– А куда ты столько красной рыбы в салат крошишь? Она же дорогущая, ломтиками бы на бутерброды пустила, и то экономнее вышло бы, – скрипучий, вечно недовольный голос Тамары Ивановны раздался прямо над ухом, заставив Елену вздрогнуть.
Нож в руке девушки на секунду замер, но она тут же продолжила нарезать слабосоленую семгу ровными кубиками. Лена знала: стоит только начать оправдываться, как свекровь тут же почувствует слабину и проведет остаток вечера, поучая её жизни.
– Это рецепт такой, Тамара Ивановна. «Царский» салат. Там рыба – основной ингредиент, а не украшение, – спокойно ответила Елена, стараясь не повышать голос. – И потом, у Сережи сегодня юбилей. Тридцать пять лет. Хочется порадовать мужа, он этот салат обожает.
Свекровь поджала губы, окинула кухню цепким взглядом ревизора и тяжело вздохнула, опускаясь на табурет. Она приехала час назад, якобы помочь с приготовлениями, но пока помощь заключалась лишь в критике цен на продукты и воспоминаниях о том, как тяжело жилось в девяностые.
– Балуешь ты его, Ленка. Ох, балуешь, – запричитала Тамара Ивановна, поправляя на столе салфетку, которая и так лежала идеально ровно. – Тридцать пять лет – тоже мне дата. Посидели бы скромно, картошечки с селедочкой, курочку бы в духовке запекла. А ты стол накрыла, как на свадьбу. Икры вон красной две банки, нарезка мясная трех видов. Деньги девать некуда? У Витеньки вон, говорят, снова трудности на работе, зарплату задерживают, а вы тут пиры закатываете.
Елена мысленно досчитала до десяти. Витенька. Младший брат её мужа Сергея. Любимчик, вечный страдалец и «непризнанный гений», которому постоянно мешали то начальники-самодуры, то погода, то мировой кризис. Ему было тридцать два, но для Тамары Ивановны он оставался маленьким мальчиком, которого обижает злой мир.
– У Вити трудности последние десять лет, – не удержалась Елена, выкладывая слой тертого сыра. – А Сергей пашет на двух работах, чтобы мы могли позволить себе нормальный стол раз в год. И ипотеку платить.
– Ну ты не сравнивай! – мгновенно взвилась свекровь. – Сережа – он пробивной, ему легче дается. А Витя – он натура тонкая, творческая, его любой обидеть может. Ему сейчас поддержка нужна, а не осуждение. Кстати, жаль, что он приехать не смог. Приболел бедненький, лежит пластом, даже голос осип.
Елена промолчала. Она прекрасно знала, что «приболел» Витя скорее всего из-за вчерашних посиделок с друзьями в гараже, о чем красноречиво свидетельствовали фото в социальных сетях, которые он по глупости выставил, но забыл скрыть от родственников. Но разоблачать «тонкую натуру» перед матерью было себе дороже.
Подготовка к застолью вышла на финишную прямую. Сергей уже вернулся с работы, принял душ и теперь, нарядный и довольный, помогал расставлять тарелки в гостиной. Запах запекаемой в духовке свиной шейки с черносливом плыл по всей квартире, смешиваясь с ароматами свежих огурцов и укропа. Стол действительно ломился. Елена любила готовить и считала, что еда – это не просто калории, а способ показать заботу. Она три дня мариновала мясо по особому рецепту, искала на рынке лучшие овощи, сама пекла торт «Наполеон», зная, что магазинный муж не признает.
Гости начали собираться к шести. Пришли коллеги Сергея, пара друзей семьи и тетя Галя – двоюродная сестра Тамары Ивановны, женщина шумная, простая, но добрая.
– Ох, Ленуся, ну и мастерица! – восхищалась тетя Галя, накладывая себе холодец. – Тамара, ты погляди, какой прозрачный! Дрожит, как слеза! У меня такой никогда не получается, вечно мутный.
Тамара Ивановна кисло улыбнулась, ковыряя вилкой в тарелке.
