Глава 6:
Крест Святой Невесты стоял близ Шорби, у самой кромки Тонсталльского леса. Две дороги сходились здесь: одна вела из Холивуда лесом, другая – из Райзингэма. Дороги сливались и вместе спускались к Шорби. Чуть поодаль, на вершине холма, высился старинный крест, изрядно потрепанный непогодой.
Дик заявился туда часов в семь утра. Стоял собачий холод, земля посерела от инея. На востоке алела заря, раскрашивая небо пурпуром и оранжевым.
Дик уселся на ступень у креста, плотнее закутался в плащ и стал зорко оглядываться. Ждать пришлось недолго.
По дороге из Холивуда показался джентльмен в начищенных латах, поверх которых была накинута дорогая меховая накидка. Он ехал верхом на прекрасном боевом коне. В двадцати ярдах позади следовал отряд всадников с копьями. Они остановились неподалеку от места встречи, а джентльмен в мехах поехал дальше один.
Из-под поднятого забрала было видно лицо с властным, величественным выражением, которое соответствовало богатству одежды и вооружения незнакомца. Дик слегка замялся, поднялся и пошел навстречу своему пленнику.
– Благодарю вас, милорд, за пунктуальность, – сказал он, неловко поклонившись. – Не соизволите ли спешиться?
– Ты один здесь, юноша? – спросил лорд.
– Я не такой дурак, – ответил Дик. – Должен предупредить, милорд, леса по обе стороны от креста кишат моими молодцами с оружием наготове.
– Умно, – кивнул лорд. – Мне это даже нравится, учитывая, как ты отчаянно рубился прошлой ночью, словно дикий сарацин, а не христианин. Впрочем, жаловаться не приходится, ведь я проиграл.
– Вы проиграли, потому что упали, милорд, – возразил Дик. – Не будь волн, мне бы несдобровать. Вы успели отметить меня кинжалом, следы еще видны. В конце концов, милорд, думаю, все опасности и выгоды той стычки на берегу достались мне.
– Вижу, ты достаточно проницателен, чтобы этим воспользоваться, – заметил незнакомец.
– Нет, милорд, – ответил Дик. – Выгоды мне не нужны. Но когда я вижу, каким храбрым рыцарем вы оказались, и понимаю, что победил не я, а судьба, темнота и прилив… И как легко и плачевно для меня могло всё закончиться…
– Говоришь складно, – похвалил незнакомец. – Как твое имя?
– Меня зовут Шелтон, если вам интересно, – ответил Дик.
– А меня – лорд Фоксгэм, – представился незнакомец.
– Так вы, милорд, опекун прелестнейшей девушки во всей Англии, – ответил Дик. – В таком случае о выкупе не может быть и речи, ни за вас, ни за тех, кто был с вами на берегу.
Прошу вас, милорд, будьте милостивы и отдайте мне в жены мою возлюбленную, Джоанну Седлей. А взамен получите свободу, свободу для своих слуг и, если пожелаете, мою благодарность и службу до самой смерти.
– Разве сэр Даниэль не твой опекун? Мне казалось, так говорят о сыне Гарри Шелтона, – удивился лорд Фоксгэм.
– Не соизволите ли спешиться, милорд? Я расскажу вам всё как есть, кто я, что собой представляю и почему осмеливаюсь просить о столь многом. Умоляю вас, милорд, присядьте на эти ступени, выслушайте меня до конца и судите, по справедливости.
Дик поведал ему свою историю – от начала и до вчерашнего вечера.
Лорд Фоксгэм слушал внимательно.
– Мастер Шелтон, – сказал он, когда Дик закончил, – вы самый счастливый и самый несчастный молодой человек на свете. Счастье вы заслужили честно, а несчастья – незаслуженно. Не унывайте, теперь у вас есть друг, который может вам помочь и имеет для этого власть.
Что касается вас, то хоть человеку вашего происхождения и не подобает якшаться с лесными разбойниками, признаю, смелости и честности вам не занимать, в бою вы опасны, а в мирное время – любезны. Поместья свои вы пока не вернёте, пока Ланкастер у власти – сэр Даниэль будет ими владеть. А вот с благородной девицей, над которой я опекун, дело обстоит иначе. Я уже обещал ее одному джентльмену, родственнику нашему, некоему Гэмлею. Это обещание давнее.
– Да, милорд, но сэр Даниэль обещал её милорду Шорби, – перебил его Дик. И это обещание, хоть и данное позже, вполне может оказаться сильнее.
– Чистая правда, – согласился лорд Фоксгэм. – Принимая во внимание, что я ваш пленник, которому вы оставили лишь жизнь… И главное – что девица сейчас, к несчастью, в чужих руках… Я даю свое согласие. Помогите мне с вашими молодцами…
– Милорд! – воскликнул Дик. – Но ведь это те самые лесные разбойники, за компанию с которыми вы меня порицали!
