Свекровь сидела в моём кресле — том самом, которое я купила на первую зарплату.
Елена застыла на пороге собственной гостиной, не веря своим глазам. Зинаида Петровна развалилась в бежевом велюровом кресле, листая какой-то журнал, будто находилась у себя дома. На журнальном столике стояла чашка чая. Рядом — тарелка с печеньем.
— О, невестка пришла! — свекровь подняла голову и улыбнулась. — А я тебя жду. Проходи, не стой столбом.
— Зинаида Петровна, — Елена осторожно закрыла за собой дверь, — как вы сюда попали?
— Ключи же есть. Костик давно дал. На всякий случай.
«Какой ещё случай?» — хотела спросить Елена, но промолчала. За три года супруги она усвоила главное правило: со свекровью лучше не спорить. Себе дороже.
— А где Костя?
— На работе, где ему ещё быть? — Зинаида Петровна отложила журнал. — Садись, невестка. Разговор есть.
Что-то в её голосе заставило Елену насторожиться. Свекровь говорила спокойно, даже ласково. Но глаза — глаза смотрели холодно, оценивающе. Так смотрят на вещь, которую собираются выбросить.
Елена села на диван напротив.
— Слушаю вас.
— Ты ведь знаешь, что Костик у меня единственный сын? — начала свекровь издалека. — Один. Всю жизнь растила, всё для него. Отец ушёл, когда ему три года было. Я одна тянула. Работала на двух работах, недосыпала, недоедала. Всё ради него.
Елена кивнула. Эту историю она слышала сотни раз. На каждом семейном обеде, на каждом празднике, при каждом удобном случае.
— И вот он вырос. Стал мужчиной. Женился. — Свекровь сделала паузу. — На тебе.
Последние слова прозвучали так, будто это было несчастье.
— Зинаида Петровна, к чему вы ведёте?
— К делу, невестка. К делу. — Свекровь подалась вперёд. — Три года вы в браке. Три года. И где внуки?
Елена почувствовала, как щёки заливает краска.
— Мы планируем. Просто пока не время...
— Не время? — свекровь усмехнулась. — Тебе тридцать один год. Костику тридцать три. Какое ещё время нужно?
— Мы хотим сначала встать на ноги. Доделать ремонт, закрыть кредит...
— Отговорки! — Зинаида Петровна хлопнула ладонью по подлокотнику. — Мне в твоём возрасте уже десять лет было, как Костю родила. А ты всё ждёшь чего-то.
Елена сжала кулаки под столом. Спокойно. Не поддаваться.
— Это наше с Костей решение, — произнесла она ровно. — Когда мы будем готовы, тогда и заведём ребёнка.
— Ваше решение? — свекровь прищурилась. — Или твоё? Костик-то хочет ребёнка. Он мне сам говорил. Плачет почти. А ты его мучаешь.
— Он... что?
— Что слышала. Сын мой несчастен. По твоей вине.
Елена открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент входная дверь хлопнула. В квартиру вошёл Константин — высокий, широкоплечий, с усталым лицом после рабочего дня.
— Мам? Ты уже здесь?
— Как договаривались, сынок.
«Договаривались?» — Елена переводила взгляд с мужа на свекровь.
— Костя, что происходит?
Константин избегал её глаз. Он повесил куртку, разулся, прошёл в комнату. Сел рядом с матерью, напротив жены.
— Лен, нам надо поговорить.
— Говори.
— Мама переедет к нам.
Пауза длилась, кажется, вечность.
— Что? — Елена подумала, что ослышалась.
— У неё проблемы с квартирой. Сосед сверху... там постоянные конфликты. Ей тяжело одной. Я предложил пожить у нас. Временно.
— