- А это невестка, но она уже уходит, сын на развод подает и женится на дочери моей начальницы. - Представила меня свекровь своим родственникам на Новый год в моей квартире.
Муж сразу подскочил ко мне.
- Я давно хотел тебе это сказать.
Я лишь улыбнулась и выдала им такую новость, что гости ахнули, а у свекрови с мужем случился инфаркт.
31 декабря. 7 часов вечера. Марина вытирала бокалы для шампанского, когда услышала, как в замке повернулся ключ. Она не вздрогнула. За 8 лет брака научилась различать шаги. Легкие, быстрые — это Костя в хорошем настроении, тяжелые, устал. А вот эти, уверенные, с характерным цоканьем каблуков по паркету, это не муж, это свекровь. Рука Марины на мгновение замерла. Она глубоко вдохнула, выдохнула и продолжила полировать тонкое богемское стекло, доставшееся ей от бабушки. Эти бокалы она берегла для особых случаев. Сегодняшний вечер определенно будет особенным, только совсем не в том смысле, который имела в виду свекровь. Валентина Сергеевна вошла в кухню, не снимая пальто, и окинула помещение взглядом санитарного инспектора. Ее глаза, холодные, цвета мартовского льда, скользнули по столешнице, задержались на раковине, прошлись по плите и, наконец, остановились на вазе с фруктами. 63 года, а выправка как у гимнастки. Спина прямая, подбородок вздернут, каждое движение выверено. Бывший завуч школы она и после выхода на пенсию не утратила привычки смотреть на всех свысока.
- Виноград в декабре. Сколько?
Голос был сухой, требовательный, тон, не терпящий возражений.
- 480 за килограмм. Здравствуйте, Валентина Сергеевна.
- 480. В мое время на эти деньги неделю семью кормили.
Марина промолчала. Бесполезно объяснять про 1 инфляцию. Любые слова свекровь передаст сыну в искаженном виде. Валентина Сергеевна прошлась по кухне, проводя пальцем по поверхностям. Ее коронный номер. Проверка на пыль. За восемь лет Марина видела этот ритуал сотни раз в своей собственной квартире, которую купила до брака на свои деньги. 68 квадратных метров в кирпичном доме недалеко от центра. 2 миллиона 300 тысяч рублей — вся ее жизнь до замужества, упакованная в квадратные метры. И свекровь вела себя здесь так, словно инспектировала казенное имущество, временно переданное неблагонадежному лицу. Палец свекрови остановился на кромке подоконника. Она поднесла его к глазам, рассмотрела подушечку. Чисто. Но похвалы не последовало, лишь едва заметное поджатие губ.
- Костя скоро будет, — сообщила она, усаживаясь за стол. - И он кое-кого привезет. Сюрприз для тебя.
Что-то в ее голосе заставило Марину насторожиться. Затаенная радость, предвкушение. Так кошка смотрит на мышь, которая не знает, что путь к норке отрезан. Свекровь попыталась скрыть торжество, но у нее не получилось, уголки губ предательски дрогнули. Марина поставила чайник. Пока вода закипала, смотрела в окно на заснеженный двор. Дети лепили снеговика у качелей, в окнах соседнего дома мигали гирлянды. Последний день года. Через пять часов наступит новый. И этот вечер изменит все. Она сама об этом позаботилась. Сумка с документами стояла в спальне, в шкафу, за зимними свитерами. Толстая папка, в которую она три месяца собирала доказательства. Сегодня эта папка выйдет на сцену.
Восемь лет назад, в такой же предновогодний вечер, она познакомилась с Костей на корпоративе у подруги. Ей было 32, она была главным бухгалтером в строительной компании, имела свою квартиру, машину, накопление на черный день. Самодостаточная женщина, которой не нужен мужчина для счастья. Она даже гордилась этим, после двух неудачных романов решила, что лучше одной. А потом появился он. Высокий, широкоплечий, с ямочками на щеках и обаятельной улыбкой, от которой хотелось улыбаться в ответ. Костя подошел к ней сам. Она стояла у окна с бокалом шампанского, наблюдая за танцующими. Он заговорил о погоде, о музыке, о том, какая скучная эта вечеринка, а потом вдруг переключился на свой бизнес. Рекламная студия, которую он только открыл. Глаза загорелись, руки начали рисовать в воздухе графики роста, голос зазвенел от энтузиазма.
Марина слушала и чувствовала, как внутри что-то оттаивает, то, что она считала навсегда замороженным. Через три месяца они поженились. Скромно. Костя объяснил, что все деньги в бизнесе. А Марина и не настаивала на пышной свадьбе. Хватила тихого вечера в ресторане с близкими друзьями. Вот тогда она и увидела настоящую Валентину Сергеевну. До свадьбы свекровь была сама любезность. Приносила пироги, восхищалась квартирой, называла Марину «доченькой». А в день регистрации, когда Марина вышла к гостям в простом кремовом платье, Валентина Сергеевна окинула ее оценивающим взглядом и негромко сказала мужу.
- Ну что ж, хоть квартира есть, и то хлеб.
Марина услышала, запомнила, но отмахнулась. Мало ли что свекровь ляпнула. Ошибка, которую она потом долго себе не могла простить. На второй год бизнес Кости прогорел. Это случилось в октябре, в самый разгар золотой осени. Партнер, Леша, лучший друг со студенческих лет, сбежал с деньгами клиента. Крупный заказчик отказался платить, сославшись на несоответствие ожиданиям. Аренда офиса съела последние резервы. Костя вернулся домой в третьем часу ночи. Марина не спала, ждала, хотя он даже не позвонил предупредить. Он ввалился в квартиру пьяный, с красными глазами и впервые за их совместную жизнь заплакал, не стесняясь, на взрыт, как ребенок. Она держала его голову на коленях, гладила по волосам и шептала, что все будет хорошо, что они справятся, что она рядом.
За этот год она вложила в его бизнес 200 тысяч своих денег, оплачивала все счета, пока он инвестировал в развитие. Но она не напомнила ему об этом той ночью, просто держала и шептала. Наутро позвонила свекровь в семь утра, когда Костя еще спал мертвым сном на диване.
- Это все из-за тебя! Ты его не поддерживала, пилила, давила! Мужчине нужен крепкий тыл!
Марина слушала пятнадцать минут. Обвинения сыпались как град, она не верила в сына. Она требовала от него невозможного, она не создала атмосферу для творчества. Когда свекровь выдохлась, Марина спокойно произнесла.
- За последний год я вложила в бизнес вашего сына 200 тысяч своих денег, оплачивала все счета. Если это не поддерживать, не знаю, что вам еще нужно.
И положила трубку. Рука не дрожала. С того дня война была объявлена официально. Но Марина не была терпилой, она просто начала готовиться. Завела толстую тетрадь в клеточку, куда записывала каждый рубль, потраченный на семью. Каждый перевод мужу, каждую оплаченную квитанцию, каждую покупку. Зачем? Сама не знала. Просто чувствовала, пригодится. После этого Костя несколько месяцев искал себя. Любимое выражение свекрови. Сидел дома, играл в компьютерные игры до трех ночи, спал до полудня. Периодически ездил на встречи и переговоры, которые ни к чему не приводили. Марина молча смотрела на это и работала. Получила повышение, стала главным бухгалтером. Зарплата выросла до 140 тысяч. Хватало на все — еду, коммуналку, бензин, мелкие прихоти мужа. На третий год Костя нашел золотую жилу.