– Нормальный холодец. Только чеснока многовато, давление скакнет. И жирный больно. Витеньке такое нельзя, у него желудок слабый.
– Да при чем тут Витенька? – удивилась тетя Галя, наливая себе морса. – Мы же тут, за столом. Ешь да радуйся. Сережка, с днем рождения, дорогой! Золотая у тебя жена, береги её.
Сергей сиял. Он обнимал Елену за плечи, подкладывал ей лучшие кусочки и то и дело провозглашал тосты за свою любимую хозяйку. Вечер шел прекрасно. Разговоры текли рекой, гости хвалили каждое блюдо, и даже вечное недовольство свекрови, казалось, утонуло в общем веселье.
Елена заметила неладное ближе к концу вечера, когда подали горячее. Тамара Ивановна ела свинину с таким аппетитом, что забыла про «слабый желудок» своего младшего сына, но при этом её взгляд то и дело бегал по столу, оценивая остатки закусок.
– Вкусно, доченька, вкусно, – неожиданно ласково сказала она, когда Елена убирала грязные тарелки перед подачей чая. – Мясо мягкое, прям тает. Много, наверное, наготовила? Вон еще целый противень на кухне остался?
– Остался, – кивнула Елена, не ожидая подвоха. – Я специально с запасом делала. Чтобы нам с Сережей на пару дней хватило, не готовить после работы. Да и на работу ему с собой собрать.
– А, ну да, ну да... – протянула свекровь и как-то странно засуетилась.
Когда гости перешли к чаю и торту, Тамара Ивановна незаметно выскользнула из комнаты. Елена не придала этому значения, решив, что свекровь пошла в уборную или ей нужно позвонить ненаглядному Вите. Но прошло десять минут, пятнадцать, а Тамары Ивановны всё не было.
– Лен, а где мама? – спросил Сергей, отрезая очередной кусок торта.
– Не знаю, выходила вроде... Пойду гляну, может, помощь нужна.
Елена встала из-за стола и направилась в коридор. Дверь в ванную была открыта, свет выключен. Значит, не там. Тихий шорох и звон посуды доносились из кухни.
Елена вошла в кухню и застыла на пороге. Картина, которая открылась её глазам, была настолько сюрреалистичной, что она на секунду потеряла дар речи.
Тамара Ивановна стояла у стола. Вокруг неё, как баррикады, громоздились пластиковые контейнеры разного калибра – от маленьких баночек из-под сметаны до внушительных лотков. Рядом лежал развернутый рулон фасовочных пакетов. Свекровь действовала быстро и профессионально, как упаковщик на конвейере.
В большом контейнере уже лежала добрая половина оставшейся мясной нарезки. В другой она активно перекладывала тот самый салат с семгой, выскребая салатницу подчистую. На плите стоял противень с мясом – от огромного куска, которого должно было хватить Сергею на обеды на всю неделю, была отрезана треть, и этот шмат сейчас перекочевывал в объемный пакет.
– Тамара Ивановна, вы что делаете? – голос Елены прозвучал громче, чем она планировала.
Свекровь вздрогнула, чуть не выронив лопатку, но быстро взяла себя в руки. На её лице не отразилось ни тени смущения – только деловитая озабоченность.
– Ой, Леночка, напугала! – она даже не прекратила упаковывать мясо. – Да вот, помогаю тебе со стола убирать. Смотри, сколько всего осталось! Продукты же переводить грех. Вы с Сережей вдвоем, куда вам столько? Испортится, выкинешь ведь. А я Витеньке отвезу. Он там голодный лежит, болеет, ему бульончик нужен, да мяско для сил.
Елена подошла ближе, чувствуя, как внутри закипает глухое раздражение. Это было не просто «угостить маму кусочком торта с собой». Это был планомерный грабеж.
– Тамара Ивановна, подождите. Я не планировала ничего выкидывать. Это наша еда на ближайшие дни. Мы оба работаем до поздна, у меня не будет времени готовить до среды.
