы вместе.
Елена опустила глаза, рассматривая узор на скатерти. Конечно. Дыра в бюджете. ТО машины. Все как всегда.
– Хорошо, – тихо ответила она. – Дома так дома.
– Вот и умница, – обрадовался Сергей, явно испытывая облегчение от того, что не придется тратиться. – Ты у меня понимающая. Ладно, я спать, завтра рано вставать.
На следующий день у Елены был выходной. Она решила устроить генеральную уборку, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей. Перемыла окна, постирала шторы, добралась до кладовки. К обеду квартира сияла, но на душе все равно скребли кошки. Ей хотелось сделать что-то полезное, чтобы почувствовать себя хорошей хозяйкой, раз уж любимой женщиной почувствовать не удавалось.
Взгляд упал на ключи от машины мужа, лежащие на комоде. Сергей сегодня уехал на работу на такси, сказав, что вечером планируется корпоратив и он будет пить. «Надо бы в салоне прибраться», – подумала Елена. Сергей был неряхой: в его кроссовере вечно валялись пустые бутылки из-под воды, чеки с заправок и обертки от фастфуда. Елена периодически наводила там порядок, потому что ей самой было неприятно садиться в такую машину.
Она взяла пылесос, ведро с тряпками и спустилась во двор. Машина стояла под старой липой, вся в клейких почках и пыли.
– Ничего, сейчас наведем красоту, – пробормотала Елена, открывая водительскую дверь.
Работа спорилась. Она вытряхнула коврики, протерла приборную панель, собрала мусор в пакет. Оставалось самое сложное – пропылесосить под сиденьями, куда вечно закатывались монетки и зажигалки. Елена отодвинула пассажирское кресло до упора вперед и залезла с узкой насадкой пылесоса в темное пространство под сиденьем.
Что-то звякнуло и застряло в трубе. Елена выключила пылесос. Это была не монетка. Она пошарила рукой под сиденьем и нащупала что-то твердое, застрявшее между полозьями кресла и ковролином. Пришлось повозиться, чтобы вытащить предмет.
В руках у нее оказался небольшой, но увесистый пакет из плотной бумаги. Черный, матовый, с золотым тиснением известного ювелирного бренда. Сердце Елены пропустило удар. Она знала этот логотип. Это было очень дорого.
Дрожащими пальцами она развязала шелковую ленточку. Внутри лежала бархатная коробочка. Елена открыла ее и ахнула. На белом атласе сиял комплект: серьги и кулон из белого золота с сапфирами. Камни были глубокого, насыщенного синего цвета, обрамленные россыпью мелких бриллиантов. Вещь была не просто красивой – она была роскошной. И безумно дорогой.
Первая мысль была радостной: «Боже, он помнит! Он все-таки помнит про годовщину!». Елена прижала коробочку к груди, и глаза наполнились слезами. Какой же она была дурой вчера, когда обижалась на него. Он специально сказал про нехватку денег и отсутствие премии, чтобы усыпить ее бдительность и сделать сюрприз. Вот почему он отказался от ресторана – он потратил все деньги на этот подарок!
– Сережка, – прошептала она с нежностью. – А я-то напридумывала себе...
Елена уже хотела закрыть коробочку и положить ее обратно, чтобы не испортить сюрприз, как заметила, что под атласной подложкой торчит уголок белой карточки. Любопытство пересилило. Она аккуратно подцепила бумажку ногтем.
Это была маленькая открытка. На ней почерком Сергея было написано:
*«Моей сладкой девочке Кристине. Пусть эти камушки подчеркнут цвет твоих невероятных глаз. С любовью, твой Котик».*
Мир вокруг Елены качнулся и замер. Звуки улицы – гул машин, крики детей на площадке, шум ветра в листве – исчезли. Остался только стук собственного сердца, отдающийся в висках глухими ударами.
Кристине.
Сладкой девочке.
Котик.