– Пусть будут хоть кем, лишь бы умели сражаться! – отмахнулся лорд Фоксгэм. – Помогите мне, и, если нам удастся отбить девушку, клянусь своей честью, она станет вашей женой!
Дик опустился перед пленником на колено, но тот легко поднялся и, приподняв юношу, поцеловал его, как сына.
– Ну, – сказал он, – если ты женишься на Джоанне, нам придется стать друзьями.
Через час Дик снова сидел в трактире «Коза и Волынка», завтракал и слушал донесения своих разведчиков. Декуорса все еще не было в Шорби. Он основал общество «Черной Стрелы», когда разорился и захотел мести и денег. Но люди, знавшие его близко, считали его агентом и посланником Ричарда, графа Варвика, того самого, кто делал королей в Англии.
В отсутствие Декуорса, вести дела в Шорби приходилось Ричарду. Завтракал он с тяжелым сердцем и задумчивым видом. С лордом Фоксгэмом было решено – ночью они нанесут удар и силой освободят Джоанну. Но препятствий оказалось немало. Разведчики приносили Дику все более скверные вести.
Стычка прошлой ночью встревожила сэра Даниэля. Он усилил гарнизон в доме в саду, и вдобавок расставил всадников по всем дорогам, чтобы те немедленно сообщали о любом движении. Во дворе его собственного дома стояли оседланные кони, а всадники в полном вооружении ждали сигнала.
Ночное предприятие казалось все более невыполнимым. Но вдруг лицо Дика прояснилось.
– Лаулесс! – крикнул он. – Ты ведь был моряком? Сможешь украсть для меня корабль?
– Мастер Дик, – ответил моряк, – если поддержите меня, я готов украсть Йоркский собор.
Вскоре они вышли из трактира и направились к гавани. То была довольно большая бухта, окруженная песчаными холмами и дюнами. На берегах валялись обломки и разный хлам, а к гавани вели заброшенные улочки. Там стояли на якоре или были вытащены на берег палубные суда и лодки.
Большинство моряков, чтобы укрыться от холода и ветра, отправились на берег и шумели в прибрежных харчевнях. Многие суда качались на якорях без присмотра. Чем хуже была погода, тем больше их становилось. На эти суда Лаулесс и обратил внимание. Дик сидел на якоре, наполовину ушедшем в песок, и слушал то вой ветра, то пьяные песни моряков из ближайшей таверны. Вскоре он забыл обо всем на свете, предавшись приятным мечтам об обещании лорда Фоксгэма.
Прикосновение к плечу прервало его грезы. То был Лаулесс. Он указывал на судно неподалеку от гавани, покачивающееся на волнах.
В этот самый миг бледный луч зимнего солнца осветил палубу корабля на фоне мрачных туч. Дик увидел двоих людей, спускавших шлюпку на воду.
– Вот, сэр, – сказал Лаулесс. – Запомните его. Это наш корабль на ночь.
Шлюпка отделилась от корабля, и люди, повернув её по ветру, поплыли к берегу.
Лаулесс обратился к праздношатающемуся моряку на берегу:
– Как его зовут? – спросил он, указывая на судно.
– Это Добрая Надежда из Дортмунда, – ответил незнакомец. – Капитан – Арбластер. Он сидит на носу шлюпки.
Это было то, что нужно. Поблагодарив незнакомца, он пошел по берегу к бухточке, куда направлялась шлюпка. Там он занял позицию и, когда лодка приблизилась, обратился к морякам:
– Эй, кум Арбластер! – закричал он. – Какая встреча! Я бы узнал Добрую Надежду из тысячи! Хороший корабль! Подплывай ближе! Выпьешь со мной? Я получил поместье, ты наверняка слышал. Я разбогател, больше не плаваю по морям, а хлещу пряный эль! Давай руку, выпей со старым товарищем!
Шкипер Арбластер, долговязый и, видимо, много повидавший, с ножом на тесьме на шее, по виду и манерам ничем не отличавшийся от других моряков, отшатнулся в изумлении и недоверии.
Но упоминание о поместье и притворное простодушие и дружелюбие Лаулесса помогли победить его подозрения. Лицо моряка смягчилось, и он протянул руку бродяге.
– Нет, – сказал он, – не помню тебя. Но что с того? Я готов выпить с любым, как и мой Том. Том! – обратился он к спутнику. – Это мой кум, имени его не помню, но он наверняка хороший моряк. Пойдем выпьем с ним и с его другом на берегу.
Лаулесс пошел впереди, и вскоре все сидели в питейном доме. Простой деревянный сарай, похожий на блокгаузы в американских лесах. Обстановка – пара шкафов, скамьи и доски, положенные на бочонки вместо столов. Посреди сарая пылал огонь из обломков кораблей, изрыгая густой дым.