- Криптовалюта! — объявил он за ужином с горящими глазами. - Биткоин, эфир, майнинг — это будущее, Марин. Люди становятся миллионерами за полгода.
Он показывал ей графики, статьи, видео успешных инвесторов. Говорил без остановки час. Марина слушала, кивала, а внутренний голос кричал «Крифт». Очередная авантюра, не давай денег, не давай.
- Сколько нужно? — спросила она, когда он замолчал.
- Триста тысяч. Но это последний раз, клянусь. Через год у нас будет пять миллионов. Мы закроем ипотеку. То есть, ну, сделаем ремонт, поедем на море.
Ипотеки у них не было, квартира была Маринина. Но Костя, похоже, уже не различал, где его деньги, а где ее.
- Хорошо». сказала Марина. - Но подпишешь расписку.
Повисла тишина. Костя моргнул.
- Что?
- Расписку. Что взял у меня 300 тысяч рублей в долг с обязательством вернуть в течение года.
- Ты серьезно? - Он вскочил из-за стола. - Какая расписка между мужем и женой? Ты мне не доверяешь?
- Доверяю, - спокойно ответила Марина. - Поэтому и прошу расписку. Доверяй, но проверяй.
- Это унижение. Это... Это...
- Или расписка. Или никаких денег. Выбирай.
Он кричал, хлопал дверьми, уходил ночевать к матери. Через три дня вернулся и молча подписал. Злой, с видом оскорбленного гения. Деньги исчезли через полгода. Биржа оказалась мошеннической. В один день просто перестала существовать вместе со всеми инвестициями.
- Марин, я не мог знать, — мямлил Костя, не глядя в глаза. - Все говорили, что надежная...
- Расписка у меня, — ответила она ровным голосом. - Триста тысяч. Твой долг. Найдешь работу и будешь возвращать.
- Ты серьезно? Я твой муж!
- Именно поэтому я не подаю в суд. А могла бы...
Он посмотрел на нее, и в его глазах впервые мелькнул страх. Настоящий. Он понял, что эта женщина способна действовать. Костя устроился на работу, менеджером в автосалон. Не бог весть что, но хоть какая-то зарплата. Правда, большая часть уходила на представительские расходы — костюм, парфюм, обеды с клиентами. Долг он возвращал по 5-10 тысяч в месяц, нерегулярно и с обиженным видом мученика. На четвертый год в квартиру переехала свекровь. Сентябрь выдался теплым, золотым, бабье лето. Марина вернулась с работы, а на кухне сидела Валентина Сергеевна с чемоданом в прихожей.
- Авария, — сообщила она трагическим голосом. - Прорвало трубу, залила весь пол. Жить невозможно. На два месяца, пока сделают ремонт.
Костя смотрел на Марину умоляющими глазами.
- Конечно, мама», — сказал он. - Поживешь у нас?
Марина молча прошла в спальню, закрыла дверь. Через минуту вошел Костя.
- Марин, ну что ты?
- Нет, — сказала она.
- Что? Нет.
- Твоя мать не будет здесь жить. У нее есть своя квартира. Пусть делает ремонт и живет там.
- Ты бессердечная. Это моя мать. И это моя квартира.
Они стояли друг напротив друга, и между ними была пропасть. Костя впервые в жизни поставил ультиматум. Или мать переезжает, или я ухожу?
Марина смотрела на него долго. На этого человека, которого когда-то любила. На его обиженное лицо. На дрожащие губы. Он был уверен, что она уступит. Как всегда.
- Уходи, — сказала она. Он замер с открытым ртом.
- Что?
- Уходи. Это моя квартира. Я решаю, кто в ней живет.
Костя ушел к матери. Три дня тишины, три дня свободы. Марина почти поверила, что все закончилось, что она наконец сможет жить своей жизнью. А потом он вернулся. С чемоданами. И с матерью.
- Прости. - Он стоял на пороге, бледный, с красными от недосыпа глазами. - Я не могу без тебя. Мама обещала вести себя хорошо. Пожалуйста, дай нам шанс.
Валентина Сергеевна маячила за его спиной со скорбным лицом.
- Мариночка, я понимаю, что ты против, но я старая больная женщина. Мне некуда идти, буду тише воды, ниже травы.
Ложь. Марина знала, что это ложь. Два месяца растянутся на годы, свекровь никогда не уедет добровольно. Но она посмотрела на мужа, на его умоляющие глаза, и поняла, если откажет сейчас, брак закончится. А она еще не была готова. Еще надеялась. Еще любила этого слабого человека.
- Хорошо, — сказала она, — два месяца, но она не будет прописана. И это временно.
Свекровь благодарно закивала. Костя бросился обнимать жену. Марина стояла неподвижно и думала, «Я совершаю ошибку, огромную ошибку». Временно длилось уже четыре года. Свекровь оказалась идеальным оккупантом. Она не устраивала громких скандалов, действовала тоньше. Мелкие придирки, ядовитые замечания, многозначительные вздохи. Критиковала все. Как Марина готовит, убирает, одевается. При этом сама не работала. Сидела перед телевизором с утра до вечера, смотрела ток-шоу и сериалы, жаловалась на здоровье. Но Марина не позволяла себя сломать. Однажды она вернулась с работы и обнаружила, что свекровь переставила всю мебель в гостиной. Диван теперь стоял у окна, кресло посреди комнаты, телевизор развернули к двери.
- Так уютнее», — заявила Валентина Сергеевна с невинным видом. Марина медленно сняла пальто, повесила на вешалку. Прошла в гостиную.
- Верните, как было!
- Костя! - Костя, твоя жена мне хамит!
Прибежал Костя с выражением вечного миротворца на лице.
- Ну, мам, ну, Марин, давайте жить дружно!
Марина молча развернулась, взяла ключи от машины и вышла. Три часа она ездила по городу без цели, просто чтобы успокоиться. Когда вернулась, мебель стояла на прежних местах. Костя встретил ее с виноватым видом, свекровь демонстративно не выходила из своей комнаты до утра. Маленькая победа. Одна из многих таких побед, которые давались все труднее. Три месяца назад случилось то, что изменило все. Был обычный четверг. Марина вернулась с работы раньше, отменилось совещание. В прихожей она услышала голоса из кухни и замерла. не успев снять пальто.
- Мама, это рискованно, — говорил Костя приглушенно.
- Ничего рискованного. Я узнавала у юриста. Если квартира будет на тебе.
- Она никогда не согласится переписать. Она же не дура.
А мы и не спросим. Ты муж, в браке восемь лет. По закону имеешь право наполовину.
- Но квартира добрачная.
- Это еще доказать надо. А если мы ей предъявим счета за коммуналку, которую я оплачивала все эти годы?