– Да что ты выдумываешь! – отмахнулась свекровь, запихивая в пакет с мясом еще и несколько запеченных картофелин. – Молодая, постоишь у плиты, не развалишься. Сваришь супчик, макароны. А Витя там один, жена его, эта вертихвостка, опять к матери умотала, кормить мужика некому. А тут у вас деликатесы пропадают.
– Они не пропадают, – твердо сказала Елена, кладя руку на край противня. – Они остывают для того, чтобы я убрала их в *свой* холодильник. Пожалуйста, положите мясо обратно.
Тамара Ивановна замерла. В её глазах мелькнуло искреннее возмущение.
– Ты что, куска мяса для родного брата мужа пожалела? – голос её повысился, приобретая визгливые нотки. – У вас тут икра ложками, рыбы красной завались, а больному человеку объедки жалко?
– Это не объедки, Тамара Ивановна. Это полноценные блюда, на которые мы заработали и которые я готовила три часа. Я с удовольствием передам Вите кусок торта и пару бутербродов, но вы сейчас пытаетесь вынести половину нашего холодильника.
– Какая же ты мелочная! – всплеснула руками свекровь, не выпуская, однако, пакет с мясом из рук. – Я всегда говорила Сереже, что ты жадная. Куркулиха! Родная кровь голодает, а она над котлетами трясется!
Шум на кухне привлек внимание. В дверях появился Сергей, а за ним, с любопытством вытягивая шею, маячила тетя Галя.
– Что тут происходит? – Сергей переводил непонимающий взгляд с жены на мать, а потом на батарею контейнеров на столе. – Мам, ты что, переезжаешь? Зачем столько посуды?
– Вот! Посмотри на неё! – Тамара Ивановна театрально ткнула пальцем в Елену. – Жена твоя, змея подколодная, матери родной кусок хлеба жалеет! Я хотела Витеньке гостинчик собрать, он же там совсем плохой, лежит, встать не может. А она вцепилась и не дает! Говорит, сами всё сожрете!
Сергей нахмурился. Он посмотрел на стол. Там действительно происходила масштабная экспроприация. В пакетах и контейнерах было упаковано не просто «угощение», а практически всё, что оставалось ценного. Даже банка с оливками, которую открыли, но не доели, уже была плотно закрыта крышкой и стояла в стопке «на вынос».
– Мам, – осторожно начал Сергей, – ну, Ленка, может, и правда... Соберем немного Витьке?
Елена резко повернулась к мужу. В её глазах был холодный блеск, который Сергей знал слишком хорошо. Это был взгляд, означающий: «Если ты сейчас не примешь правильное решение, ты будешь спать на коврике в прихожей».
– Сережа, посмотри внимательно, – ледяным тоном произнесла она. – Твоя мама уже упаковала твой обед на понедельник, вторник и среду. Она забрала рыбу, которую я купила на премию. Она даже сырную тарелку пересыпала в пакет, хотя сыр там смешался с виноградом и медом. Это не гостинец. Это продовольственная разверстка.
Сергей подошел ближе и заглянул в пакеты.
– Ого... Мам, это ты свинину всю забрала? А я думал завтра бутерброды с ней на работу взять...
– Перебьешься колбасой! – отрезала Тамара Ивановна. – Тебе полезно, похудеешь хоть. А Вите белок нужен, он ослабленный. И вообще, я мать! Я вас вырастила! Имею я право взять немного еды из дома сына?
– Тамара, побойся бога! – не выдержала тетя Галя, протискиваясь на кухню. – Ты чего удумала? Пришла в гости, поела, попила, и еще сумки набиваешь, как с голодного края? У Витьки твоего рожа в экран не влезает, какой он ослабленный? Я его вчера видела у подъезда, ящик пива тащил, аж пыхтел. Больной он, как же! Похмелье у него, вот и болеет!
– Не смей так говорить про моего сына! – взвизгнула Тамара Ивановна, прижимая к груди пакет с мясом, словно это был младенец. – Завидуете все! У тебя, Галка, вообще детей нет, вот ты и бесишься!
– Да чему завидовать? Что ты позоришься перед невесткой? – Тетя Галя была женщиной прямой, как рельса. – Лена три дня у плиты плясала не для того, чтобы ты всё это своему лоботрясу утащила.
