Вечер пятницы. В квартире Аллы царил хаос, который обычно называют «творческим беспорядком», но на самом деле это был просто бардак. Одежда валялась на стульях, фен гудел, пахло лаком для волос и дешевым дезодорантом.
Алла носилась по комнате в нижнем белье, пытаясь одновременно натянуть чулки и докрасить левый глаз.
Звонок в дверь.
— Открыто! — крикнула Алла.
Вошла Римма. Она была спокойна, элегантна и улыбалась той самой улыбкой, которой улыбаются акулы перед обедом.
— Привет, красотка! — прощебетала она. — Я на минутку. Узнала, что ты на свидание собираешься, решила зайти, поддержать боевой дух.
— Ой, Римка, проходи! — Алла была в экстазе. — Я так волнуюсь! Он такой классный! Я ради него, представляешь, разорилась!
Алла подбежала к своему туалетному столику (заваленному всяким хламом) и схватила два флакона.
— Смотри! Купила сегодня! Последние деньги отдала, месяц теперь на «Дошираке» сидеть буду. Но оно того стоит!
Она сунула Римме под нос тональный крем.
— Это люкс! Суперстойкий, эффект второй кожи, всё замазывает! Стоит как моя коммуналка за полгода!
А потом показала помаду.
— А это вообще отвал башки! Лимитированная коллекция, цвет «Страстная вишня». Футляр какой, а? Тяжеленький!
Римма кивнула, оценивающе глядя на сокровища.
— Шикарно, Алл. Ты будешь королевой.
— Да! — Алла бросила косметику на стол и метнулась к шкафу. — Слушай, глянь, какое платье лучше? Красное или то, с пайетками? Я сейчас примерю, а ты скажи!
Алла нырнула в недра гардероба, шурша вешалками и что-то бубня про «скрыть бока» и «подчеркнуть грудь». Она стояла спиной к комнате, полностью поглощенная выбором наряда.
Римма осталась у туалетного столика.
Её движения были плавными и точными. Никакой суеты.
Она села на пуфик. Взяла в руки помаду. Тюбик приятно холодил пальцы. Дорогая вещь, сразу видно. Алла действительно потратилась.
Римма сняла колпачок. Выкрутила стержень. Полностью. До самого конца. Длинный, глянцевый, темно-вишневый столбик, идеальный и девственно чистый.
— Красное, наверное, лучше... — донеслось из шкафа.
— Конечно, красное, — отозвалась Римма.
Она поднесла помаду к своим губам. Но красить не стала.
Вместо этого она с силой, резко и безжалостно прижала помаду к столешнице. Прямо боком. И надавила.
Раздался сочный, влажный хруст.
Дорогой стик переломился у самого основания. Вишневая масса сплющилась, превращаясь в бесформенное месиво. Римма с наслаждением размазала остатки по столу, рисуя жирную, уродливую полосу.
— Ой, — тихо сказала она.
Алла в шкафу ничего не услышала за шуршанием платьев.
Римма вытерла палец салфеткой. Взяла второй трофей. Тональный крем. Стеклянный флакон, дозатор.
Она открутила крышку полностью.
Внизу, под ногами, лежал пушистый ковер. Светло-бежевый, почти белый. Гордость Аллы, она его пылесосила дважды в день.
Римма посмотрела на открытое горлышко флакона. Внутри плескалась густая, пигментированная жидкость цвета «натуральный беж».
«Пятки, говоришь? — подумала Римма. — Смягчает?»
Она встала. Сделала вид, что рассматривает флакон на свету. А потом её рука «случайно» дрогнула.
Флакон полетел вниз.
Он не разбился — ковер был мягким. Он просто упал. И перевернулся.
Густая, жирная лужа тонального крема мгновенно выплеснулась на белый ворс. Она растекалась, впитывалась, уходила в глубину, окрашивая светлый мех в грязно-рыжий цвет. Пятно росло на глазах, как ядерный гриб.
Это была катастрофа. Этот ковер не спасет ни одна химчистка.
— Алл, — позвала Римма.
Алла обернулась, прижимая к себе красное платье.
— Что? Ну как тебе фасон...
Она осеклась. Её взгляд упал на пол.
На огромное, жирное, рыжее пятно посреди её любимого ковра.
Потом она перевела взгляд на стол. На раздавленное месиво, которое ещё минуту назад было элитной помадой.
Тишина в комнате стала звенящей.
А потом Алла завизжала.
— ТЫ ЧТО НАДЕЛАЛА?!!!
Она подскочила к столу, хватая руками сломанную помаду, пачкая пальцы в вишневой жиже. Потом упала на колени перед ковром.
— Мой ковер! Мой крем! — выла она. — Римка, ты дура?! Ты что, безрукая?! Это же ползарплаты! Я же на это копила! Мне краситься чем?!
Алла подняла на подругу глаза, полные слез и неподдельного ужаса.
— Как ты могла?!
Римма стояла над ней, спокойная, как сфинкс. Она достала из сумочки влажную салфетку и неторопливо вытерла руки.
На её лице расцвела та самая, фирменная Аллина улыбка — чуть снисходительная, чуть глуповатая.
— Ой, Аллочка, ну не истери, — проворковала Римма. — Чего ты завелась?
— Ты испортила мою косметику!!! — орала Алла.
— Ну мы же девочки! — развела руками Римма. — Я просто хотела попробовать текстуру. Помада, кстати, мягкая, ломается легко. А крем... ну, извини, выскользнул. Руки кремом намазала, скользкие.
— Ты должна мне денег! — визжала Алла. — Ты мне всё возместишь!
— С чего бы? — удивилась Римма. — Тебе что, жалко для подруги? Это же просто мазилки, Алл. Не будь жадиной. Подумаешь, капельку пролила. Купишь новую, не обеднеешь. Ты же у нас богатая, раз на свидания бегаешь.
Римма перешагнула через лужу тонального крема, стараясь не запачкать свои туфли.
— Ладно, побегу я. А то мне тоже на выход пора. Маску надо смыть, ту самую, с икрой. Остатки сладки, знаешь ли.
Она направилась к двери.
— Римма! — неслось ей вслед. — Ты тварь! Я тебя на порог не пущу!
— И не надо, — бросила Римма через плечо, открывая входную дверь. — А то вдруг у тебя опять пятки потрескаются, а у меня крема закончатся. Счастливо оставаться, красотка! Удачного свидания! Если, конечно, отмоешься.
Дверь захлопнулась.
Римма вышла на лестничную клетку. Сердце билось ровно. Совесть молчала. На душе было так чисто и светло, как в её ванной комнате после уборки.
Она знала: Алла больше никогда не попросит у неё ни соли, ни крема. Урок усвоен. Цена обучения — флакон тональника и помада. Вполне бюджетно по нынешним временам.