Марина перестала дышать. Сердце грохотало так громко, что казалось, его слышно за стеной.
- Какие счета, мама? Ты ничего не оплачивала, — голос Кости звучал неуверенно. А квитанции есть?
- Валерка из Жека сделает. Он мне должен. Все будет как настоящее. Скажем, она нам должна за четыре года. Почти пятьсот тысяч.
- Это же... Это подлог.
- Это справедливость. - В голосе свекрови зазвенела сталь. - Сынок, послушай меня. Эта женщина тебя не любит. Она тебя использует. Держит на коротком поводке своими деньгами. А ты талантливый, умный... Тебе просто нужен шанс. Если мы получим эту квартиру, ты, наконец, сможешь развернуться.
Марина тихо на цыпочках вышла из квартиры. Два часа просидела в машине на парковке, глядя в одну точку. Вот, значит, как? Вот какой план. Она не плакала, не кричала. Любовь умерла в тот момент, просто выключилась как лампочка. Осталась только холодная, ясная ярость и понимание того, что нужно делать. На следующий день Марина взяла отгул и поехала к юристу, старому знакомому отца, который вел сложные семейные дела уже 30 лет. Павел Николаевич выслушал ее молча, не перебивая. Потом долго изучал документы на квартиру.
- Квартира добрачная. Наконец сказал он. Это главное. Отсудить ее муж не сможет при всем желании. А свекровь? Она прописана?
- Нет. Я не дала согласия на прописку. Они пытались, но я не подписала.
Юрист посмотрел на нее с уважением. Умная женщина.
- Тогда все просто. Она временно проживающая, по вашему первому требованию обязана съехать в течение месяца. Не съедет, выселение через суд, но это формальность.
- А если они попытаются использовать поддельные квитанции?
- Тогда это уже уголовное дело, мошенничество, подделка документов. Им это надо?
Марина задумалась. Надо ли им? Свекровь самоуверенна, но не глупа. Хотя... Когда речь идет о квартире в хорошем районе, люди иногда теряют голову.
- Мне нужна полная документация всех моих расходов за 8 лет, — сказал он. - Все переводы мужу, все оплаченные счета, все до копейки.
Следующие три месяца Марина вела двойную жизнь. Внешне ничего не изменилось. Работа, готовка, терпение придирок. Но каждый вечер, когда все засыпали, она работала, собирала выписки из банков, сканировала чеки, составляла таблицы. Итоговая сумма ее потрясла — 4 миллиона 732 тысячи рублей. Столько она вложила в эту семью за 8 лет. 4 миллиона 732 тысячи — цена ее иллюзий. Но главный сюрприз ждал ее две недели назад. Был воскресный вечер. Костя принимал душ, а его ноутбук остался на кухонном столе с открытым мессенджером. Марина проходила мимо, и ее взгляд случайно упал на экран. «Алиночка» с тремя сердечками. Сердце даже не дрогнуло. Марина села за стол и начала читать. Алина оказалась дочерью бывшей начальницы свекрови, той самой Ирины Павловны, которая когда-то помогла Валентине Сергеевне устроиться на работу в администрацию. Переписка была откровенной, признание в любви, планы на будущее, обсуждение того, как избавиться от этой проблемы. Эта проблема была Мариной. Она читала быстро, методично делая скриншоты. Картина складывалась отвратительная, но кристально ясная.
Костя и Алина встречались полгода. Валентина Сергеевна знала и одобряла, более того, именно она их познакомила на каком-то юбилее. План был прост. Развестись с Мариной, выжить ее из квартиры, зажить счастливо втроем. Отдельные сообщения касались квартиры. Мама говорит, юрист все устроит. — писал Костя. — Главное, чтобы она ничего не заподозрила до Нового года. Соберем родственников и объявим при всех. Пусть видят. Алина отвечала смайликами и сердечками. — Не могу дождаться, когда мы, наконец, будем вместе. Марина закрыла ноутбук. Встала. Вышла на балкон и долго смотрела на вечерний город. Они хотели публичную казнь, собрать толпу родственников и унизить ее при всех, выставить жертвой, которая покорно примет свою судьбу. Что ж, она устроит им публичный суд, и судьей будет она.
Следующие две недели Марина готовилась с методичностью опытного бухгалтера. Исковое заявление о разводе составлено, подписано лежит в папке. Заявление в полицию о попытке мошенничества на случай, если свекровь все-таки рискнет использовать поддельные квитанции. Распечатки переписки мужа с любовницей заверены у нотариуса, приложены к делу. Она навела справки об Алине. Интересная оказалась личность. 32 года, дважды разведена. Трое детей от разных отцов. Старшая дочь живет с первым мужем, средний сын у бабушки, младший пока при ней. Долги по кредитам, просроченные платежи, работа администратором в салоне красоты за 30 тысяч. Ее мать Ирина Павловна искала для дочери надежный тыл уже несколько лет. Костя с его квартирой жены идеально подходил. Два зайца одним выстрелом. пристроить непутевую дочь и покрепче привязать к себе благодарную Валентину Сергеевну. Марина даже развеселилась, когда поняла схему.
Они думали, что играют с ней. На самом деле играли друг с другом, две хищницы, делящие добычу, которая им не принадлежала. Вчера она получила из управляющей компании акт сверки за четыре года. Все квитанции за коммунальные услуги оплачены с ее карты. Каждый месяц, каждый рубль задокументирован. Ни одного платежа от Валентины Сергеевны. Если свекровь рискнет предъявить поддельные квитанции, ее ждет уголовное дело. Нет, не рискнет. Но на всякий случай у Марины все готово. Чайник давно остыл. Свекровь прихлебывала чай, оттопырив мизинец. Привычка, которую она считала признаком аристократизма.
- О чем задумалась?
- О меню, — ответила Марина, снова ставя чайник на огонь.
- Меню! Курица и оливье, что тут думать? Ты бы лучше проверила, все ли готово. Гости важные, неудобно будет.
Важные гости. Марина едва сдержала усмешку. Родственники свекрови, которые приедут посмотреть на унижение неугодной невестки. Спектакль с режиссированной Валентиной Сергеевной. Что ж, пусть приезжают. Чем больше свидетелей, тем лучше. Хлопнула входная дверь. В прихожей загомонили голоса. Много голосов. Костя привез первую партию гостей.
- Мама, мы приехали! - Валентина Сергеевна просияла и выбежала встречать.
Марина осталась на кухне. Достала из холодильника блюдо с заливным, проверила салаты. Все было готово. Стол накрыт, бокалы расставлены, свечи приготовлены. Идеальная декорация для финального акта. Следующий час прошел в суете. Гости пребывали волнами. Брат свекрови, Игорь Павлович с женой Тамарой, двоюродная сестра с мужем, племянница Лиза, та самая, что вечно сидела в телефоне, какие-то дальние родственники, которых Марина видела впервые. Все расселись в гостиной. Разглядывали квартиру с особым выражением, так оценивают чужое имущество, прикидывая его стоимость. перешептывались, бросая на Марину любопытные взгляды. Они что-то знали. Или думали, что знали. Марина накрывала на стол, улыбалась, отвечала на вопросы о работе и здоровье. Идеальная хозяйка. Никто не догадывался, что в сумке, висящей на спинке стула в углу, лежит папка, способная взорвать этот вечер к чертям. В восемь вечера раздался звонок в дверь. Валентина Сергеевна вскочила с прытью, неожиданной для ее возраста.