– Эх, – сказал Лаулесс, – вот она, радость моряка: хороший огонь, добрая чарка вина, когда за окном непогода и бушует шторм. За Добрую Надежду! Счастливого ей плавания!
– Да, – согласился шкипер Арбластер, – хорошо быть на берегу в такую погоду. Как думаешь, Том? Кум, говоришь хорошо, хоть имени твоего я и не помню. Счастливого пути Доброй Надежде! Аминь!
– Слушай, Дик, – обратился Лаулесс к своему начальнику, – у тебя ведь неотложные дела, не так ли? Беги, а я останусь в компании морских волков, спорю, они не остановятся пить до утра.
– Хорошая мысль! – поддержал шкипер. – Ступай, мальчик, я останусь с твоим другом до самого утра. Когда человек долго бывает в море, от соли все внутри становится будто из глины, и никакой колодец не утолит жажду.
Воодушевленный этими словами, Дик встал, раскланялся и, выйдя на улицу, помчался в трактир Коза и Волынка. Там он послал известие лорду Фоксгэму, что с наступлением темноты у них будет корабль. Потом, он, взяв двоих спутников, хоть что-то понимавших в море, вернулся в гавань.
Шлюпка Доброй Надежды покачивалась среди других, отличаясь от них своими размерами. Когда Дик со спутниками заняли места в лодке и стали выбираться из бухты, маленькая скорлупка погружалась в волны и дрожала от каждого порыва ветра, готовая пойти ко дну.
Когда шлюпка приблизилась к кораблю, пошел густой снег. Темнота скрыла движения гребцов. В один миг Дик и его люди вскочили на борт корабля, а шлюпка осталась покачиваться у кормы. Добрая Надежда была захвачена.
Корабль оказался хорошим, крепким, с закрытым носом и открытой кормой. Трюм был полон бочонками французского вина. В каюте капитана, помимо образа Девы Марии, стояли сундуки, говорившие о его богатстве и бережливости.
Один из бочонков в трюме был открыт, и чаша гасконского вина выпита в честь этого события. Потом один из похитителей начал готовить лук и стрелы на случай нападения, а другой спустил шлюпку за борт и поплыл обратно к берегу с Диком.
На берегу уже собралось около дюжины разбойников. Лодку оставили на их попечении и велели немедленно садиться в неё.
Неподалеку Дик увидел лорда Фоксгэма. Лицо его скрывал тёмный капюшон, а блестящие латы закрывал длинный плащ.
– Молодой Шелтон, – произнес он. – Вы действительно идёте в море?
– Милорд, – ответил Ричард, – дом окружен всадниками. С суши мы не сможем подобраться к нему, не подняв тревогу. По морю рискуем попасть в беду, но зато у нас есть шанс достичь цели и увезти девушку.
– Ну, веди меня, – сказал лорд Фоксгэм. – Я пойду с вами, но признаюсь, предпочел бы сейчас быть в постели.
– Сюда, – сказал Дик. – Нам нужен кормчий.
И он повел лорда к трактиру, где назначил встречу своим людям.
Молодой предводитель окинул взглядом помещение. В камин подбросили дров, и клубы дыма заволокли комнату. Дик подошел к столу и уселся на скамью.
– Эй, кто ты такой? – прокричал шкипер.
– Мне нужно поговорить с вами на улице, мастер Арбластер, – произнес Дик.
Он достал золотую монету. Глаза моряка загорелись, но он всё еще не узнавал Дика.
– Да, мальчик, – сказал он. – Я пойду с тобой. Кум, я сейчас вернусь. Пей, не стесняйся.
И, взяв Дика под руку, вышел из трактира.
Переступив порог, он был схвачен десятью руками. Связали его быстро и бросили в соседнем сарае в сено, связав руки и ноги и заткнув рот кляпом. Его слугу Тома скрутили и бросили рядом.
Воины лорда Фоксгэма были вызваны условленным сигналом. Отряд захватил лодки и отправился к свету фонаря, висевшему на корабле.
Из сорока воинов восемь ходили в море и могли выполнять роль матросов. С их помощью подняли парус и сняли якорь.
Лаулесс, пошатываясь и напевая песню, встал за штурвал, и Добрая надежда поплыла в темноте навстречу волнам.
Ричард стоял у мачты. Кругом не было видно ничего, кроме света фонаря на корабле и огоньков в Шорби. Лишь изредка гребень волны вздымался и обрушивался водопадом пены, но тут же исчезал за кораблем.
Многие молились, других мучила морская болезнь. Слишком быстрый ход, и пьяные речи Лаулесса вселяли сомнения даже в самых храбрых.
Но Лаулесс инстинктивно вел корабль среди волн, прижимаясь к песчаному берегу.
Продолжение следует...