Тридцать первое декабря. День, когда вся страна режет салаты в промышленных масштабах и ждет чуда. Жанна чуда не ждала. Она ждала сестру.
На комоде, сияя глянцевым боком, возвышалась коробка. Это был не просто конструктор. Это была мечта любого мальчишки от пяти до пятидесяти. Огромный звездолет из тысяч деталей, за который Жанна отдала сумму, равную половине своей месячной зарплаты. Она копила два месяца, отказывала себе в лишнем кофе и такси, чтобы порадовать племянника. Вадик, сын сестры, мальчик неплохой, хоть и избалованный донельзя. Жанна представляла, как у него загорятся глаза.
В прихожей пискнул домофон.
— Открывай, сова, медведь пришел! — раздался в трубке визгливый голос Лидии.
Лидия ввалилась в квартиру, как стихийное бедствие. Шумная, в расстегнутой шубе, от которой пахло улицей и дешевыми духами. Следом, пиная порог, зашел семилетний Вадик.
— С наступающим! — гаркнула сестра, чмокая Жанну в щеку холодными губами. — Фух, ну и пробки! Цены на такси — космос, пришлось на метро с пересадками. Ты готова? Стол накрыла? Мы голодные, как волки!
В руках у Лидии болтался объемный пакет из супермаркета. Помятый, с потертым логотипом «Пятерочки». Она сунула его Жанне прямо в грудь.
— Держи! Это тебе и твоему мелкому. Сюрприз!
Сыну Жанны, Артему, было три года.
— Спасибо, — настороженно сказала Жанна, принимая ношу. Пакет был странно легким и мягким.
— Я тут перебрала шкафы, — тараторила Лидия, скидывая сапоги и не глядя кидая их посреди коврика. — Собрала вещички Вадика. Брендовые, фирменные! Почти новые, он же у меня растет как на дрожжах, носить не успевает. Твоему донашивать — за счастье будет! Сейчас такое в магазинах стоит как крыло самолета, а тут — качество! Европа!
Жанна прошла в гостиную и поставила пакет на диван. Любопытство смешалось с нехорошим предчувствием. Она заглянула внутрь.
В нос ударил запах. Тяжелый, затхлый дух слежавшегося белья, которое долго мариновалось где-то на антресолях или в сыром гараже.
Жанна двумя пальцами, брезгливо, как дохлую мышь, вытащила верхнюю вещь.
Это была футболка. Когда-то она, возможно, была белой. Теперь она была серой, застиранной до состояния марли. На груди красовался облупленный принт с супергероем, а в районе подмышек расплывались обширные, ярко-желтые пятна въевшегося пота.
— Лида... — тихо позвала Жанна. — Это что?
— Это «Зара»! — гордо отозвалась сестра из ванной, где уже мыла руки (судя по звуку, используя гостевое полотенце для лица). — Хлопок сто процентов!
Жанна достала следующее «сокровище». Колготки. Синие, в катышках. На пятке красовался грубый шов — кто-то неумело заштопал дыру черными нитками.
Дальше шли джинсы. На коленях ткань протерлась до белесых нитей, а между ног зияла откровенная дыра, стыдливо прикрытая заплаткой в виде мишки.
Весь пакет был набит ветошью. Мусором. Тем, что нормальные люди выносят на помойку или пускают на тряпки для мытья полов в подъезде.
Лидия вышла из ванной, сияя.
— Ну как? Классные вещички, да? Я от сердца отрывала! Думала, на «Авито» продать, там с руками оторвут, но решила — родная кровь важнее. Экономия тебе какая!
Жанна стояла и смотрела на сестру. Внутри неё поднималась горячая, темная волна злости. Это было не просто бестактностью. Это было унижением. Лидия притащила ей в дом свой мусор, назвала это «подарком» и теперь ждала благодарности. Она считала Жанну и её ребенка людьми второго сорта, которым можно кинуть обноски с барского плеча.
— Лида, тут пятна, — ледяным тоном сказала Жанна. — И запах. Это нельзя носить.
— Ой, ну ты нежная! — фыркнула сестра, плюхаясь за накрытый стол и цепляя вилкой кусок дорогой буженины. — Постираешь с отбеливателем, и будут как новые! Зато фирма! Лейбл посмотри! Ты своему такое в жизни не купишь, ты ж вечно экономишь. А тут бесплатно.
Вадик, сын Лидии, уже носился вокруг елки, сшибая игрушки.
— Мам, а где подарок? Ты сказала, тетя Жанна мне лего купила! Большое!
— Да, Жанна, где конструктор? — Лидия требовательно посмотрела на сестру, жуя мясо. — Ребенок ждет. Мы, считай, ради него и приехали.
Жанна посмотрела на коробку на комоде. На этот сияющий звездолет за двадцать тысяч рублей. Потом перевела взгляд на кучу грязного тряпья на диване.
— Потом, — отрезала она. — После курантов.
Она молча сгребла «бренды» обратно в пакет и отставила его в угол, к мусорному ведру.
— Экий барин, — прошептала она себе под нос. — «Фирма». Ну ладно.
Праздник был испорчен, но шоу только начиналось.