- Это они, — объявила она с торжеством в голосе и бросилась открывать.
Они. Главные действующие лица. Финальный аккорд. В гостиную вошли двое. Первый — Ирина Павловна, бывшая начальница свекрови. Грузная женщина лет 65 в костюме от эскада и с прической, залитой лаком до состояния бетона. За ней Алина. Худая, высокая, в обтягивающем красном платье с глубоким декольте. Слишком много косметики, слишком яркие украшения, слишком провокационный взгляд. Она сразу нашла глазами Костю и улыбнулась. Интимно, понимающе, по-хозяйски. Марина смотрела на свою замену. На этот призрак счастливого будущего, который рисовали себе муж и свекровь. Разряженная кукла с тремя брошенными детьми, кучей долгов и репутацией, о которой в приличном обществе не говорят.
- Познакомьтесь, — сияла свекровь, — Ирина Павловна, моя дорогая подруга, и ее дочь Алина.
Гости закивали, заулыбались. Кто-то подвинулся на диване. Алина села, демонстративно закинув ногу на ногу, и снова послала Косте многозначительный взгляд. Разговор потек своим чередом — погода, цены, политика, чьи-то общие знакомые. Марина сидела в кресле у окна, отвечала односложно и наблюдала. Свекровь то и дело поглядывала на часы. Костя нервно теребил край нового свитера. Алина демонстративно игнорировала Марину, словно ее не существовало. Напряжение в комнате росло. Все чего-то ждали. Без десяти десять Валентина Сергеевна хлопнула в ладоши.
- Так, до Нового года еще два часа, а у меня есть важное объявление.
Гости притихли. Лица повернулись к свекрови. В воздухе повисла звенящая тишина. Валентина Сергеевна встала посреди комнаты, гордо выпрямив спину. Выдержала театральную паузу, обводя присутствующих взглядом триумфатора.
- Дорогие мои, сегодня особенный день. В нашей семье грядут большие перемены.
Она медленно повернулась к Марине. В ее глазах горело торжество. Торжество хищника, загнавшего жертву в угол. Марина встретила этот взгляд спокойно. Ее рука незаметно скользнула к сумке, нащупала край папки. Вот оно. Сейчас. Спектакль начинался. Но сценарий был совсем не тот, который написала свекровь. Валентина Сергеевна набрала воздуха в грудь, словно готовилась к прыжку в воду.
- Это Марина. - Она указала на невестку пальцем, как на подсудимую. - Наша невестка, но она уже уходит. Мой сын подает на развод и женится на Алине, дочери моей дорогой подруги Ирины Павловны.
В комнате повисла тишина. Потом кто-то ахнул. Племянница Лиза вскинула телефон, начала снимать видео. Костя вскочил с дивана. Его лицо пылало. Не от стыда, от возбуждения. Он подошел к Марине, которая все так же неподвижно сидела в кресле.
- Марина, — произнес он дрогнувшим голосом, явно отрепетированным заранее, — я давно хотел тебе это сказать. Между нами все кончено. Я люблю другую женщину и хочу быть с ней.
Он стоял над ней, ожидая реакции. Все ждали. Слез, криков, мольбы, чего-то, что подтвердит их правоту. Марина медленно подняла глаза на мужа. Потом перевела взгляд на свекровь, которая сияла, как начищенный самовар. Потом на Алину, победно улыбающуюся в своем вызывающем красном платье. И улыбнулась сама. Это была спокойная улыбка. Улыбка человека, который знает то, чего не знают другие.
- Наконец-то! — произнесла она негромко.
Костя моргнул.
- Что?
- Наконец-то ты набрался смелости сказать это вслух.
Марина встала. Движения ее были плавными, неторопливыми.
- Знаешь, Костя, я ждала этого момента три месяца. С того самого дня, когда услышала, как вы с мамочкой обсуждаете на кухне поддельные квитанции.
Улыбка сползла с лица свекрови.
- Что ты несешь? И две недели назад, — продолжила Марина, когда прочитала твою переписку с Алиночкой. Очень трогательно, кстати. Главное, чтобы она ничего не заподозрила до Нового года. Как видишь, заподозрила. Она прошла к стулу в углу, взяла свою сумку, достала толстую папку, вернулась на середину комнаты.
- Вы хотели объявлений, — обвела она взглядом присутствующих. - Что ж, у меня тоже есть объявления, и они куда интереснее ваших.
- Положи свои бумажки, — взвизгнула Валентина Сергеевна. - Как ты смеешь? При людях!
- При людях? - Марина приподняла бровь. - Это вы собрали людей, чтобы унизить меня публично. Я лишь принимаю ваши правила игры.
Она открыла папку.
- Первое. Эта квартира принадлежит мне. Была куплена мной до брака, на мои личные деньги. Вот свежая выписка из ЕГРН от 25 декабря. Единственный собственник — я.
Она положила документ на журнальный столик. Игорь Павлович, брат свекрови, потянулся к нему. Взял, прочитал. Его брови поползли вверх.
- Костя не имеет на эту квартиру никаких прав, — продолжила Марина. - И ваша мать, Валентина Сергеевна, тоже. Она здесь не прописана. Я не давала согласия на прописку, хотя вы пытались трижды.
- Это... Это...- Свекровь хватала ртом воздух.
- Второе... - Марина достала следующую пачку бумаг. - За восемь лет брака я потратила на вашу семью 4 миллиона 732 тысячи рублей. Моих денег. Вот полная выписка из банка. Вот таблица расходов по годам и категориям, вот подтверждающие документы. Каждый рубль учтен. Она положила бумаги рядом с первым документом. Стопка получилась внушительной. Это включает 200 тысяч, вложенных в первый бизнес Кости. 300 тысяч, потерянных на криптовалютной бирже. Кстати, расписка на эту сумму тоже здесь. а также оплату всех коммунальных услуг, продуктов, одежды, бензина и прочих расходов на протяжении восьми лет. Тишина в комнате стала осязаемой.
- Третье. Марина достала еще один документ. Это акт сверки из управляющей компании за последние четыре года. Все платежи за коммуналку с моей карты, ни одного платежа от Валентины Сергеевны. - Она посмотрела прямо на свекровь. - Так что если вы планировали предъявить мне поддельные квитанции, которые ваш знакомый Валерка из ЖЭКа должен был изготовить, не советую. Это уголовная статья. Мошенничество и подделка документов.
Валентина Сергеевна побелела. Ее рот открывался и закрывался, но звуков не было.
- И четвертое. Марина достала последнюю пачку. Распечатки на глянцевой бумаге. Переписка моего мужа с его любовницей. Заверена у нотариуса. Здесь все. Признание в любви, планы на совместное будущее, обсуждение того, как меня выжить из собственной квартиры. Очень познавательное чтение. Она бросила распечатки на стол. Они разлетелись веером. Алина схватила одну, пробежала глазами и побледнела так, что яркий макияж стал похож на маску клоуна. Ирина Павловна выхватила листок у дочери.
