31 декабря в 18:00 я стояла в коридоре с пакетом мусора в одной руке и списком продуктов в другой. Из комнаты доносился смех мужа и детей, которые смотрели телевизор. И в этот момент во мне что-то щелкнуло. Я поняла: если я сейчас не уйду, я кого-нибудь убью.
Хроники пикирующего бомбардировщика
Привет, мои героические. С вами Настя.
Давайте сверим часы. Сегодня 23 декабря. Что происходит в вашей голове? Я угадаю. Там работает калькулятор, планировщик задач и генератор паники.
- «Купить горошек (тот, который мягкий!)».
- «Записать маникюр (мест нет, умолять мастера)».
- «Подарки свекрови, учителям, коллегам, троюродной тете из Саратова».
- «Генеральная уборка (потому что Новый год в грязную квартиру приходить отказывается)».
- «Холодец. Варить или не варить? Если не сварю — я плохая хозяйка. Если сварю — я труп».
Мы, женщины, превратили этот праздник в добровольную каторгу. Мы — генералы кухонных войск. Мы — логисты праздничного настроения. Мы убедили себя, что если на столе не будет 12 блюд, а квартира не будет сиять стерильной чистотой, то чудо не произойдет.
Моя героиня, Марина (43 года, двое детей, муж, собака и работа главбухом), жила в этом режиме 20 лет. Каждый год 31 декабря она падала лицом в салат еще до того, как его съедали. Она встречала Новый год с дергающимся глазом, обожженными пальцами и ненавистью ко всему живому.
Но в прошлом году система дала сбой. Грандиозный, великолепный сбой, который изменил всё.
Часть 1. Последняя капля майонеза
Это случилось 31 декабря. Время — 17:45. Час Икс.
Марина была на кухне с семи утра. Она уже сделала «шубу», нарезала тазик оливье, замариновала утку и испекла коржи для «Наполеона». Она была в халате, с гулькой на голове, в муке и свекольном соке.
В гостиной муж и двое сыновей-подростков смотрели «Один дома». Они смеялись. Им было хорошо. У них был праздник.
Марина заглянула в холодильник и поняла страшное: забыла майонез. Для «Наполеона» не хватало масла. И хлеб кончился.
— Сереж! — крикнула она мужу. — Сходи в магазин, майонеза нет!
— Марин, ну щас, тут самый момент! — отозвался муж, не поворачивая головы. — Через полчасика, а?
— Мам, сделай бутерброд! — крикнул младший.
— Мам, а где моя синяя рубашка? — крикнул старший. — Я не могу найти, а мне фотку запилить надо!
И вот она стоит. В одной руке грязная ложка. В другой — пакет с мусором, который никто не вынес. Фоном орет телевизор. Мужчины ее жизни ждут обслуживания.
И вдруг... Тишина.
Внутри Марины натянулась та самая струна, на которой держалось все ее терпение. Натянулась — и лопнула. Звонко так. Дзынь!
Она очень спокойно положила ложку. Сняла фартук.
— Я сама схожу, — сказала она.
— Ну вот и отлично, — обрадовался муж. — Захвати еще пива.
Марина надела пуховик прямо на домашние треники. Взяла сумку. Взяла мусор. И вышла за дверь.
Часть 2. Побег из Шоушенка
Она дошла до мусорных баков. Выбросила пакет.
Потом дошла до «Пятерочки». Встала перед полкой с майонезом. Вокруг толкались потные, злые люди с тележками. Играла "Jingle Bells", которая звучала как издевательство.
Марина смотрела на пачку «Провансаля» и понимала: она физически не может ее взять. Если она сейчас купит этот майонез, вернется домой, заправит салаты, накроет на стол, а потом будет мыть гору посуды, пока все спят... она просто рассыплется в пыль.
Она развернулась и вышла из магазина. Без майонеза.
Рука сама потянулась к телефону. Приложение такси. Точка назначения... Она на секунду задумалась. К маме? Нет, там будут учить жизни. К подруге? Там то же самое: кухня, дети, суета.
«Отель "Плаза". Центр», — набрали пальцы.
Такси приехало через 3 минуты.
— Вам в центр? Там же пробки, перекрыто все, — удивился водитель.
— Мне все равно, — сказала Марина. — Просто увезите меня отсюда.
В машине было тихо. Марина выключила телефон. Совсем. Черный экран.
Она ехала и чувствовала, как паника (Боже, как они там без меня? Утка сгорит! Кто порежет хлеб?) сменяется странным, пьянящим холодом. Это был холод свободы.
