Юля стояла посреди комнаты с телефоном в руках, и её щёки пылали так, будто она только что пробежала марафон. На экране мигало уведомление о переводе на 50 тысяч рублей. Получатель — Лидия Викторовна. Свекровь.
— Димка! — её голос прорезал вечернюю тишину квартиры. — Димка, ты где?!
Из гостиной донёсся мирный звук футбольного комментатора. Юля решительно направилась туда, сжимая в руке его телефон.
Дмитрий лежал на диване без штанов, одна нога свисала вниз, в руке банка пива. Картина семейного счастья и расслабления.
— Что случилось? — спросил он, не отрывая взгляда от экрана, где красные гоняли мяч против синих.
— Это что? — Юля ткнула телефоном ему в лицо.
Дмитрий наконец соизволил посмотреть на экран. На его лице промелькнуло нечто похожее на испуг, но он быстро взял себя в руки.
— А, ну... маме переводил.
— Вижу, что маме! Пятьдесят тысяч! — Юля уже почти кричала. — У нас тут кредит на машину висит, за квартиру платить надо, а ты...
— Подожди, — Дмитрий наконец сел, поставив банку на журнальный столик. — Это её деньги были. Она просила помочь перевести.
— Чьи деньги?!
— Ну, её! Она мне наличкой дала, попросила закинуть на карту. У неё терминал далеко.
Юля прищурилась. За несколько лет брака она научилась различать, когда муж врёт. Обычно он начинал чесать затылок и часто моргать.
— Димочка, — протянула она сладко. — А покажи мне историю переводов за последние полгода?
— Зачем? — он заморгал чаще.
— Просто интересно.
— Юль, ты чего? Не доверяешь мне?
— После того, что вижу — нет.
Пять минут спора закончились тем, что Дмитрий всё-таки открыл банковское приложение. Юля молча пролистывала историю операций. Десять тысяч два месяца назад. Пятнадцать — три месяца назад. Двадцать — четыре месяца назад. И так далее, уходя в прошлое.
— Ты серьёзно? — её голос стал опасно спокойным. — Ты серьёзно каждый месяц переводишь своей маме деньги?
— Ну... она же одна живёт, — Дмитрий явно пытался найти оправдание. — Пенсия маленькая.
— Дим, у твоей мамы пенсия 35 тысяч! Плюс она сдаёт гараж за десятку! Плюс огород, с которого она торгует на рынке!
— Это мелочи.
— Мелочи?! А помнишь, когда моя мама попросила пять тысяч до пенсии занять? Ты два часа читал лекцию о финансовой грамотности!
— Так это другое дело...
— Что другое?! — она уже не сдерживалась. — Или когда папа попросил помочь с забором на даче? Ты сказал, что у тебя спина болит! А на следующий день поехал к своей маме грядки копать!
Дмитрий встал с дивана, пытаясь выглядеть значительно.
— Юля, это моя мама. Я должен о ней заботиться.
— А моя кто? Чужая тётка?!
— Ну... у неё же муж есть, твой отец. Пусть он и заботится.
— Так у твоей тоже муж был! Твой отец! Или он уже не считается, раз с вами не живёт?
Это было лишнее, и Юля это знала. Родители Дмитрия развелись пять лет назад после тридцати лет брака, и он до сих пор тяжело это переживал.
— Моя мама осталась одна! — его голос тоже пошёл вверх. — И я не позволю ей жить впроголодь!
— Впроголодь! — Юля рассмеялась истерически. — Она в прошлом месяце в Турцию летала! Впроголодь!
— Это я ей путёвку купил, — буркнул Дмитрий.
— Ты... что?! Сколько?
— Восемьдесят тысяч. Ну и что? Женщина всю жизнь вкалывала, имеет право отдохнуть!
Юля опустилась на диван, потому что ноги больше не держали. В голове пронеслись последние полгода. Как они с Димой спорили из-за новых штор — слишком дорого. Как она отказалась от курсов английского — не время. Как они третий месяц откладывали поездку к её родителям в деревню — бензин дорогой.
— А ничего, что я своей родне так не помогаю, как ты своей? — произнесла она тихо. — Когда моя мама в больнице лежала, я просила тебя съездить к ней, продукты передать. Ты сказал, что не успеваешь. А сам в это время свою маму в поликлинику возил?
— Откуда ты знаешь?
— Соседка видела. Позвонила, спросила, как свекровь себя чувствует. Я, между прочим, вообще не знала, что она болела!
Дмитрий отвернулся к окну.
— Ты не поймёшь.
— Объясни. Очень хочу понять.
Он помолчал, потом резко развернулся.
— Хорошо! Твои родители — это не моя ответственность! У них своя жизнь, свой дом, свои дела! А моя мама...
— Твоя мама — это не моя ответственность по той же логике! — перебила его Юля. — Но я никогда не отказывала ей в помощи! Я пеку ей пироги почти каждые выходные, хотя терпеть не могу возиться с тестом! Я выслушиваю её нотации о том, как правильно мыть посуду! Я улыбаюсь, когда она критикует мою работу! И при этом я ни копейки у тебя для своих родителей не прошу!
— Так я и не против помочь...
— Правда?! — Юля вскочила. — Тогда давай сейчас же поедем к моим родителям! Папе нужен новый насос для скважины — двадцать тысяч! Поехали, купим!
Дмитрий замялся.
— Ну... сейчас уже поздно. Магазины закрыты.
— Завтра тогда.
— Завтра у меня работа.
— Послезавтра?
— Нужно подумать... У нас ипотека...
— А твоей маме купить путёвку ипотека не мешала?!