- Что это? Что за...
- Это правда, — спокойно ответила Марина. - Ваша дочь и мой муж полгода обсуждали, как обобрать меня и завладеть моей квартирой. При активном участии Валентины Сергеевны. Теперь вся ваша родня может это прочитать.
Игорь Павлович отложил выписку из ЕГРН и взял одну из распечаток. Его жена Тамара заглянула через плечо. По мере чтения их лица каменели.
- Костя. - Игорь Павлович поднял глаза на племянника. - Это правда? Ты собирался отнять у жены квартиру?
- Я... Это не так. Вы не понимаете.
- Мы прекрасно понимаем. - Голос Игоря Павловича стал ледяным. - Валя, ты говорила, что это его квартира, что невестка живет на его шее, что она транжирит его деньги.
- Она врет! — вдруг завизжала Валентина Сергеевна. - Это все подделка! Она специально, чтобы опорочить моего сына.
- Подделка? - Марина усмехнулась. - Выписка из ЕГРН — это государственный документ. Подделать его невозможно. Выписки из банка можете проверить в любом отделении. А переписку заверил нотариус. Хотите, дам его контакты?
- Ты... ты шпионила! - Свекровь задыхалась, ее лицо пошло багровыми пятнами. - читала чужую переписку. Это незаконно.
- Незаконно? Это то, что вы планировали? - Марина сложила руки на груди. - Подделка документов, попытка завладеть чужим имуществом путем обмана. Уголовный кодекс, между прочим.
Она обвела взглядом гостей.
- Уважаемые, мне очень жаль, что вас втянули в этот спектакль. Вас позвали сюда, чтобы вы стали свидетелями моего унижения. Но представление пошло не по сценарию.
Первой очнулась жена Игоря Павловича. Тамара встала, одернула юбку.
— Игорь, мы уходим.
— Да. - Он тяжело поднялся. — Валя, я не знаю, что ты там себе напридумывала, но это... Он покачал головой. — Мне стыдно, что я твой брат.
Они направились к выходу. За ними потянулись остальные, молча, не глядя на Валентину Сергеевну. Двоюродная сестра бросила на свекровь взгляд, полный презрения. Племянница Лиза все еще снимала на телефон, пока мать не выхватила его из рук. Через пять минут в квартире остались только Марина, Костя, свекровь, Алина и ее мать. Ирина Павловна Первый нарушила тишину.
- Валентина! - Ее голос был холоден, как январский лед. - Ты говорила, что квартира Костина, что у него стабильный доход, что невестка — никто.
- Ира, я...
- Ты меня обманула. Использовала, чтобы пристроить своего непутевого сынка за счет моей дочери.
- Это она виновата. - Валентина Сергеевна ткнула пальцем в Марину. - Она все подстроила.
- Мама, хватит! — вдруг выкрикнул Костя. Все повернулись к нему. Он стоял, сжав кулаки, и впервые за вечер в его глазах было что-то похожее на осмысленность. - Хватит! — повторил он тише. - Это... это конец. Все кончено.
- Сынок! — Валентина Сергеевна шагнула к нему. - Не трогай меня! - Он отшатнулся. - Ты... ты втянула меня в это. Поддельные квитанции, планы. Я не хотел. Это все ты.
- Костя! — свекровь схватилась за сердце. - Как ты можешь? Я же ради тебя. Все ради тебя.
Алина медленно встала. Ее лицо было непроницаемым.
- Костя! — произнесла она ровным голосом. - У тебя нет квартиры?
- Алина, послушай.
- Нет денег? Долг в триста тысяч?
- Костя открыл рот и закрыл. - Ответа у него не было.
Алина повернулась к матери.
- Поехали, нам здесь больше делать нечего.
- Алиночка, - Костя рванулся к ней. - Подожди, мы же любим друг друга, мы же планировали...
- Мы планировали жить в квартире, — отрезала Алина. - Которой у тебя нет. Ты — нищий маменькин сынок с долгами. Мне хватило двух таких мужей.
Она взяла сумочку и направилась к выходу. Ирина Павловна последовала за ней, бросив на Валентину Сергеевну уничтожающий взгляд. Хлопнула входная дверь.
Валентина Сергеевна медленно опустилась на диван. Ее лицо из багрового стало серым.
- Сынок, — прошептала она. - Сынок, что же теперь?
Костя стоял посреди комнаты, глядя в пустоту. Его мир только что рухнул. Любовница ушла. Родственники ушли. План провалился. и жена, которую он считал безответной овцой, оказалась волчицей с железными зубами. Марина наблюдала за ними спокойно. Ни злорадства, ни жалости, только холодное удовлетворение от хорошо выполненной работы.
- Теперь о будущем, — сказала Марина деловым тоном. Завтра, 1 января, я подаю заявление на развод. Делить нам нечего. Квартира моя, машина моя, накоплений нет.
Костя поднял на нее глаза. В них была мольба.
- Марина, может, мы еще...
- Нет. - Одно слово, твердое, как гранит. - Мы не можем еще. Ты восемь лет жил за мой счет, врал мне, изменял мне и планировал обобрать меня.
- Это не семья. Это паразитизм.
- Я... Я любил тебя?
- Нет. Ты любил мою квартиру и мою зарплату. Меня ты не замечал.
Она повернулась к свекрови.
- Валентина Сергеевна, у вас есть месяц, чтобы съехать. Вы здесь не прописаны, юридически вы временно проживающая. Если не съедете добровольно, выселю через суд.
— Ты не посмеешь, — прохрипела свекровь.
— Посмею. И сделаю. Можете не сомневаться.
Она взяла пальто с вешалки.
— Я ухожу к подруге. Вернусь 3 января. Надеюсь, к этому времени вы уже начнете собирать вещи.
— Подожди, — Костя преградил ей путь. — Марина, ты не можешь так. Куда мы пойдем? У мамы квартира в ужасном состоянии, там ремонт нужен.
- Это не моя проблема.
- Но мы же семья.
Марина посмотрела на него долго, пристально.
- Семья, — повторила она, — когда ты обсуждал с матерью, как выжить меня из моей квартиры, мы были семья? Когда ты полгода спал с другой женщиной, мы были семья? Когда ты брал мои деньги на свои провальные проекты и ни разу не сказал спасибо, мы были семья?
Он молчал.
- Ты никогда не считал меня семьей, Костя. Я была кошельком, служанкой, бесплатным приложением к квартире. Теперь приложение отключается. Она обошла его и открыла дверь. - Счастливого Нового года!
Дверь закрылась с тихим щелчком. Марина вышла на лестничную площадку и прислонилась к стене. Сердце колотилось. Руки дрожали. Но на губах играла улыбка. Впервые за очень долгое время это была настоящая улыбка. Из-за двери донеслись звуки. Рыдание свекрови, срывающийся голос кости. Грохот, что-то упало. Марина достала телефон. Вызвала такси. Пока ждала, смотрела в окно на лестничной клетке. Снег все падал и падал, укрывая город белым покрывалом. Через час наступит Новый год. Первый Новый год ее новой жизни. Телефон завибрировал, такси подъехало. Марина спустилась вниз, села в машину.
