Ираидка
Предыдущая часть здесь.
– Дальше? Дальше была жизнь, – продолжила рассказ Ираида. – Ромка родился аккурат во время сдачи экзаменов за девятый класс. Ко мне комиссия в роддом приходила. А мне какие науки? Грудь каменная, все болит, сидеть не могу… Но комиссия – сплошь женщины, отнеслись с пониманием, аттестовали, выдали свидетельство. О том, чтобы дальше учиться, и речи не было.
Мишка, муж мой, экзамены хорошо сдал. Он вообще головастый, хорошо учился, науки ему легко давались, особенно математика. Вот мы с ним и решили, что он пойдет учиться дальше, в колледж. Чтобы в будущем семью содержать, профессия нужна. А я уж потом пойду учиться, когда Ромка наш подрастет. Мишка на дневном учился, вечерами в Макдоналдсе работал. Я его только ночами видела: придет уставший, за столом с ложкой в руках засыпает. Жалела его очень. Но мы духом не падали, верили, что пробьемся, все хорошо будет.
Денег не хватало – ребенку сколько всего надо, и я устроилась санитаркой в больницу. Коляску с Ромкой в сестринской оставлю и пошла полы мыть, утки выносить. Услышу, что ребенок заплакал, – бегом в сестринскую. Покормлю, подгузник поменяю, соску в рот – и дальше за тряпку. Начальство на это сквозь пальцы смотрело: санитарок не хватает, а я работала на совесть, старалась, ни от какой работы не отлынивала. И больные с пониманием относились. Порой родственники мне деньги в карман клали, чтобы я за ихними бабушками-дедушками особо ухаживала. Я не отказывалась, потому как очень в деньгах нуждалась. А еще подрядилась подъезды мыть. Добрые люди помогли устроиться. Раненько утром, пока мои спят, я раз-раз-раз – скоренько помыла.
Ираида включила остывший чайник, распечатала пачку печенья, заварила свежий чай и разлила его по чашкам.
– Пей, пока горячий, и про печенье не забывай, подкрепляйся. Тебе силы нужны, много сил. Варенье бери – не покупное, сама варила.
Где-то за стеной уютно бормотал телевизор, радостно залаяла собака, приветствуя хозяев, издалека донесся шум электрички. Огромный город, словно живой организм, жил своей ежевечерней жизнью. И две женщины, занесенные нелегкой долей в его чрево, тоже стали частью этого организма.
Лейло, все еще немного стесняясь, отхлебнула ароматный чай, взяла печенюшку. Сочувствуя чужой нелегкой судьбе, она на время забыла о собственных неприятностях.
– Спасибо, все очень вкусно… А где твой муж сейчас?
– Мишка-то? В Уфе живет, где ж ему еще быть. У него все хорошо сложилось. Он колледж с отличием окончил – вот какой умный! Его без экзаменов на третий курс Нефтяного университета взяли. Как отказаться от такой возможности? Я сказала: «Учись дальше, раз у тебя так хорошо получается, я потерплю. В люди выйдешь, и мы с тобой из бедности выберемся». Ну, тут Мишка уже на вечернее пошел, днем работал, вечером в универе пропадал. Ромка подрос, в садик взяли, намного легче жить стало…
По деньгам-то легче, да только мы с Мишкой все больше отдалялись друг от друга. Оно и понятно: я книжки не читала, фильмы не смотрела – некогда мне было, вот и скучно ему со мной стало, не о чем говорить. Что интересного я могла ему рассказать? Какими дезредствами моют полы, а какими руки? А в универе у него друзья-подружки начитанные, культурные, по музеям ходят, в живописи, в музыке разбираются. Мишке с ними, конечно, интереснее. У него как свободный день выдастся, так он не знает, куда себя деть, под каким предлогом из дому сбежать. Прямо жалко было смотреть, как он мучается. А мне это тоже тяжело и обидно. Я и предложила развестись. Сама. Муж сразу согласился. Расстались по-хорошему, без ссор, упреков, дележки. Он просто ушел. Но Миша очень хороший человек, порядочный, всегда нам с Ромкой помогал. Это он мне дал денег на то, чтобы открыть свой челночный бизнес.
– А в Москве ты как оказалась? – поинтересовалась Лейло.
– А это уже другая история.
– Расскажи, если можно. Интересно, как в книжке.
– Ну, пойдем в комнату, фотки тебе покажу, раз интересно. И сама с тобой жизнь свою повспоминаю, а то мне и рассказать о ней некому было. В этой Москве, как в лесу, народу вокруг много, а поговорить по душам не с кем.
