Мы привыкли смотреть «Иронию судьбы» как романтическую комедию под нарезку салатов. Но если выключить звук и смотреть только на картинку, перед нами предстанет архитектурный хоррор о потере личности.
Рязанов начинает фильм не с актеров, а с мультика о марширующих зданиях. Это сатира на «Типовое проектирование» — искаженную советской экономикой идею великого Ле Корбюзье. Французский архитектор мечтал о «машине для жилья», где все функционально и стандартизировано. В СССР эту идею довели до абсурда.
Взгляните на интерьер Нади Шевелевой (и Жени Лукашина).
Это Советский Модернизм 70-х в чистом виде.
- Польская «стенка». Главный алтарь советской квартиры. Это не просто шкаф, это модульная система хранения. Она воплощает идею, что у человека строго определенное количество вещей, и для каждой есть своя ниша.
- Геометрия. Обои с ритмичным рисунком, прямые углы мебели, стеклянные дверцы. Никакой лепнины, никакого «мещанского» уюта сталинских высоток. Пространство диктует аскетизм и порядок.
- Цвет. Та самая бежево-коричневая гамма. Она практична, но она же обезличивает.
Трагедия фильма не в том, что герой перепутал города. Трагедия в том, что среда обитания стала настолько агрессивно одинаковой, что человек перестал замечать разницу между Москвой и Ленинградом. Ключ подходит к замку не потому, что это чудо, а потому что унификация победила индивидуальность.
«Ирония судьбы» — это наш главный манифест о том, как архитектура формирует (и ломает) сознание.