- С наступающим! — улыбнулся водитель. - Куда едем?
- На Ленина, 42.
- К родственникам?
- К подруге. - Марина откинулась на сиденье. - К настоящему другу.
Машина тронулась. Замелькали огни гирлянд, украшенные елки в окнах, люди с пакетами, торопящиеся домой. Марина смотрела на этот праздничный город, и думала о том, что будет дальше. Развод, выселение. Возможно, суды, кости и свекровь вряд ли сдадутся без боя. Скандалы, обвинения, грязь. Но это всё потом. А сейчас? Сейчас она свободна. Впервые за восемь лет она чувствовала себя собой. Ни чьей-то женой, ни чьей-то невесткой, небезотказным кошельком для чужих прихотей. Просто собой. Мариной. Женщиной, которая не позволила себя сломать. Телефон снова завибрировал. Сообщение от Светки. «Ну что там, живая?» Марина набрала ответ. «Более чем. Еду к тебе. Расскажу все. Шампанское уже открыто. Жду». Марина улыбнулась. За окном пробили куранты. Где-то в городе начали праздновать раньше времени. Фейерверки расцвели в небе яркими цветами. Водитель включил радио. Зазвучала старая песня про пять минут.
- Успеваем, — сказал водитель весело. - Еще полчаса до полуночи.
- Успеваем, — согласилась Марина.
Она успела. Успела понять. Успела подготовиться, успела нанести удар первой. Восемь лет она терпела. Не потому, что была слабой, а потому, что верила. Надеялась. Любила. Но всему есть предел. И когда предел достигнут, терпение превращается в силу. Такси остановилось у подъезда. Марина расплатилась. Вышла. Светкины окна на третьем этаже сияли праздничными огнями. Она поднялась по лестнице, позвонила. Дверь распахнулась мгновенно, Светка стояла на пороге с бокалом шампанского в руке.
- Ну? — выдохнула она. - Рассказывай.
- Дай хоть войти.
- Входи, входи. Боже, у тебя лицо такое! Что там было?
Марина прошла в квартиру. Тепло, запах мандаринов и хвои, мерцание гирлянд. Светкин кот Барсик тут же начал тереться о ноги.
- Было всё по плану, — сказала Марина, снимая пальто. - Даже лучше.
- Ты серьёзно? Они что, правда объявили при всех?
- При всех. С речью, с пафосом. Мой сын подает на развод и женится на дочери моей подруги.
- Офигеть! И ты?
- И я достала папку.
Светка ахнула и потащила ее на кухню. Там был накрыт стол на двоих. Салаты, нарезки, свечи. На экране телевизора беззвучно шел новогодний концерт.
- Рассказывай подробно с самого начала.
Марина села за стол, взяла протянутый бокал. Шампанское было холодным, с мелкими пузырьками. Светка знала толк в хорошем алкоголе. Сначала Марина сделала глоток.
- Свекровь встала посреди комнаты, как Наполеон перед битвой. Объявила, что я уже ухожу. Костя подскочил с признанием в любви к другой женщине. А я улыбнулась и сказала «наконец-то». - Светка расхохоталась.
- Представляю их лица!
- О, это было что-то! Свекровь побелела, потом побагровела, потом позеленела. Все оттенки радуги. А когда я достала выписку из Егрн.
Они проговорили до полуночи. Марина рассказывала, Светка охала, ахала, восхищалась и периодически подливала шампанского. Без пяти двенадцать включили звук телевизора. Президент говорил что-то о надежде и новых начинаниях. Куранты начали бить.
- За новую жизнь! — подняла бокал Светка.
- За новую жизнь! — эхом отозвалась Марина.
Они чокнулись. За окном взорвался фейерверк, расцветив небо золотыми и красными огнями. Новый год наступил. Марина стояла у окна, глядя на праздничный салют. Где-то там, на другом конце города, в ее квартире сейчас сидели двое — бывший муж и бывшая свекровь. Сидели среди разбитых планов и рухнувших надежд. А она стояла здесь, у окна подруги, с бокалом шампанского в руке. Свободная. Сильная. Живая. Телефон снова завибрировал. Костя. Уже пятый звонок за последний час. Марина сбросила вызов и отключила телефон. Не сегодня. Не в эту ночь. Сегодня ночь принадлежит ей. Эй! Светка обняла ее за плечи.
- Ты как?
- Хорошо, — Марина улыбнулась. - Знаешь, я думала, что будет больно, что буду плакать, жалеть, а я просто чувствую облегчение, как будто камень с плеч упал. Восемь лет, большой камень. Огромный?
Они помолчали, глядя на догорающий фейерверк.
- Что будешь делать дальше?» — спросила Светка.
- Жить, просто жить, своей жизнью, а не чужой.
- Звучит как план.
- Лучший план за последние восемь лет.
Светка рассмеялась и потащила ее обратно к столу.
- Хватит философии, давай есть оливье, пока не закончился.
Они ели салат, смотрели «Иронию судьбы», смеялись над старыми шутками. За окном продолжали греметь фейерверки. Город праздновал. Марина сидела на диване с барсиком на коленях и думала о том, как странно устроена жизнь. Еще утром она готовила праздничный стол для людей, которые планировали ее уничтожить. А сейчас сидит у лучшей подруги, свободная и счастливая. Восемь лет — это много. Это целая жизнь. Жизнь, которая закончилась сегодня. Но завтра начнется новая.
3 января наступило неожиданно быстро. Марина провела у Светки двое суток. Отсыпалась, отъедалась, приходила в себя. Телефон она включила только 2 числа и обнаружила 47 пропущенных вызовов от Кости. 12 от свекрови и 18 сообщений. Читать не стала, просто заблокировала оба номера. Утром третьего она стояла у двери своей квартиры с ключами в руке. Сердце билось ровно, никакого страха, никакого волнения, только холодная решимость. Она повернула ключ и вошла. Квартира встретила ее запустением. На кухне в раковине громоздилась грязная посуда, тарелки, бокалы, кастрюля с остатками чего-то засохшего. В гостиной на диване скомканное одеяло, подушка без наволочки, пустые бутылки из подводки на журнальном столике, две штуки. Костя сидел в кресле у окна, небритый, осунувшийся, в той же рубашке, что и в новогоднюю ночь. При виде Марины он вскочил.
- Ты пришла! Я знал, что ты придешь!
Марина молча прошла мимо него в спальню. Открыла шкаф, достала дорожную сумку, начала складывать вещи.
- Что ты делаешь? - Костя появился на пороге. - Марина, подожди. Нам надо поговорить.
- Не о чем.
- Есть о чем. Я все обдумал за эти дни. Я понял свои ошибки. «Я готов измениться!
Марина продолжала укладывать вещи. Спокойно, методично, белье, свитера, джинсы.
- Мама уехала», — сказал Костя. - Вчера. Собрала вещи и уехала к себе. Марина подняла глаза.