Ираида включила ноутбук. Женщины устроились на диване, обложились подушками и стали листать фотографии, продолжая разговор.
– Вот Ромка пошел в первый класс. Мы проводили его вместе с Мишей, видишь? Симпатичный мужчина, правда? Было от чего голову потерять. Он к тому времени уже женился, в той семье у него дочка родилась, но Ромку он все равно любил и не бросал…
А это Ромка на уроке в художке. Учительница сказала, что у него способности, и надо их развивать. Я и записала его в художку. И с учителем повезло: попал в класс к Марату Файзулловичу, они хорошо поладили. А я приведу сына на урок, сама в коридоре жду. Однажды Марат Файзуллович предложил нарисовать мой портрет, пока дети задание выполняют. Я согласилась. Потом встречаться стали: то в кино меня сводит, то в картинную галерею, на выставки всякие. Развивать меня стал: книжки разные приносил, потом спрашивал, прочитала ли. Пришлось читать, чтобы лицом в грязь не ударить. Потом замуж позвал. Человек хороший, интеллигентный, и главное, с Ромкой они подружились. Я и пошла, пока зовут.
Жить у Марата стали: квартира со всеми удобствами, но запущенная: понятное дело – без женских рук. Наш барак, в котором мы раньше жили, к тому времени вовсе аварийным стал. Ну я, понятное дело, постаралась: навела чистоту, уют и порядок в этой квартире, как смогла. Денег-то по-прежнему негусто было, учителям не больно много платят. Чтобы побольше зарабатывать, Марат из школы ушел, стал работать в мастерской, где памятники надгробные делают. Он по спецзаказам работал, там хорошие деньги зашибал. Приоделись, мебель новую купили.
И все бы ладно складывалось, если бы не одна его слабость: запоями страдал. Я и не догадывалась, что Марат закодированный, пока он не сорвался. Вдруг пропал, не пришел домой. Целую неделю его искала по больницам, отделениям полиции, даже в морге. Сколько слез пролила! Оказалось – запой. Его сестра мне сказала: «А вы не знали? Что же вы так неосмотрительно замуж выскочили? Вроде, неглупая женщина. Понятно же, что раз мужчина под сороковник без семьи, то дело нечисто». И правда, сама виновата: поспешила…
Сначала терпела, уговаривала снова кодироваться. Не захотел. Стал требовать, чтобы я ему компанию составляла, сына спьяну стал пивом угощать. Я и испугалась: я-то знаю, какая у Ромки наследственность с моей стороны! Говорят, гены через поколение передаются. Попросила развода – Марат ни в какую, клятвенно обещал бросить пить, но водка сильнее меня оказалась. А мне и уйти-то некуда: барак наш, где мы прежде жили, аварийный, а не расселяют. Я к тому времени челночила: шмотки привозила, на рынке продавала, денег маленько подкопила. Еще Миша помог. Он сказал, что если мы с Ромкой останемся в Уфе, то Марат нас в покое не оставит, не отвяжется, вот и посоветовал перебраться в Москву. Ромка способностями в отца пошел: хорошо учился, мечтал поступить в медицинский. Он же с раннего детства рос в сестринской, среди белых халатов, первые шаги в больничном коридоре сделал. Начитался сы́ночка книжек про ученых медиков, спал и видел себя студентом Пироговки. Ради него и решилась перебраться в Москву. Самой-то мне эта Москва вовсе не нужна, я по родной Уфе сильно скучаю. Но ради будущего сына… Правда, заработки здесь другие, в Уфе мне таких денег вовек не заработать.
– А как же Рома в армию попал?
– Не приняли его в Пироговку, сказали, баллы не добрал. И он, представляешь, пошел работать санитаром, чтобы, значит, дополнительный плюс заработать для поступления в будущем. А осенью забрали в армию. Ездила к нему на присягу, и сы́ночка удивил: сказал, что армейские порядки ему по душе, и теперь он хочет стать не просто врачом, а военврачом; вернется из армии, будет поступать в военно-медицинскую академию… Да ты спишь, что ли?
А Лейло, и правда, после всех переживаний и сытного ужина разморило на мягком диване. Какое-то время она боролась с дремотой, но усталость одолела, под звуки голоса рассказчицы сознание Лейло уплыло, и она уснула, уронив голову на плечо. Ираида убрала ноутбук, уложила гостью поудобнее, подложила подушку под голову, укрыла пледом и пошла мыть посуду. В голове у нее роились воспоминания, разговор разбередил то, что не высказать словами. Какой уж тут сон?
Продолжение следует...