Часть 3. Номер на одного
В отеле на нее посмотрели косо. Женщина в трениках, пуховике, без багажа, 31 декабря.
— У вас есть свободные номера?
— Только «Люкс» остался. Дорого.
— Я беру.
Она зашла в номер. Огромная кровать. Белоснежное белье. Тишина. И... ванна. Огромная, чистая ванна, в которой нет детских игрушек и замоченного белья.
Марина сделала то, чего не делала 15 лет.
Она заказала в номер шампанское, фрукты и... пиццу.
Она набрала ванну с пеной.
Она включила телевизор, нашла какой-то глупый сериал, где никто не готовит оливье.
Время 23:00.
Она лежала в пене, пила ледяное шампанское и ела пиццу прямо из коробки.
В этот момент где-то там, в ее квартире, наверняка происходил Армагеддон. Муж, наверное, бегал по потолку. Утка, возможно, превратилась в уголь. Дети искали рубашки.
Но Марина вдруг поняла одну простую, но шокирующую истину: Мир не рухнул.
Земля продолжала вертеться.
А она... она впервые за 20 лет была счастлива в Новый год.
Она не была «функцией». Она не была «обслугой». Она была Женщиной, которая пьет шампанское в ванной.
Когда часы пробили двенадцать, она чокнулась со своим отражением в зеркале.
— С Новым годом, Марина, — сказала она. — Ты выжила.
Часть 4. Возвращение блудной матери
Она включила телефон только в 10 утра 1 января.
48 пропущенных от мужа. 15 от мамы. 10 от детей. Сообщения варьировались от «Ты где???» до «Мы звоним в полицию!».
Марина вызвала такси и поехала домой.
Она ожидала скандала. Криков. Развода.
Она открыла дверь своим ключом.
В квартире было тихо. И... грязно. На столе стояли тарелки с засохшими остатками еды (видимо, они нашли пельмени). В углу валялась не наряженная до конца елка.
Муж сидел на кухне, бледный, с чашкой кофе. Увидев ее, он вскочил.
— Ты... ты где была?! Мы чуть с ума не сошли! Мы морги обзванивали!
Марина спокойно сняла пуховик.
— Я была в отпуске, Сережа. Однодневном.
— В каком отпуске?! 31 декабря?! А мы?! А утка?! А праздник?!
И тут Марина сказала то, что давно должна была сказать. Спокойно, без истерики.
— Праздник, Сережа, это когда всем хорошо. А не когда троим весело, а одна падает замертво. Я больше не буду «праздничной лошадью». Если вы хотите праздник — вы его делаете. Вместе со мной. Или я снова уйду за майонезом. И вернусь к Рождеству.
Она прошла в спальню и легла спать. На чистые простыни. В своей квартире.
И никто. Никто не посмел ей слова сказать.
Анализ полетов: почему нам всем нужен «Побег»
Дорогие мои, эта история — экстремальная. Я не призываю вас бросать семьи и бежать в отели (хотя, согласитесь, звучит заманчиво! 😉).
Но давайте разберем, что произошло с точки зрения психологии.
- Крах мифа о незаменимости.
Мы сами придумали, что без нас все умрут. Не умрут. Они сварят пельмени. Они закажут пиццу. Да, праздник будет не таким «идеальным», как в журнале. Но они выживут. И, возможно, начнут ценить то, что вы делали раньше. - Возвращение границ.
Марина не просто сбежала. Она показала зубы. Она показала, что у нее есть предел. Что она — живой человек, а не кухонный комбайн с функцией улыбки. Иногда шоковая терапия — единственный способ заставить близких "проснуться" и увидеть в вас человека. - Право на эгоизм.
В Новый год мы желаем всем счастья. А себе? Почему мы считаем, что наше счастье — это когда счастливы другие? Нет, мои хорошие. Кислородную маску — сначала на себя. Если мама на грани нервного срыва, никакого праздника не будет, даже если на столе черная икра.
................
Запомните эту мантру перед 31 декабря:
«Я — не спонсор праздника. Я — его главная гостья».
Если вы устали — сядьте. Если не успеваете нарезать пятый салат — купите готовый или не ешьте его вообще. Если не хотите мыть посуду — купите красивую одноразовую (да, так можно!).
Пусть утка сгорит. Пусть елка будет кривой.
Но пусть у вас горят глаза, а не нервная система.
P.S. А вы когда-нибудь хотели всё бросить 31 декабря и сбежать? Или, может, вы позволяли себе "неидеальный" Новый год? Расскажите в комментариях! Давайте разрешим друг другу быть ленивыми и счастливыми в эту ночь!