Елена перечитала записку еще раз, надеясь, что буквы изменятся, что это какая-то ошибка, галлюцинация. Но буквы стояли на месте, четкие, написанные знакомой рукой. Той самой рукой, которая двадцать лет назад писала ей записки на лекциях.
У Елены глаза были карие. Обычные карие глаза. А сапфиры дарят голубоглазым. Или синеглазым. Кристинам.
Елена медленно закрыла коробочку. Положила ее обратно в пакет. Руки не дрожали – наоборот, наступило странное, ледяное спокойствие. Словно внутри выключили рубильник, отвечающий за эмоции, и включили аварийное освещение холодного рассудка.
Значит, денег на ресторан нет. Премию урезали. Машине нужно ТО. А на сапфиры для Кристины деньги есть. И этот «Котик»... Дома он был просто Сергей, вечно уставший и недовольный.
Она сидела в машине еще минут пять, глядя на приборную панель. Потом аккуратно положила пакет обратно под сиденье. Нет, не так. Она вытащила его снова. Оставлять там нельзя. Если он обнаружит, что пакет сдвинут, он поймет, что она нашла его. Будет скандал, оправдания, ложь. Он скажет, что это для жены коллеги, что его попросили спрятать. Или еще какую-нибудь чушь.
Елена вышла из машины, сжимая черный пакет в руке. Она закрыла автомобиль, забрала ведро и пылесос. Поднялась в подъезд.
Внизу, в своей маленькой каморке за стеклом, сидела консьержка Зинаида Павловна. Это была колоритная дама неопределенного возраста – где-то между шестьюдесятью и вечностью. Она всегда была в курсе всего, что происходит в доме, знала всех жильцов по именам, помнила клички всех собак и номера всех машин. Зинаида Павловна вязала бесконечный шарф и одновременно смотрела маленький телевизор.
Увидев Елену, она отложила вязание и открыла окошко.
– Леночка, здравствуй, дорогая! Ты чего такая бледная? Случилось чего?
Елена остановилась. План созрел мгновенно, словно кто-то нашептал его на ухо. Она посмотрела на пакет в своей руке, потом на Зинаиду Павловну.
– Здравствуйте, Зинаида Павловна. Да нет, все хорошо. Просто устала немного. А вы как? Как настроение?
Консьержка тяжело вздохнула, поправив очки на носу.
– Ой, Леночка, какое там настроение. Юбилей у меня завтра. Шестьдесят пять стукнет. Думала, сын приедет с невесткой, а они звонят – говорят, не получается, работы много. Подарок, говорят, на карту переведем. А мне деньги эти... Мне ж внимания хочется. Вот, сижу, думаю, хоть торт себе купить, что ли. Одной праздновать.
В глазах пожилой женщины стояла неподдельная грусть. Одиночество в большом городе – страшная вещь, даже если у тебя есть дети.
Елена улыбнулась. Впервые за последний час эта улыбка была искренней.
– Зинаида Павловна, а ведь это судьба. Мы с Сергеем как раз хотели вас поздравить. Мы знаем, что у вас день рождения скоро, вот, подготовились заранее.
Она протянула черный пакет в окошко.
Консьержка удивленно захлопала глазами, принимая тяжелый пакет.
– Мне? От вас с Сережей? Да вы что, Леночка... Неудобно как-то...
– Берите, берите! – настойчиво сказала Елена. – Открывайте, не стесняйтесь. Это от чистого сердца. Вы у нас самый лучший сотрудник, бережете наш покой. Сергей сам выбирал, очень старался, хотел, чтобы вам понравилось.
Зинаида Павловна дрожащими руками развязала ленточку. Достала бархатную коробочку. Открыла.
В тесной каморке консьержки, пахнущей старым чаем и пылью, сапфиры сверкнули, как кусочки звездного неба. Зинаида Павловна ахнула, прикрыв рот ладонью.