Сергей, наконец, вышел из ступора. Ему было стыдно. Стыдно перед женой, стыдно перед теткой, и, как ни странно, стыдно за мать. Он всегда знал, что она балует Витю, но сегодня это перешло все границы.
– Мама, поставь пакет, – тихо, но твердо сказал он.
– Что? – Тамара Ивановна опешила. Она привыкла, что Сергей всегда уступает.
– Поставь мясо на стол. И салаты тоже.
– Ты... ты родную мать выгоняешь? Из-за куска жратвы? – глаза её наполнились слезами, мгновенно и профессионально. – Я тебя ночей не спала, качала, последнее отдавала... А ты... Подкаблучник! Тряпка!
– Мам, хватит, – Сергей устало потер переносицу. – Никто тебя не выгоняет. Но это наш дом и наша еда. Если Витя голоден, пусть поднимет свою задницу, приедет и поест, как все нормальные люди. Или пусть заработает и купит. Я ему в прошлом месяце пять тысяч давал «в долг», который он, конечно, не вернет. Хватит с него.
– Да как ты смеешь! – Тамара Ивановна швырнула пакет с мясом на стол. Жир брызнул на чистую скатерть, но никто не обратил внимания. – Подавитесь своим мясом! Чтоб оно вам поперек горла встало! Ноги моей больше в этом доме не будет!
Она начала судорожно вытряхивать содержимое карманов своего кардигана – оказалось, там тоже были припрятаны конфеты и пара мандаринов. Потом схватила свою сумку.
– Контейнеры свои забери, – спокойно сказала Елена. – А то потом скажешь, что мы еще и посуду твою присвоили.
Тамара Ивановна замерла, её лицо пошло красными пятнами. Жадность боролась с гордостью. Жадность победила. Она молча, с грохотом, начала вываливать салаты обратно в миски и салатницы, превращая красивые блюда в неаппетитное месиво.
– Не надо, – остановила её Елена, поморщившись. – Забирайте салаты. Мы это есть после... такой фасовки уже не будем. Но мясо и рыбу оставьте.
Свекровь злобно зыркнула на неё, сгребла контейнеры с салатами в огромный хозяйственный баул, который волшебным образом возник из ниоткуда, и, гордо вскинув подбородок, направилась к выходу.
– И не звоните мне, когда Витеньке плохо станет! Сами потом приползете! – бросила она уже из прихожей.
Хлопнула входная дверь. На кухне повисла звенящая тишина.
Сергей опустился на стул и закрыл лицо руками. Тетя Галя тяжело вздохнула и начала собирать разбросанные по столу пакеты.
– Ну и цирк, – покачала она головой. – Прости, Ленка. Стыдобища какая. Я ведь знала, что она с причудами, но чтоб вот так, по карманам тырить... Совсем Томка с ума сошла на старости лет со своей любовью.
Елена подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Она не чувствовала триумфа, только усталость и какое-то брезгливое опустошение.
– Сереж, ты как?
Муж поднял на неё глаза. В них читалась вина.
– Прости, Лен. Я должен был раньше вмешаться. Я просто... я не думал, что она до такого дойдет. Думал, ну возьмет кусочек, ну и ладно. А она как саранча.
– Ладно, проехали, – Елена начала методично приводить стол в порядок. – Главное, что ты всё понял.
– Я понял, – Сергей криво усмехнулся. – Я понял, что Витя для неё – ребенок, а я – ресурс. И ресурс этот должен кормить ребенка. Только ребенку четвертый десяток, и он на шее сидит уже у всех, до кого дотянется.
– Ну, нет худа без добра, – философски заметила тетя Галя, оттирая жирное пятно со скатерти. – Салаты она унесла, так хоть посуду мыть меньше. А мясо-то целое! И рыба осталась. Так что, Серега, с голоду не помрешь на работе.
Елена невольно улыбнулась.
– Тетя Галя, оставайтесь, чай допьем. Торт еще есть, она до него добраться не успела.