- Вот как.
- Да. Мы поругались. Сильно. Я сказал ей все, что думал, что она испортила мне жизнь своими советами, своим контролем.
- И что она ответила?
Костя помрачнел. Сказала, что я неблагодарный, что она всю жизнь положила ради меня и что ты меня околдовала.
- Околдовала, — Марина усмехнулась. - Конечно. Это ведь проще, чем признать правду.
Она застегнула сумку и повернулась к мужу.
- Костя, Я не вернусь. То, что было между нами, умерло. Давно. Возможно, этого и не было никогда.
- Но я люблю тебя.
- Нет. Ты любишь идею меня. Женщину, которая работает, платит по счетам и не задает вопросов. Но я не эта женщина. Я никогда ею не была.
- Я изменюсь. Найду работу. Настоящую работу. Буду.
- Костя. - Она подошла к нему, посмотрела в глаза. - Тебе 43 года. За 20 лет взрослой жизни ты не удержался ни на одной работе больше года. Ты менял бизнесы как перчатки, терял чужие деньги и всегда находил виноватых. Сначала партнеры, потом рынок, потом я. Ты не изменишься, потому что не хочешь.
- Хочу.
- Нет. Ты хочешь вернуть все, как было, чтобы я работала, платила, терпела, а ты мог и дальше мечтать о миллионах, не пошевелив пальцем.
Он открыл рот и закрыл. Возразить было нечего. Марина взяла сумку и вышла из спальни. В прихожей обулась, накинула пальто.
- Подожди, — Костя бросился за ней. - Куда ты? Это же твоя квартира.
- Я вернусь вечером, с вещами. А пока собирай свои.
- Но мне некуда идти.
- К маме. У нее трехкомнатная квартира.
- Там ремонт.
- Тогда делай ремонт. Работай. Зарабатывай. Как делают все нормальные люди. - Она открыла дверь. - У тебя есть месяц. По закону. Через месяц, если не съедешь, подам в суд на принудительное выселение.
- Марина...
- До свидания, Костя. Дверь закрылась.
Марина спустилась по лестнице, вышла на улицу. Январское солнце слепило глаза, снег искрился под ногами. Она глубоко вдохнула морозный воздух и улыбнулась. Первый шаг сделан. Следующие недели слились в один бесконечный марафон. Суды, документы, звонки, встречи с юристом. Костя, как она и предполагала, не сдался без боя. Он подал встречный иск, требовал половину квартиры как совместно нажитое имущество. Его адвокат утверждал, что за восемь лет брака муж вкладывал труд и средства в улучшение жилищных условий. Павел Николаевич, Маринин юрист, только посмеялся.
- Какие средства? Какой труд? У нас есть полная документация. Все платежи с ее счета. Ремонт за ее деньги. Он даже лампочку не вкрутил за свой счет.
Суд был назначен на февраль. Марина готовилась тщательно. Собрала все чеки на ремонт. Покраска стен, замена сантехники, новая плитка в ванной. Все оплачено ею. Принесла выписки по зарплатной карте Кости. Последние три года там не было ни одного крупного поступления. Только мелкие переводы и тут же снятие наличных. Валентина Сергеевна тоже не осталась в стороне. Она все-таки рискнула, принесла в суд те самые квитанции, о которых говорила на кухне. 500 тысяч рублей, якобы оплаченной ею коммуналки, за четыре года. Марина молча положила на стол судьи акт сверки из управляющей компании. Все платежи с ее карты. Каждый месяц, каждый рубль.
- Откуда у вас эти квитанции? — спросила судья, пожилая женщина с усталым взглядом. Валентина Сергеевна побледнела.
- Я... Это мои квитанции. Я оплатила...
- Согласно официальным данным управляющей компании, все платежи за указанный период поступали с банковской карты истицы. - Судья посмотрела на свекровь поверх очков. - Вы понимаете, что предоставление суду заведомо ложных документов — это уголовное преступление.
- Я не... Это ошибка. Я перепутала.
- Суд приобщает акт сверки к материалам дела.
Судья сделала пометку и рекомендует ответчикам быть внимательнее с документацией. Марина не стала подавать заявление о подлоге. Зачем? Достаточно было того, что свекровь опозорилась в суде, что ее вранье разоблачили при всех. Через три недели пришло решение. Квартира полностью остается за Мариной, как добрачное имущество. Встречный иск отклонен. Костя обязан выселиться в течение 14 дней. Он не выселился. Когда Марина пришла с судебными приставами, он сидел посреди комнаты на чемодане. Вокруг мешки с вещами, коробки, пакеты.
- Я уезжаю, — сказал он глухо. - Не надо приставов.
- Тогда почему до сих пор здесь?
- Хотел попрощаться.
Приставы переглянулись. Марина кивнула.
- Подождите в коридоре.
Они остались одни.
- Знаешь... — Костя поднял на нее глаза. - Я долго думал. Пытался понять, где все пошло не так, когда ты стала такой жесткой.
- Я не стала. Я всегда была такой. Просто ты не замечал.
- Я любил тебя, Марина. По-своему неправильно, может, но любил.
- Возможно. - Она пожала плечами. - Но этого оказалось недостаточно.
- Что мне делать теперь?
- Жить. Работать. Может быть, повзрослеть наконец.
Он криво усмехнулся.
- В 43 года?
- Лучше поздно, чем никогда.
Костя встал, подхватил чемодан. Мешки и коробки он явно собирался перетаскивать постепенно.
- Мама болеет. сказал он в дверях. После того суда. Давление, сердце. Врачи говорят, на нервной почве. Марина промолчала. Что тут скажешь? Свекровь сама выбрала эту войну. Сама подготовила поддельные документы. Сама привела любовницу сына на семейный праздник. Последствия — ее ответственность.
- Она тебя ненавидит. - продолжил Костя. - Говорит, что ты разрушила семью.
- Я не разрушала, я защищала свое. Она этого не понимает и никогда не поймет. Прощай, Костя.
Он постоял еще секунду, словно хотел что-то добавить. Потом молча вышел. Марина закрыла за ним дверь, повернула ключ, прислонилась спиной к холодному дереву Она медленно прошла по квартире. Гостиная, кухня, спальня. Везде следы чужого присутствия. Вмятины на диване, круги от чашек на столе, царапины на паркете от чемодана. Нужно будет сделать уборку, большую генеральную уборку, вычищающую последние следы восьми лет. В спальне на подоконнике стояла фотография в рамке, их свадебная. Молодые, счастливые, полные надежд. Костя обнимает ее за талию, она смеется. Солнечный день, белые голуби, рис в воздухе. Марина взяла фотографию. Долго смотрела на эти улыбающиеся лица. Потом открыла рамку, вынула снимок и аккуратно порвала пополам. Половину с костей выбросила в мусорное ведро. Свою убрала в ящик стола. Не из сентиментальности, просто как напоминание о том, какой она была и какой стала.