– Боже мой... Лена... Это же... Это же настоящее?
– Самое настоящее, – твердо сказала Елена. – Белое золото, сапфиры, бриллианты. Примерьте! Вам очень пойдет к вашим... – она на секунду запнулась, – к вашим глазам.
У Зинаиды Павловны глаза были выцветшие, серо-голубые, но сейчас, от восторга и слез, они казались ярко-синими. Она трясущимися руками достала серьги.
– Я не могу... Это же безумные деньги стоит... Сережа с ума сошел такие подарки делать?
– Сергей очень ценит вас, Зинаида Павловна. Он сказал: «Нашей Зинаиде Павловне нужно дарить только королевские подарки». Носите на здоровье. И кулон тоже. Завтра наденете на свой юбилей, будете самой красивой.
Консьержка заплакала. Она вышла из своей будки, обняла Елену, прижимаясь к ней пухлым, пахнущим дешевыми духами телом.
– Спасибо, доченька. Спасибо вам с Сережей. Век не забуду. Вот ведь люди какие, а? Золотые люди! А я всегда говорила, что вы лучшая пара в подъезде!
Елена гладила ее по спине и чувствовала, как ледяной ком в груди начинает таять, сменяясь злым, но веселым азартом. Записку, кстати, она незаметно вытащила из коробочки еще в лифте и порвала на мелкие клочки, спустив в мусоропровод. Пусть Кристина останется без «камушков».
– Только у меня просьба, Зинаида Павловна, – сказала Елена, отстраняясь. – Вы Сергею пока не говорите, что я уже отдала. Он хотел сам вручить, торжественно, но раз уж я проговорилась... Сделайте вид, что это сюрприз. Ну, или просто поблагодарите его при встрече, он будет рад, что вам понравилось. Прямо завтра и поблагодарите, когда он на работу пойдет. Пусть увидит, как на вас смотрится.
– Обязательно! – закивала консьержка, уже прилаживая серьгу к уху перед маленьким зеркальцем. – Обязательно надену! Ой, красота какая... Как у царицы!
Елена поднялась в квартиру. До прихода мужа оставалось еще часа четыре. Она приняла душ, тщательно уложила волосы, накрасилась. Достала из шкафа свое любимое платье, которое Сергей называл «слишком нарядным для дома». Приготовила ужин – не котлеты, а запекла мясо по-французски, открыла бутылку вина.
Сергей вернулся поздно, слегка навеселе. Корпоратив, видимо, удался.
– О, у нас праздник? – удивился он, увидев накрытый стол и красивую жену. – Я же говорил, что денег на рестораны нет.
– А это не ресторан, это домашний уют, – улыбнулась Елена, наливая ему вина. – Садись, дорогой. Я подумала, зачем ждать субботы? Начнем отмечать заранее.
Сергей расслабился. Он поел, выпил вина, подобрел.
– Знаешь, Ленка, ты у меня все-таки мировая баба, – сказал он, развалившись на стуле. – Другая бы пилила, требовала шубу или Мальдивы. А ты все понимаешь. Ценю.
Елена смотрела на него поверх бокала.
– Ценю, говоришь? Это хорошо. Я тоже тебя ценю, Сереж. Кстати, ты машину закрыл? А то я там убиралась днем, могла забыть на сигнализацию поставить.
Сергей напрягся.
– Убиралась? В салоне?
– Ну да. Там грязно было. Пропылесосила все, под сиденьями особенно. Столько мусора выгребла.
Она внимательно следила за его лицом. Зрачки Сергея расширились. Он побледнел.
– Под сиденьями? – переспросил он севшим голосом.
– Ага. Фантики какие-то, чеки старые. Все в мусорку выкинула. А что? Ты там что-то важное потерял?
В глазах мужа плескался животный ужас. Он вспомнил про черный пакет. Если она его нашла... Если она его открыла... Но она сидит спокойная, улыбается. Значит, не нашла? Или нашла, но не поняла, что это? Или выкинула вместе с мусором?!
