— Оль, дай три тысячи до зарплаты, — Денис даже не поднял глаз от телефона, когда я вошла на кухню после двенадцатичасовой смены.
Я замерла с сумками продуктов в руках. Три тысячи. До зарплаты. Которая у него была неделю назад.
— Куда дел деньги? — голос прозвучал устало.
— Да так, по мелочи потратил, — он пожал плечами. — Ну что ты встала? Дай, говорю.
Я медленно поставила сумки на стол. Посмотрела на мужа, развалившегося на диване в трениках, с банкой пива в руке и телефоном, в котором он резался в какую-то игру.
И вдруг поняла: хватит.
— Нет.
Денис наконец оторвался от экрана:
— Что «нет»?
— Не дам. Зарабатывай сам.
Он уставился на меня, словно я внезапно заговорила на суахили:
— Ты чего? ПМС?
— Я устала, Денис. Устала тянуть на себе всё. И тебя в том числе.
Он фыркнул и снова уткнулся в телефон:
— Ну началось. Драма на пустом месте. Всего три тысячи прошу, не миллион.
Три тысячи. Всего. Которые я заработала, стоя восемь часов у кассы, улыбаясь хамским покупателям и терпя придирки начальства.
А он — потратил свою зарплату за неделю. На что? Неизвестно. И теперь требует мои деньги. Как должное.
Я открыла кошелёк. Достала пятитысячную купюру — последнюю до моей зарплаты, которая только через десять дней. И положила обратно.
— Нет, Денис. Больше не будет.
— Да ладно тебе, чё ты психуешь-то?
— Я не психую. Я принимаю решение. С сегодняшнего дня я не даю тебе ни копейки. Хочешь денег — иди работай.
Он наконец отложил телефон и сел:
— Я работаю.
— Три дня в неделю курьером. За двадцать тысяч. Которые ты спускаешь непонятно на что за неделю.
— Не твоё дело, на что я трачу свои деньги!
— Согласна. Не моё. Но и мои деньги — не твоё дело. И я больше не собираюсь оплачивать твою жизнь.
Повисла тишина. Денис смотрел на меня с недоумением, потом — с раздражением.
— То есть ты сейчас серьёзно? Жена отказывает мужу в деньгах?
— Жена отказывает нахлебнику в содержании. Разница есть.
— Нахлебнику?! — он вскочил. — Да я муж твой!
— Муж — это тот, кто делит обязанности пополам. А ты три года сидишь у меня на шее. Я плачу за квартиру, за еду, за коммуналку. Твои двадцать тысяч уходят непонятно куда, а я пашу, как проклятая, чтобы свести концы с концами!
— Я работаю!
— Три дня в неделю! Остальное время ты в играх или с друзьями! Когда я последний раз просила помочь по дому, ты сказал: «Я устал». Устал! От трёх смен курьера!
Денис сжал кулаки:
— Значит, ты теперь каждую копейку считать будешь?
— Буду. Потому что мне надоело быть дойной коровой.
Он схватил куртку:
— Знаешь что? Пошла ты! Раз я тебе не нужен!
— Нужен. Но как муж, а не как иждивенец.
Он хлопнул дверью. Я осталась одна на кухне, дрожа от нервов, но впервые за долгое время — с ощущением облегчения.
Хватит. Больше я не буду тянуть его на себе.
Денис вернулся через два часа. Пьяный, злой, с красными глазами.
— Занял у Серёги, — бросил он, проходя мимо меня. — Раз жена не даёт.
Я ничего не ответила. Продолжала готовить ужин — себе. Одну порцию.
— А мне? — он ошарашенно уставился на сковородку, где жарилась одна куриная грудка.
— Тебе — сам приготовь.
— Ты издеваешься?
— Нет. Я экономлю. Мои деньги — на мою еду. Твои — на твою.
Он побагровел:
— Значит, так теперь?!
— Так, — я спокойно переложила курицу на тарелку. — Добро пожаловать в мир взрослых людей, где каждый обеспечивает себя сам.
Денис метался по кухне, словно загнанный зверь. Потом рывком открыл холодильник — там было пусто.
— Где жрать-то?!
— Я купила продуктов на себя. На тебя — не купила. Твоя зарплата кончилась — твоя проблема.
— Оля, ты совсем ку-ку?!
— Наоборот. Впервые за три года я в здравом уме.
Он схватил ключи от машины:
— Всё, я к матери!
— Езжай. Может, она тебя содержать будет.
Он ушёл. Я доела свой ужин в тишине. Странно, но мне было спокойно. Впервые за долгое время — по-настоящему спокойно.
Утром Денис не вернулся. Написал: «Живу у мамы. Разберёшься в своих тараканах — позвони».
Я не позвонила.
Прошла неделя. Потом вторая. Он молчал. Я — тоже. Жила одна, платила только за себя — и вдруг обнаружила, что у меня появились деньги. Которых раньше никогда не хватало.