Они стояли друг напротив друга, и Юля вдруг поняла, что видит своего мужа как будто впервые. Перед ней был не тот заботливый парень, за которого она выходила замуж. Перед ней стоял маменькин сынок, для которого родная мать — центр вселенной, а все остальные — так, декорации.
— Знаешь, что самое обидное? — тихо сказала она. — Не то, что ты помогаешь своей маме. Это правильно и хорошо. Обидно, что мою семью ты считаешь чужой.
— Я так не думаю!
— Думаешь. Это видно по всему. По каждому слову, по каждому поступку.
Дмитрий сжал кулаки.
— Тогда что ты предлагаешь? Бросить мать? Пусть живёт как хочет?
— Я предлагаю относиться к моей семье так же, как к своей! — Юля почувствовала, что сейчас заплачет, и это её взбесило ещё больше. — Это так сложно? Просто уважать моих родителей так же, как своих?
— Но я уважаю...
— Нет! Ты терпишь! Это разные вещи!
Он открыл рот, чтобы возразить, но тут зазвонил телефон. Юля глянула на экран — свекровь. Конечно же.
— Не смей брать трубку, — предупредила она.
Дмитрий посмотрел на неё, потом на телефон. Взял.
— Алло, мам... Да, я свободен... Конечно, могу... Сейчас приеду...
Юля вздохнула. Она взяла свою сумку, телефон, ключи.
— Куда ты? — спросил Дмитрий, прикрыв трубку рукой.
— К родителям. К чужим людям, которых ты терпеть не можешь.
— Юль, не устраивай истерику!
— Это не истерика. Это решение.
Она уже была в прихожей, когда он наконец бросил трубку и выскочил следом.
— Подожди! Давай спокойно поговорим!
— О чём? О том, как ты много лет делил людей на своих и чужих? Поздно.
— Юля, я люблю тебя!
Она остановилась, повернулась к нему. В глазах стояли слёзы, но голос был твёрдым.
— Знаешь, Дим, я тоже тебя люблю. Но любовь — это не только слова. Это поступки. И твои поступки говорят мне, что в твоей жизни есть одна главная женщина. И это не я.
— Ты ревнуешь к маме?!
— Нет. Я не хочу быть второй.
Она открыла дверь. На площадке пахло борщом от соседей — обычный, домашний запах. Всё было обычным, только внутри у Юли всё рухнуло.
— Если уйдёшь, я не буду тебя уговаривать! — крикнул он ей вслед.
— Я и не прошу, — ответила она, не оборачиваясь.
В лифте Юля позволила себе заплакать. Она думала, что строит семью. Оказалось — просто пристроилась к чужой.
Телефон завибрировал. Эсэмэска от мамы: "Доченька, как дела? Папа спрашивает, сможете на выходных приехать? Хочет показать новые яблони".
Юля вытерла слёзы и набрала сообщение: "Мам, я еду к вам. Надолго. Расскажу всё при встрече".
Ответ пришёл мгновенно: "Жду. Комната готова. Люблю".
Вот так, подумала Юля, выходя на улицу. Без упрёков, без вопросов. Просто — комната готова и я люблю.
Она поймала такси, назвала адрес родителей. Водитель — дядька лет пятидесяти — посмотрел на неё в зеркало.
— Поругались с мужем?
— Откуда знаете?
— Да я сорок лет женат. Видал таких девчонок сотни. То к маме едут, то к подружкам.
— И что, все возвращаются?
— Не все, — он покрутил головой. — Те, кто к маме — обычно возвращаются. Денёк-другой отлежатся, поплачут, и назад. А которые к подружкам или в гостиницу — те чаще не возвращаются.
— Почему?
— Потому что если в твоей семье тебя ждут и любят — значит, есть куда вернуться душой. А в муже разочаровалась — ну так пусть поменяется. А если своей семьи нет — то и некуда возвращаться. Тогда и с мужем расстаёшься проще.
Юля задумалась. Мудрый дядька.
— А вы своей маме или тёще больше помогаете?
Водитель хмыкнул.
— Я в первый год женитьбы так же косячил. Маме деньги давал, а от тёщи нос воротил. Жена тогда мне прямо сказала: если будешь так и дальше, то возвращайся к мамочке насовсем, я не для того выходила замуж, чтобы жить с маменькиным сынком.
— И что?
— А я подумал: либо я женатый мужик и строю свою семью, либо я сынок. Выбрал первое. Теперь обеим помогаю одинаково. И тёща меня так любит, что своего сына со мной сравнивает постоянно. В лучшую для меня сторону, — он засмеялся.
Они подъехали к родительскому дому. Юля расплатилась, вышла. На крыльце стояла мама — видимо, услышала машину.
Юля побежала к ней, и снова заплакала, уткнувшись в мамино плечо. Пахло домом, пирогами, детством.
— Всё хорошо, доченька, — гладила её по спине мама. — Всё будет хорошо.
А на другом конце города Дмитрий сидел на том же диване и смотрел в телефон. На экране висело недописанное сообщение матери: "Мам, не могу сейчас приехать. Разберёмся завтра".
Он так и не нажал "отправить". Потому что вдруг понял: может, пора самому разобраться, кто в его жизни главный. Мама, которая родила тридцать лет назад? Или женщина, с которой он хотел прожить остаток жизни?
Телефон завибрировал. Сообщение от тёщи: "Дмитрий, Юля у нас. Дам ей прийти в себя. Потом поговорите. Но подумай хорошенько: жена — это не квартирантка в твоей жизни. Это половина тебя".
Дмитрий откинулся на спинку дивана. Половина... А он-то думал, что жена — это просто приложение к его устоявшейся жизни. Оказалось, нет.
Завтра он поедет к родителям Юли. Купит этот чёртов насос. И извинится. Если, конечно, ещё не поздно.