– Нет... Ничего, – выдавил он. – Я... Мне надо проверить, закрыл ли я дверь.
Он вскочил и, не надевая куртки, выбежал из квартиры. Елена спокойно отпила вина. Она знала, что он сейчас побежит к машине, будет шарить рукой под сиденьем, потом светить фонариком, потом перерывать весь салон. Потом побежит к мусорным бакам во дворе, будет рыться там в надежде найти черный пакет.
Сергей вернулся через двадцать минут. Он был бледный, руки тряслись, на лбу выступила испарина. Брюки были испачканы чем-то серым – видимо, задел бампер или, что вероятнее, мусорный контейнер.
– Что случилось? – участливо спросила Елена. – Ты выглядишь так, будто привидение увидел.
– Все нормально, – прохрипел он. – Просто... показалось, что окно не закрыто. Голова разболелась. Я лягу.
Всю ночь Сергей ворочался. Елена слышала, как он вздыхает, как встает пить воду. Она спала сном младенца.
Утро субботы выдалось солнечным. Это был день их двадцатой годовщины.
– С праздником, любимый, – сказала Елена, когда они пили кофе. – Я приготовила тебе подарок.
Она протянула ему новый дорогой галстук, который купила неделю назад. Сергей принял подарок с виноватым видом.
– Спасибо, Лен... А я... Ну, я же говорил, с деньгами туго. Я тебе потом... попозже...
– Ничего страшного, – перебила она. – Главное – внимание. Пойдем прогуляемся? Погода чудесная.
Они вышли из квартиры. Сергей был мрачнее тучи. Он явно все еще думал о пропавших сапфирах. Он не мог спросить жену впрямую: «Дорогая, ты не видела пакет с драгоценностями для моей любовницы?». Эта ситуация загоняла его в тупик.
Они спустились на лифте на первый этаж.
В холле, как королева на троне, восседала Зинаида Павловна. Сегодня она была при параде: в нарядной блузке с люрексом, с высокой прической «хала», густо напудренная. Но главным украшением были серьги. Крупные сапфиры в обрамлении бриллиантов сияли в ее ушах так, что больно было смотреть. На шее, поверх синтетической блузки, сверкал кулон.
Увидев пару, консьержка расплылась в счастливой улыбке и выскочила из своей будки.
– Сергей Петрович! Леночка! – закричала она на весь подъезд. – Дорогие мои!
Сергей застыл, как соляной столб. Его взгляд приковался к ушам Зинаиды Павловны. Челюсть медленно поползла вниз. Он узнал их. Он выбирал их две недели, потратив на это весь «левый» заработок и еще заняв у друга.
– Сергей Петрович, – Зинаида Павловна схватила его безвольную руку и начала трясти. – Ну спасибо вам! Ну удружили! Я сегодня самая счастливая женщина в мире! Такой подарок, такой подарок... Царский! Я всем подругам уже фотографии разослала, они от зависти лопнули! Сказала, что это наш жилец, золотой человек, подарил!
Сергей издал странный звук, похожий на кваканье. Он переводил взгляд с сияющих сережек на жену.
Елена стояла рядом и лучезарно улыбалась.
– Зинаида Павловна, вам так идет! – сказала она. – Правда, Сережа? Посмотри, как цвет камней играет. Ты же именно этого добивался, когда выбирал?
Сергей посмотрел на Елену. В ее глазах он прочитал всё. Она знала. Она нашла. И она уничтожила его так изящно, что он даже пикнуть не мог. Если он сейчас скажет, что это ошибка, что подарок не ей – это будет позор на весь дом, на весь район. Зинаида Павловна разнесет сплетню со скоростью звука. А признаться жене при консьержке, что подарок был для любовницы – это самоубийство.
