Друзья мои. Коллеги. Родители. Давайте я скажу это резко, но честно.
Мы вспоминаем о детях только тогда, когда они делают что-то, что невозможно игнорировать.
Когда они уже не просто тихо несчастны в своей комнате, а выходят в мир с ножом, с криком, с болью, превращённой в оружие. И тогда поднимается всеобщий вой: «КУДА СМОТРЕЛИ ПСИХОЛОГИ?!»
Я вам расскажу, куда мы смотрим. Мы смотрим в пустоту. Мы смотрим на родителя, который на собрании говорит: «С моим ребёнком всё в порядке, это вы его неправильно учите». Мы смотрим на маму, которая в ответ на наши осторожные: «Есть тревожные сигналы», – хлопает дверью со словами: «Не смейте клеить на моего ребёнка ярлыки!» Мы смотрим на отца, который единственный вопрос задаёт: «А это повлияет на поступление?»
Расскажу вам одну историю.
Значит, история. Лето, научный лагерь для одарённых детей. Представьте: не дети, а ходячие википедии. Девочки 13-15 лет. Они квантовую физику на завтрак щёлкают, алгоритмы на обед. У них взгляд такой… как у молодых академиков, которые уже подсчитали твою пенсию и нашли в ней ошибку.
И вот как-то вечером приходит ко мне руководитель лагеря, в тихой панике. Шёпотом, как в плохом шпионском триллере: «Мария Александровна! Критическая ситуация! В соседнем лагере — знакомые мальчики! Наши девочки провели разведку боем через соцсети. Хотят к ним через лес ночью! Их надо отвлечь!»
Собираю мысли в кучу (время вечернее, готовилась тоже отдыхать), задача стать заслоном на пути биологического инстинкта. Я живой щит между юностью и гормонами. Да уж!
И вот я вхожу в комнату. Сидят эти будущие светила науки. В воздухе висит напряжение, которое можно резать спектрометром. Они смотрят на меня как на надзирателя. Я понимаю: лекция или даже психологическая игра сейчас пойдут мимо. Ну не смогу же я с ними всю ночь сидеть!
Сажусь рядом с ними и начинаю разговор ни о чем... Начинаю рассказывать истории из своей юности, о том, как неудачно подстригла челку перед первым свиданием, как на спор пригласила парня на свидание по телефону, а сама не пошла...
Наступила тишина. Такая тишина, будто в комнате отключили закон всемирного тяготения. Потом одна, самая смелая, с глазами под микроскоп, спрашивает: «А… а это правда бывает? Что он не как в кино?»
И понеслась. Не я их, это они меня, как тот самый микроскоп, разобрали на молекулы.
«А как понять, что он тебя любит, а не просто… ну?»
«А что делать, если тебе кажется, что ты не такая, как все, и ты — урод?»
«А почему, когда влюбляешься, хочешь то плакать, то крушить всё? Это же ненормально?»
Вопросы уровня «что такое квантовая динамика», только про душу. Самые простые. Самые важные. Вопросы, на которые у Google нет честного ответа.
И знаете, что было самым страшным? Не их вопросы. А молчание, которое было до них. С ними НИКОГДА так просто не говорили. Просто про жизнб, а не про учебу или дополнительные занятия.
И я, рассказывая им про свои дурацкие чёлки и нелепые свидания, вдруг с ужасом осознала: я не провожу профилактическую беседу. Я даю им первую в жизни прививку живого человеческого разговора. И их иммунитет к нему — нулевой. Они слушали, как аборигены слушают радио впервые. Широко раскрыв глаза.
А всё почему? Да потому что дома с ними разговаривали только в формате запроса к системе «Ребенок». «Система, каковы твои оценки?» «Система, почему медленно загружаешься на дополнительные курсы?» «Система, выполни команду «лечь спать»».
