Часть 1. ЧУДОВИЩНЫЙ ПАЗЛ
Антон считал себя не просто умным, а гениальным стратегом. Жонглировать двумя женщинами — не искусство. Искусство — жонглировать двумя умными, успешными и абсолютно незнакомыми друг с другом женщинами. Его первая, Марина, была архитектором. Строгая, с острым, аналитическим умом, ценившая во всем порядок и красоту линий. Его вторая, Вероника, владела цветочным бутиком. Порывистая, эмоциональная, с глазами, в которых, как он любил говорить, «цветет сирень». Он был для каждой из них своим, идеально подогнанным ключиком к потаённым замкам.
Чтобы не запутаться, Антон выработал систему. Он дарил им одинаковые духи, аргументируя: «Этот аромат — только твой», водил в один и тот же ресторан, но в разные дни недели, и даже заказал две одинаковые серебряные подвески-совы.
Роковым днём стала среда. Марина записалась к своему мастеру Анжелике на стрижку на шесть вечера. Вероника, чей мастер Юля работала в том же салоне «Этюд», пришла на укладку в пять. Их кресла оказались разделены лишь ширмой, а голоса мастеров, обсуждающих последние новости, создали иллюзию общего пространства.
— Ну что, Мариш, как твой идеальный мужчина? Опять в командировке? — раздался голос Анжелики, пока ножницы весело цокали.
Марина усмехнулась в зеркало:
— Прилетает сегодня ночью из Милана. Говорит, привезёт то самое итальянское шелковое платье, которое я приметила в соцсетях. Он у меня, знаешь, как сканер: посмотрит раз — и уже всё запоминает и покупает.
За ширмой Вероника замерла. Юля укладывала прядь на бигуди.
— О, у тебя кулон новый? Красивый!
— Спасибо, — голос Вероники смягчился. — Мой тоже недавно из Милана вернулся. Привёз оттуда. Говорит, сова — символ мудрости.
В салоне повисла неловкая тишина. Марина медленно опустила руку на свою сову, лежавшую на столике. Голос за ширмой был другим, но детали складывались в чудовищный пазл.
— Мой, — вдруг снова заговорила Вероника, нарочито громко, — обожает судака в сливочном соусе в «Портретном». Каждую среду мы там ужинаем.
Марина почувствовала, как холодеют кончики пальцев. Ее идеальный мужчина тоже обожал судака из «Портретного». Говорил, что это его маленькая традиция.
— Любопытно, — ледяным тоном произнесла Марина, ловя в зеркале взгляд широко раскрывшей глаза Анжелики. — А мой считает, что лучший кофе готовят в той крошечной кофейне на Лермонтова. Что там даже зерна особенные.
Зеркало отразило, как за ширмой резко дёрнулась женская тень. Вероника вышла из-за перегородки. В руке она сжимала точно такую же серебряную сову. Их взгляды встретились — не взрываясь ненавистью, а исследуя, сканируя. В них не было слёз, там был холодный, чистейший расчёт.
— Кажется, нам есть что обсудить, — тихо сказала Вероника.
Часть 2. МЫ ПЕРЕСТАЛИ ИГРАТЬ
Они встретились в баре через час. Без истерик. Со смартфонами, лежащими на столе между ними, как вещественные доказательства.
— Он летит рейсом SU-260, приземляется в 23:40, — констатировала Марина, листая переписку.
— И сразу ко мне, — кивнула Вероника, показывая такое же сообщение. — Говорит, соскучился безумно.
— Двойная жизнь требует железного графика, — философски заметила Марина. — Что предлагаешь? Устроить сцену?
Вероника задумчиво покрутила бокал.
— Сцена — это для него выход, оправдание: «О, две сумасшедшие!» Нет. Давай сделаем его жизнь… неудобной.
Так родился договор. Они синхронизировали календари. В пятницу, когда Антон находился у Вероники, Марина звонила.
— Милый, у меня прорвало трубу! Всё заливает!
Он мчался к Марине, бормоча Веронике басню про срочный вызов начальства. Через час звонила Вероника: «Дорогой, я попала в мелкое ДТП, я в шоке, нужна твоя поддержка!» Он метался по городу, покрываясь испариной, сочиняя всё более витиеватые оправдания.
Он стал засыпать на ходу, путать имена в ласковых сообщениях (Марина вовремя подсказала Веронике про «кошечку», а Вероника Марине — про «ласточку»), и в его глазах поселилась постоянная паника дикого зверя в клетке.
Финальный акт они назвали «Дуэль сов». Они назначили ему свидание. В одно время. В одном месте. В его любимом «Портретном».
Антон, думавший, что идёт на решительное объяснение с Мариной (она, по его плану, должна была «невзначай» узнать о Веронике и с достоинством удалиться), увидел за столиком их обеих. На их столе лежали две одинаковые коробочки.
— Присаживайся, герой, — улыбнулась Марина. Её улыбка была ледяной.
— Мы приготовили тебе подарки, — добавила Вероника. В ее голосе звучала насмешка.
Он сел, не в силах вымолвить слово. Марина открыла первую коробку. Там лежал скрученный в трубочку чек — счёт за два ужина в этом ресторане за последний месяц, когда он был здесь с каждой из них по отдельности. Сумма была обведена красным.
Вероника открыла вторую. В ней лежали два авиабилета. В разные стороны. Москва — Владивосток и Москва — Калининград.
— Мы долго думали, куда тебе лучше улететь, — пояснила Вероника. — Подальше. И от меня, и от неё. Чтобы не путаться.
— Вы… сговорились? — хрипло выдавил он.
— Нет, — мягко ответила Марина, вставая. — Мы просто перестали играть в твою игру. А теперь у нас есть планы. Без тебя.
Они ушли, оставив его наедине со счётом, билетами в никуда и гротескным ощущением, что его блестящий интеллект только что был размазан по стенке двумя женщинами, которые оказались умнее. Не потому, что поймали, а потому, что, поймав, решили не делить трофей, а просто выбросить его за ненадобностью. В тот вечер Антон впервые почувствовал не горечь потери, а леденящий стыд. Он был не ловким соблазнителем, а дешёвым фокусником, чей трюк раскусили сразу две самые важные зрительницы. И аплодисментов не последовало.