– Д-да, – выдавил он из себя, чувствуя, как внутри все обрывается. – Носите на здоровье, Зинаида Павловна. С юбилеем вас.
– Ой, спасибо! – консьержка полезла целоваться. Сергей терпел прикосновения ее напудренных щек, чувствуя себя как в кошмарном сне. – Леночка сказала, что вы хотели сюрприз сделать, вот я и молчала вчера. Но сегодня не удержалась! Какие камни, а!
Они вышли на улицу. Сергей шел как робот, на негнущихся ногах. Его «сюрприз» для Кристины, стоящий как подержанная иномарка, теперь украшал уши пенсионерки, которая будет носить их с блузкой с люрексом и рассказывать всем, какой щедрый мужчина живет в двадцать пятой квартире.
Они дошли до парка молча. Сели на скамейку. Сергей закрыл лицо руками.
– Ты все знала, – глухо сказал он. Это был не вопрос.
– Знала что? – невинно переспросила Елена, любуясь только что распустившимися тюльпанами на клумбе.
– Про подарок. Про... Кристину.
Елена повернулась к нему. Взгляд ее стал жестким.
– Я нашла подарок, который валялся в грязи под сиденьем. Я решила, что мой муж не может быть настолько подлым и глупым, чтобы прятать там подарок для любовницы накануне нашей годовщины. Поэтому я решила, что это благотворительность. Ты же у меня щедрый, правда, Сережа? Для посторонних людей тебе ничего не жалко. Ни денег, ни эмоций.
– Лен, это... это была ошибка. Интрижка. Ничего серьезного, – забормотал он, понимая, как жалко это звучит. – Я хотел порвать с ней.
– Вот и отлично, – кивнула Елена. – Считай, что ты откупился от грехов. Сапфиры ушли на благое дело – осчастливили одинокую пожилую женщину. А Кристине... ну, купишь ей шоколадку. Если деньги останутся после того, как ты оплатишь мне поездку в санаторий.
– В санаторий? – растерянно спросил Сергей.
– Да. Я устала, Сереж. У меня нервы. Мне нужно море, массаж и спокойствие. И я хочу поехать туда одна. А ты пока тут поработаешь, долги раздашь, на ТО заработаешь. И подумаешь. О том, как мы будем жить дальше. И будем ли вообще.
Сергей посмотрел на жену. Впервые за много лет он увидел в ней не удобную функцию «подай-принеси», а сильную, опасную женщину, с которой шутки плохи. Он вспомнил блеск сапфиров в ушах Зинаиды Павловны и его передернуло. Кристина, узнав, что подарка не будет, скорее всего, закатит истерику и бросит его. А Лена... Лена сидела рядом, прямая, гордая и спокойная.
– Хорошо, – тихо сказал он. – Какой санаторий?
– В Сочи. «Русь» или что-то подобное. Пять звезд, Сережа. Не экономь. Ты же знаешь, я ценю качество.
– Я понял. Я все сделаю.
Елена встала и поправила плащ.
– Пойдем домой. Я пирог испекла. Все-таки двадцать лет – это дата. И кстати, Зинаида Павловна теперь будет за нами присматривать с удвоенной силой. Так что, Котик, веди себя хорошо. Никаких Кристин в радиусе километра она не пропустит.
Сергей поплелся за женой, чувствуя, как на шее затягивается невидимый поводок. Он потерял любовницу, потерял кучу денег, но, кажется, только что заново познакомился со своей женой. И это знакомство внушало ему суеверный страх и странное уважение.
А Зинаида Павловна в этот момент сидела в своей будке, смотрела в маленькое зеркальце и думала о том, что жизнь в шестьдесят пять только начинается. Особенно если у тебя в ушах целое состояние, а вокруг живут такие замечательные, щедрые люди.
Если вам понравился рассказ, не забудьте поставить лайк и подписаться на канал, чтобы не пропустить новые истории. Жду ваших мнений в комментариях