– А останусь! – махнула рукой тетка. – Пусть там сама со своими судочками разбирается. А мы праздник допразднуем.
Вечер закончился в странной, но теплой атмосфере. Гости, которые, к счастью, не застали безобразной сцены на кухне (кроме тети Гали), разъехались довольные. Сергей помогал Елене мыть посуду, что случалось нечасто. Он был молчалив, но старателен.
Когда всё было убрано, и на кухне снова воцарился идеальный порядок, Сергей обнял жену сзади, уткнувшись носом ей в макушку.
– Лен.
– М?
– Спасибо тебе. И за стол, и за терпение. Я бы на твоем месте её, наверное, этим противнем огрел.
– Я была близка к этому, – честно призналась Елена. – Но воспитание не позволило.
– Я поговорю с Витькой, – неожиданно жестко сказал Сергей. – Завтра же. Хватит. Мать ему носит, а он и рад. Пусть идет работать грузчиком, курьером, кем угодно. Но больше я ни копейки не дам. И продукты из дома вывозить не позволю.
– Думаешь, поможет?
– Не знаю. Но если не поможет, то пусть живут как хотят. У нас своя семья. И мне надо кормить свою жену и... – он запнулся, – и себя.
Елена развернулась в его объятиях и внимательно посмотрела на мужа. Он выглядел повзрослевшим. Словно эта нелепая сцена с котлетами перерезала какую-то невидимую пуповину, которая всё еще тянулась от него к матери.
– Знаешь, – улыбнулась она, – там еще полторта осталось. Может, по кусочку? На нервной почве?
– Обязательно, – кивнул Сергей. – Только чур, из моих рук. Ты сегодня и так наработалась.
...
Прошла неделя. Тамара Ивановна, конечно, не выдержала бойкот первой. Она позвонила во вторник, но не Сергею, а Елене. Голос её был обиженным, но в то же время прощупывающим почву.
– Лена, здравствуй.
– Здравствуйте, Тамара Ивановна.
– Ну, как вы там? Мясо-то не протухло?
– Нет, съели с удовольствием. Сергей очень хвалил.
Пауза. Тяжелое сопение в трубку.
– А Витя... Витя отравился вашим салатом! Всю ночь бегал! Что ты туда положила такое? Майонез, небось, просроченный?
Елена едва сдержала смех. Значит, «слабый желудок» всё-таки не выдержал смеси из оливье, селедки под шубой и крабового, которые свекровь смешала в одном ведре.
– Тамара Ивановна, салат был свежий. А вот смешивать всё подряд не стоило. И вообще, вы же сказали, что ноги вашей у нас не будет.
– Ну, мало ли что я сгоряча сказала! – тут же пошла на попятную свекровь. – Мать всё-таки. Сердце болит. Кстати, у меня в субботу день рождения. Приедете? Я ничего готовить не буду, денег нет, Вите лекарства покупала. Может, ты испечешь чего? Тот тортик вкусный был...
Елена посмотрела на мужа, который сидел рядом и слышал весь разговор благодаря громкой связи. Сергей отрицательно покачал головой и провел рукой по горлу.
– Тамара Ивановна, – вежливо, но холодно ответила Елена. – Мы поздравляем вас с наступающим. Подарок переведем на карту. А испечь я ничего не смогу. У нас на выходные планы. Мы уезжаем за город. Вдвоем.
– Как уезжаете? А я? А Витя хотел с братом пообщаться...
– Всего доброго, Тамара Ивановна. Не болейте.
Елена нажала отбой и положила телефон на стол.
– Правильно? – спросила она.
– Абсолютно, – подтвердил Сергей, обнимая её. – Кстати, я нашел отличный рецепт шашлыка. В эти выходные готовлю я. И только для нас двоих. Никаких контейнеров.
Елена рассмеялась. В этот раз она точно знала: содержимое их холодильника – и их жизни – теперь в полной безопасности.
Если вам понравился рассказ, буду рада вашим лайкам и подписке на канал. Пишите в комментариях, случались ли у вас подобные истории с родственниками?