Запах свежей краски и штукатурки для меня последние полгода был роднее, чем запах любимых духов. Мы с Олегом заканчивали ремонт в «нашей» новой трешке. Квартира досталась ему в наследство от бабушки, но была в состоянии «убитый бабушатник». Мы решили: стены его, а начинка — моя.
Я вложила в этот ремонт душу и все свои накопления. Четыре миллиона рублей. Я выбирала итальянскую плитку, искала идеальный паркет, ругалась с прорабами, сама шкурила винтажный комод. Мне сорок лет, Олегу сорок четыре. Я думала, мы вьем гнездо, где встретим старость.
В тот вечер я приехала на квартиру раньше времени — хотела проверить, как установили кухню. Входная дверь была приоткрыта — Олег, видимо, проветривал помещение. Я вошла бесшумно, ступая по мягкой подложке под ламинат, которую еще не успели закрыть.
Голос мужа доносился из спальни. Он разговаривал по видеосвязи со своей мамой, Зинаидой Петровной.
— Ой, сынок, ну когда уже? — скрипучий голос свекрови я узнала бы из тысячи. — Я устала ждать. Ты же обещал, что как только всё будет готово, мы её... того.
— Мам, ну потерпи, — голос Олега звучал лениво и вальяжно. — Кухню сегодня ставят. Осталось шторы повесить и мебель завезти. Ленка как раз диван заказала дорогущий, ортопедический. «Потерпи, пусть ремонт доделает, мебель купит, тогда и выгонишь». Зачем торопиться? Она сейчас на кураже, всё в дом тащит. А как закончит — я подам на развод. Скажу, что «не сошлись характерами».
— Смотри, не тяни, — наставляла свекровь. — Квартира твоя, наследственная, ей ничего не светит. А ремонт... ну, скажешь, что чеки потерял. Зато у тебя будет всё новенькое. А эта... старовата она уже для тебя, сынок. Найдем тебе молодую, на всё готовое.
Я стояла посреди коридора, прижимая к груди пакет с новыми ручками для дверей. Внутри меня не было ни боли, ни истерики. Была только звенящая пустота и чувство брезгливости, словно я наступила в грязь в новых туфлях.
Оказывается, я была не любимой женой. Я была «инвестором» и бесплатным прорабом. Меня использовали как ресурс, чтобы упаковать квартиру для «молодой», которую Зинаида Петровна уже, видимо, присмотрела.
Олег вышел из комнаты, увидел меня и осекся. Но я уже взяла себя в руки.
— Привет, — улыбнулась я, и эта улыбка была страшнее любого крика. — А я ручки привезла. Красивые, правда?
Он выдохнул, решив, что я ничего не слышала.
— Красивые, Лен. Ты у меня молодец. Хозяйственная.
«Хозяйственная». Теперь это слово звучало как приговор.
Всю ночь я не спала. Я лежала рядом с человеком, который планировал меня выкинуть, как использованную ветошь, и составляла план. Юридически квартира была его. Ремонт в чужой квартире — дело рискованное, любой юрист скажет. Доказать вложения сложно, суды длятся годами.
Но у меня был козырь. Я была заказчиком всех услуг и товаров. Все договоры с бригадой, с мебельными салонами, с магазинами техники были оформлены на меня. И акты приемки еще не были подписаны.
Утром, едва Олег ушел на работу (он работал в офисе, а я — на удаленке, что давало мне свободу маневра), я начала действовать.
Первым делом я позвонила прорабу.
— Михалыч, планы меняются. Снимайте всё.
— В смысле — всё? — опешил он.
— В прямом. Кухню демонтировать и вывезти на склад (я оформила возврат, благо, кухня была модульная, не под заказ). Сантехнику — снять. Ламинат — разобрать. Обои... обои, так и быть, оставьте, но облейте их краской. Случайно.
За деньги (а я заплатила бригаде двойной тариф за срочность и молчание) люди готовы творить чудеса. К обеду в квартире кипела работа, но не созидательная, а разрушительная.
Я оформила отмену доставки дивана и спального гарнитура. Деньги вернулись на карту. Я вывезла всё, что можно было вывезти: дорогие светильники, шторы, даже розетки и выключатели, которые я покупала сама (французские, по 2 тысячи за штуку).
К вечеру квартира представляла собой печальное зрелище. Голые бетонные стены (там, где сняли плитку), свисающие провода, ободранный пол. Посреди гостиной стояла одинокая стремянка и банка с краской, которую «случайно» опрокинули на свежепоклеенные обои.
Я оставила на стремянке записку: «Зинаида Петровна, ремонт окончен. Принимайте работу. Мебель для молодой жены купите сами. А я, как ты и сказал, старовата для этого цирка».
Когда Олег приехал домой, я уже сидела в такси с чемоданами. Телефон взорвался звонками через десять минут.
— Ты что натворила, сука?! — орал он в трубку так, что динамик хрипел. — Где кухня?! Где унитаз?! Ты квартиру разнесла! Я тебя засужу!
— Попробуй, — спокойно ответила я. — Все чеки у меня. Договоры на меня. Я, как заказчик, имею полное право распоряжаться своим имуществом. Я решила, что эти вещи мне не подходят. А стены твои я не трогала. Наслаждайся наследством бабушки.
— Ленка, вернись! — тон сменился на панический. — Мама с сердцем лежит! Мы же пошутили! Какой развод? Я тебя люблю!
— Любишь? — я усмехнулась. — Нет, Олег. Ты любишь комфорт. А я люблю себя. И это чувство взаимно и навсегда.
Я заблокировала его.
Позже я узнала через общих знакомых, что Олег пытался судиться, но безуспешно — я забрала только то, что купила сама. Жить в «бетоне» он не смог, денег на новый ремонт у него не было (он привык жить на широкую ногу за мой счет). В итоге он продал квартиру за бесценок и переехал к маме.
Говорят, Зинаида Петровна теперь пилит его с утра до ночи за то, что он упустил такую «золотую» жену. А я купила себе маленькую студию. Там пока нет ремонта, но там есть самое главное — честность. И стены, которые принадлежат только мне.
Эта история — урок всем женщинам: никогда не вкладывайте свои ресурсы в чужую собственность без брачного договора. И верьте не словам о любви, а действиям.
Если вы гордитесь тем, как героиня поставила на место "маменькиного сынка", подпишитесь на канал. Поставьте лайк, чтобы статью увидели другие, и напишите в комментариях: как вы считаете, справедливо ли поступила Лена, оставив мужа в руинах?