Весна пришла ранняя и солнечная. К марту Марина полностью обновила квартиру, перекрасила стены в светлые тона, купила новый диван, выбросила старые шторы и повесила воздушный тюль. Комната свекрови превратилась в кабинет с большим удобным креслом и книжными полками. На работе ее повысили, теперь она была финансовым директором. Зарплата выросла вдвое. Впервые за много лет Марина могла тратить деньги на себя, не оглядываясь на чужие нужды. Она записалась в спортзал, начала учить испанский, Давняя мечта, на которую никогда не хватало времени. Съездила в Питер на выходные просто потому, что захотелось. Светка говорила, что она расцвела.
- Серьезно? — подруга крутила ее перед зеркалом.
- Ты помолодела лет на десять. Глаза горят, кожа сияет. Это что, эффект развода?
- Эффект свободы, — улыбнулась Марина.
- Тебе надо мужика найти, нормального в этот раз.
- Не сейчас. Мне хорошо одной.
- Одной хорошо, но вдвоем лучше.
- Свет, я восемь лет прожила вдвоем. Мне нужно время побыть с собой.
Светка закатила глаза, но спорить не стала. Новости о бывших доходили урывками. Костя все-таки устроился на работу. обычным менеджером в строительную компанию. Снял комнату в коммуналке, потому что с матерью жить не смог. Они разругались вдрызг через месяц после переезда. Валентина Сергеевна лежала в больнице с инсультом. Легким, но показательным. Видимо, нервная система не выдержала крушения всех планов. После выписки она переехала к своему брату Игорю Павловичу, тому самому, который ушел с новогоднего скандала первым. Говорят, отношения между братом и сестрой теперь натянутые, он так и не простил ей вранья.
Алина, по слухам, нашла себе нового спонсора, какого-то разведенного предпринимателя с Урала. Укатила с ним в Екатеринбург вместе с младшим сыном. Ирина Павловна осталась в городе, и теперь при каждом удобном случае рассказывала знакомым, как ее обманули и использовали. Марина слушала эти новости равнодушно. Это были истории из чужой жизни, люди, которых она когда-то знала, но которые больше не имели к ней никакого отношения. В апреле ей позвонила Светка.
- Слушай, у моего Димки друг есть. Михаил. 45 лет, разведен, дочь взрослая, архитектор. Нормальный мужик, проверенный. Хочешь, познакомлю?
- Свет.
- Просто ужин, ни к чему не обязывает.
Марина хотела отказаться. Она действительно не искала отношений. Ей было хорошо одной. Но что-то любопытство, усталость от одиночества заставило ее согласиться.
- Ладно, один ужин.
- Ура! В субботу в семь. Ресторан «Белая лошадь». Он уже в курсе.
Марина повесила трубку и долго смотрела в окно. За стеклом шумел апрельский дождь, капли рисовали узоры на стекле. «Один ужин. Посмотрим». Суббота выдалась теплой. Марина надела новое платье, темно-синее, элегантное, купленная на весеннюю премию. Уложила волосы, накрасилась, легко, без фанатизма. Посмотрела в зеркало. На нее смотрела взрослая, красивая женщина. Сорок лет, серебряные нити в темных волосах, мелкие морщинки у глаз и взгляд спокойный, уверенный, живой.
- Ну, здравствуй, — сказала она отражению. - Готова к новым приключениям. - Отражение улыбнулось в ответ.
Ресторан был уютным, с приглушенным светом и живой музыкой. Михаил уже ждал за столиком у окна, высокий, седоватый, с внимательными серыми глазами.
- Марина? - Он встал, когда она подошла. - Рад познакомиться. Дмитрий много о вас рассказывал.
- Надеюсь, только хорошее.
- Только загадочное. - Он улыбнулся. - Сказал, что вы — женщина-загадка.
- Это Димка загнул. Я самая обычная.
- Обычных женщин не бывает.
Они сели. Официант принес меню. Разговор потек легко, естественно. О работе, о городе, о путешествиях. Михаил оказался интересным собеседником. Много читал. Бывал в разных странах, имел свое мнение по любому вопросу, но при этом умел слушать. Редкое качество.
- Димка сказал, вы недавно развелись. - Осторожно начал он за десертом. - Простите, если это личное...
- Ничего. Да, развелась. Четыре месяца назад.
- Тяжело было?
Марина задумалась. Как объяснить чужому человеку восемь лет жизни в одном предложении.
- Скорее, освобождающе, — сказала она наконец. - Брак был ошибкой, моей ошибкой. Я слишком долго верила в то, чего не было.
- Понимаю. Я тоже так ошибался. Десять лет пытался спасти то, что спасти невозможно.
- Что помогло понять?
- Когда жена ушла к моему партнеру по бизнесу, - он криво усмехнулся. - Было больно. Потом злость. Потом пустота. А потом... Потом я понял, что это лучшее, что могло случиться. Она освободила меня от необходимости принимать решение самому.
- У меня похоже. Только я решение приняла сама.
- Тогда вы сильнее меня. Не сильнее.
- Просто меня загнали в угол, а из угла только два выхода — сдаться или драться.
Михаил посмотрел на нее внимательно.
- Вы дрались?
- Еще как.
- Расскажете?
Марина помедлила, а потом начала рассказывать. Про новогодний вечер, про свекровь с ее объявлением, про папку с документами, про суд и поддельные квитанции, про выселение и освобождение. Михаил слушал молча, не перебивая. Когда она закончила, он долго молчал. «
- Знаете что? — сказал он наконец. - Вы, удивительная женщина, я бы хотел узнать вас лучше.
- Даже после всего, что я рассказала.
- Особенно после. Мне нравятся люди, которые не сдаются.
Марина улыбнулась. Впервые за вечер. По-настоящему, широко, от души.
- Тогда закажем еще кофе.
- С удовольствием.
Они просидели в ресторане до закрытия. Потом долго гуляли по ночному городу, разговаривая обо всем и ни о чем. Михаил проводил ее до дома, поцеловал руку на прощание, старомодно, церемонно.
- Увидимся? — спросил он.
- Увидимся», — ответила Марина.
Она поднялась в квартиру, включила свет, прошла на кухню, поставила чайник. За окном светало, они проговорили всю ночь. Марина стояла у окна и смотрела, как розовеет небо над крышами. Новый день. Новая страница. Она не знала, что будет дальше с Михаилом. Может, это начало чего-то настоящего. Может, просто приятное знакомство. Сейчас это было неважно. Важно было другое. Она снова могла дышать. Снова могла мечтать. Снова могла жить. Не для кого-то, не ради кого-то. Для себя. Восемь лет она была чужой тенью. Теперь она снова стала собой. Чайник засвистел. Марина налила себе чаю, села за стол. На подоконнике в горшке распускался цветок — фиалка, которую она купила месяц назад. Первое живое существо в этом доме, о котором она заботилась только потому, что хотела — маленький фиолетовый цветок. Символ новой жизни. Марина подняла чашку, словно произнося тост.
- За свободу! — сказала она пустой кухне. - За себя! За будущее! - И сделала глоток. За окном вставало солнце. Город просыпался, наполнялся звуками. Машины, птицы, чьи-то голоса во дворе. Обычное весеннее утро. Первое утро остальной ее жизни.