Двадцать пять тысяч моей зарплаты, оказывается, вполне достаточно для одного человека. Когда не нужно кормить вторую прорву, которая ест, пьёт, курит и требует «дай до зарплаты».
Я купила себе новые сапоги. Первый раз за два года. Сходила в кино. Перестала считать каждую копейку, боясь, что не хватит на неделю.
И поняла: я жила в кабале. Добровольной, но кабале.
На третьей неделе позвонила свекровь:
— Оля, что ты с Денисом сделала?!
— Здравствуйте, Вера Николаевна. Ничего я не делала.
— Как это «ничего»?! Он у меня живёт, как побитый! Говорит, ты его выгнала!
— Я его не выгоняла. Он сам ушёл, потому что я отказалась его содержать.
— Что?! Ты жена! Обязана!
Обязана. Вот оно, ключевое слово.
— Вера Николаевна, если муж работает три дня в неделю, спускает всю зарплату за семь дней и требует денег у жены, которая ишачит по двенадцать часов, — это нормально?
— Ну он же мужчина! Мужчине нужно...
— Что нужно? Пиво? Сигареты? Игры? А жене что нужно? Горбатиться на двоих?
— Оля, ты неправильно рассуждаешь! Семья — это...
— Это когда оба тянут лямку. А не когда один везёт, а второй сидит сверху и покрикивает «быстрее».
Она задохнулась от возмущения:
— Да как ты смеешь! Я тебя научу!
— Не надо меня учить. Лучше научите сына жить самостоятельно. А то ему тридцать лет, а он до сих пор бегает к маме при первой проблеме.
Я положила трубку. Руки дрожали, но на душе было легко.
Через месяц Денис появился на пороге. Трезвый, выбритый, в приличной одежде.
— Можно войти?
Я молча посторонилась. Он прошёл в квартиру, огляделся — словно видел её впервые.
— Ты... как?
— Нормально.
— Оль, я... я подумал. Ты права была.
Я скрестила руки на груди:
— Продолжай.
— Я действительно был... нахлебником. Я думал, раз я мужик, то имею право тратить деньги, как хочу. А ты — жена, значит, должна обеспечивать дом. Мать так говорила.
Вот оно. Мать.
— Но я неделю пожил у неё. И понял... Она меня достала за три дня. Требует, чтобы я помогал, убирался, готовил. А я привык, что всё за меня делаешь ты.
— И что теперь?
Он достал из кармана листок:
— Я устроился. Нормально. Пять дней в неделю, сорок тысяч. Вот договор.
Я взяла листок. Действительно, трудовой договор. Грузчик на склад.
— Я буду платить половину за квартиру. И за продукты — половину. И... прости. Я был козлом.
Я смотрела на него — и видела не мальчишку, привыкшего, что всё сделают за него. Видела мужчину, который впервые признал свою ошибку.
— Денис...
— Я понимаю, если ты не простишь. Я реально был мудаком. Три года жил за твой счёт. Но я хочу измениться. Попробуем?
Я молчала. Взвешивала. Три года кабалы. Три года, когда я была не женой, а дойной коровой.
Но он пришёл. Устроился. Признал вину.
— Месяц на испытательный срок, — сказала я. — Будешь платить половину, помогать по дому, не просить «до зарплаты». Справишься — поговорим о продолжении. Не справишься — развод.
Он кивнул:
— Справлюсь.
И справился.
Первый месяц я боялась, что сорвётся. Что снова начнёт канючить деньги. Но он молчал. Работал. Приходил уставший — но приносил зарплату. Откладывал на общие расходы. Готовил ужин, когда я задерживалась.
Через три месяца он пришёл с цветами:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что не пожалела. И за то, что поставила на место. Если бы не ты — так и прожил бы жизнь нахлебником.
Я обняла его. Впервые за долгое время — по-настоящему.
Это был не прежний Денис. Это был мужчина, который научился отвечать за себя.
Прошёл год.
Мы сидели на кухне, считая семейный бюджет. Теперь это было общее дело — не моя головная боль, а наша задача.
— Отложим десять на отпуск? — предложил Денис.
— Давай, — я улыбнулась.
Он посмотрел на меня:
— Знаешь, иногда я вспоминаю себя год назад. И стыдно.
— Главное, что ты изменился.
— Только благодаря тебе. Ты могла послать меня. Но дала шанс.
Я взяла его за руку:
— Потому что увидела, что ты способен. Просто тебе нужен был толчок.
— Хороший толчок, — он усмехнулся. — В виде отказа кормить за свой счёт.
— Иногда лучшее, что можно сделать для человека, — перестать ему помогать. Чтобы он научился помогать себе сам.
Денис кивнул:
— Теперь я это понимаю.
Мы снова вернулись к расчётам. Но теперь это было «мы». Не «я тяну, ты висишь на мне». А настоящее партнёрство.
И это стоило того года борьбы, слёз и тяжёлых решений.
Иногда нужно перестать давать — чтобы человек научился брать ответственность за свою жизнь.
И если он действительно любит — он справится.
А если нет — значит, вы освободили место для того, кто будет рядом на равных.