Часть 1. БАЛЛАСТ
Алиса проснулась от тишины. Не от звука, а от его отсутствия. Не гудел лифт, доставляющий на двадцатый этаж свежие орхидеи. Не возилась на кухне домработница Людмила Петровна. Не звенел в будуаре телефон. Просто тишина.
Она потянулась к шелковистой ткани на месте мужа. Холодная. Сергей встал рано. «Наверное, в аэропорт уехал, летит в Цюрих, или в Лондон», — лениво подумала она. Его отлеты были частью пейзажа, как вид на Москву-реку из панорамных окон.
Спускаясь по мраморной лестнице, Алиса заметила пустоту на стене. Раньше там висела небольшая, но очень ценная работа Кандинского. Теперь там остался лишь бледный прямоугольник и гвоздь.
— Людмила Петровна? — позвала она, заходя на кухню размером с её первую квартиру. Кухня была пуста. На столе, на идеальном каррарском мраморе, лежал конверт и ключи.
«Алиса, контракт с Л.П. расторгнут с сегодняшнего дня. Домработница больше не требуется. Сергей».
Почерк был его, резкий. Алиса нахмурилась. Что за дурацкая шутка? Она набрала номер мужа. Абонент недоступен. Потом номер Людмилы Петровны — то же самое.
Тревога, острая и колючая, впервые за десять лет пробилась сквозь бархатное покрывало её жизни. Она обошла дом. Исчезли несколько икон старинного письма из кабинета, любимая скульптура Фаберже. Исчез водитель. Не отвечала на телефон ее личная помощница.
Вечером, когда сумерки окрасили пустой пентхаус в свинцовые тона, пришёл он, Сергей. Без обычного аромата дорогого парфюма и уверенности. Он казался сморщенным.
— Садись, — сказал он глухо, не глядя ей в глаза.
— Серёж, что происходит? Где Людмила Петровна? Почему…
— Всё, — он перебил её, и в его голосе прозвучала хрустальная нота, от которой Алисе стало холодно. — Всё кончено. Банкротство. Полное. Имущество описано. Квартира, яхта, вилла в Куршевеле — всё под арестом.
Она засмеялась. Нелепый, отрывистый звук.
— Ты что, с ума сошёл? Какое банкротство? У тебя же холдинг, активы…
— Были, — он бросил папку на стол. — Дутые. Пирамида. Она рухнула. Мне дают сорок восемь часов, чтобы исчезнуть. И тебе тоже советую.
— Мне? — Алиса встала, ощущая, как по её спине бегут мурашки. — Я тут причём?
— Ты жена. Формально на тебе долгов больше, чем стоит этот дурацкий потолок с фресками. Твои бриллианты — уже не твои. Твои шубы — тоже. Бери то, что можешь унести в одной сумке, и уезжай. К родителям, если они еще хотели бы тебя видеть.
Он говорил, а она слышала только гул в ушах. Мир, такой прочный и блестящий, рассыпался, как дешевая мишура.
— А ты? — прошептала она.
— Я? Я выживал, когда тебя не было, — в его глазах мелькнула старая, волчья жесткость. — Выживу и теперь. Но с балластом — нет.
Слово «балласт» повисло в воздухе.
Часть 2. НОВОЕ РОЖДЕНИЕ
Через два дня она стояла на перроне вокзала, с билетом до провинциального города, где жила её давно забытая подруга детства. В рюкзаке — джинсы, кроссовки, немного косметики и паспорт. В кармане — последние пять тысяч рублей, вырученные от часов, которые она успела продать в ломбарде, пока судебные приставы опечатывали двери.
Её новый мир пахнет пылью, дешевым кофе и отчаянием. Комната в хрущевке у подруги, Кати. Катя, медсестра, смотрела на неё не с осуждением, а с усталым любопытством.
— Что умеешь делать то? — спросила она на второй день, когда Алиса в слезах пыталась постирать белье в стиральной машинке.
— Я… Я разбираюсь в искусстве, — сдавленно сказала Алиса.
— У нас тут одна галерея — в сельском доме культуры. Вакансий нет.
— Я могу организовывать мероприятия…
— Иди лучше в «Пятерочку», там кассиров ищут.
Через неделю, когда деньги кончились, а Катя молча ставила перед ней тарелку супа, Алиса пошла.
Диалог в отделе кадров был коротким.
— Опыт?
— Нет.
— Образование?
— Неоконченное искусствоведение.
— Компьютером владеете?
— Только соцсети…
— Извините.
Она вышла на улицу, и дождь, мелкий и противный, тут же намочил её куртку, купленную на последние деньги. Слёзы текли сами, горячие и бесполезные. Их никто не видел. Их никто не собирался вытирать.
«Балласт», — прошептало что-то внутри.
— Нет, — вдруг сказала она вслух, вытирая ладонью лицо.
Она увидела на витрине заведения с вывеской «Пряничный домик» объявление: «Требуется помощница в цех. Обучение за счет фирмы».
Хозяйка, женщина лет пятидесяти, спросила то же самое:
— Опыт есть?
— Опыта нет. Но у меня есть вкус. И я научусь. Я не опаздываю. И я очень хочу работать, — это была ее первая в жизни правда, сказанная не для манипуляции, а для спасения.
Хозяйка, Ирина Витальевна, посмотрела на неё пристально.
— Платить сначала будем мало.
— Мне хватит.
Так началось ее новое рождение. От замеса теста, от ожогов о противень, от бесконечного мытья посуды руки покрылись мозолями, спина ныла по ночам. Но впервые за долгие годы её усталость была честной. А еще она научилась слушать. Слушать жалобы Ирины Витальевны на цены, рассказы других девчонок о детях и ссорах с мужьями. И однажды она предложила:
— Ирина Витальевна, а что, если сделать не просто пряники, а… истории? Вот, смотрите — набор «Для тёщи» с колоритной бабушкой, «На подъём» — со смешным будильником. И писать на них можно не просто «С днём рождения», а что-то личное. Я могу придумывать.
Она заломила цену за свою идею? Нет. Она работала за те же гроши. Но через месяц выручка в «Пряничном домике» выросла. Алиса вела соцсети, фотографировала, придумывала тексты. Она нашла свой дар — видеть не товар, а эмоцию.
Часть 3. ТЫ СПРАВИШЬСЯ
Прошёл год. Однажды она увидела в телефоне Кати новость. Сергея задержали на Мальдивах. Он пытался скрыться с фальшивым паспортом. Она посмотрела на экран, на это знакомое, посеревшее лицо, и почувствовала… ничего. Ни злости, ни жалости. Только тихое недоумение: как она могла бояться этого человека? Как могла считать его сильным?
Вечером Ирина Витальевна положила перед ней конверт.
— Премия. Твоя идея с историями взлетела. И… вот, — она протянула визитку. — Ко мне приходил владелец сети кофеен. Увидел наши пряники, спрашивал, кто придумал. Говорит, им нужен человек с головой и вкусом. Для развития бренда.
Алиса взяла хрустящую карточку.
— Я не знаю, справлюсь ли, — сказала она, и это была уже не трусость, а трезвая оценка.
— Справишься, — просто ответила Ирина Витальевна. — У тебя теперь есть стержень.
Алиса вышла на улицу. Она шла ровно, чувствуя под ногами твёрдый асфальт, а не зыбкий паркет золотой клетки. Клетки, у которой, оказалось, не было дна. И когда падаешь в никуда, есть только один выход — оттолкнуться от дна и выплыть. Наверх. К себе настоящей.