И самое смешное? Чтобы остановить этот побег, мне не понадобились ни рамки металлоискателя, ни кодексы, ни нотации. Понадобился чайник, два пакета печенья «Юбилейное» и готовность просто посидеть и поболтать ни о чём. Вот и вся магия. Которая почему-то стала самым дефицитным ресурсом во Вселенной.
Так вот моё великое «открытие» в том лагере было не про девочек.
Оно было про вас. Про нас. Основная работа психолога — не с детьми. Она — с родителями. Но мы достучаться не можем.
Потому что приходим мы тогда, когда ещё «ничего не случилось». А у вас планёрка, дедлайн, усталость, дача. И главное — святая уверенность, что если ребёнок накормлен, одет и приносит четвёрки, то его внутренний мир — это его личное дело. Мол, разберётся. Вырастет и поймет
А он не разбирается. И нет времени ждать, когда вырастет и его вдруг настигнет понимание
Потому что его внутренний мир — это тёмный лес, полный страхов, вопросов и гормональных драконов.
И когда-то в этом лесу были тропинки, те самые разговоры на кухне, когда мы, дети, «грели уши», слушая разговоры взрослых
Видели их взгляды и вздохи взрослых, которые давали понять: «Я тоже там был. Это нормально. Прорвёмся».
Сейчас этих тропинок нет. Лес завален буреломом родительского «некогда» и «потом». И в этот лес мы, психологи, приходим с фонариком и картой. Но мы — чужие. Мы посторонние с фонариком.
А в это же время в лес через телефон заходит кто-то другой. С ярким прожектором, с простыми ответами, с криком: «ИДИ ЗА МНОЙ, Я ЗНАЮ ВЫХОД!». И этот кто-то ведёт его не к свету, а в самую чащу. К ножу. К ненависти. К боли.
И вот тогда, когда уже слишком поздно, вы кричите: «КУДА СМОТРЕЛ ПСИХОЛОГ?!»
Да, психологи смотрят. Но что можно сделать за год до трагедии?
Написать записку домой: «Пожалуйста, обратите внимание, он очень одинок»?
А будет ответ : «Он просто интроверт. Не лезьте не в своё дело».
Психолог, например, видит девочку, которая резала себе бёдра линейкой. Позвонить маме?
А мама говорит: «Она просто привлекает внимание. Не поощряйте её манипуляции».
И вот мы, общество, потом удивляемся: как так?
Умная девочка, а связалась с каким-то типчиком из сети, который сделал её своим орудием. Да она не «связалась»! Она к нему прибилась, потому что он первый за много лет спросил её не «как дела в школе?», а «как твоё сердце, что у тебя болит?». И ответил просто и ЧЕЛОВЕЧЕСКИ: «Я тебя понимаю. Они — нет».
Так что, дорогие родители, директора и все, кто кричит «куда смотрели психологи». Мы смотрели. Мы видели эту пустоту.
Но мы не волшебники. Мы не можем вставить в вашего ребёнка чип «душевной близости с родителями». Мы можем только поднести зеркало. И показать в нём ваше отражение. Занятое, уставшее, молчащее.
Вы предпочитаете не смотреть. А потом удивляетесь, почему так случилось
Мы смотрим. Но наши отчёты — бумага. Наши слова — пустой звук.
Пока вы, родители, не захотите услышать. Пока вы не отложите телефон, не отключите «важное» дело и не спросите не «КАК ОЦЕНКИ?», а «КАК ТЫ? Что сегодня было в твоей душе? Что тебя обрадовало? Что испугало? О чём молчишь?».
Психолог может быть маяком. Но дом — это должен быть порт. А если порт закрыт, маяк бесполезен.
Так что в следующий раз, прежде чем кричать
«КУДА СМОТРЕЛИ ПСИХОЛОГИ?!», спросите себя честно:
«А я сам куда смотрел все эти годы? В глаза своему ребёнку или в экран своего телефона?»
А теперь, мои дорогие виртуальные собеседники — в комментарии!
Самый страшный вирус — не в сети, а в нашем молчании.
#НовыеЛюди #ЛюдиВажнее #психология #МарияСамушкина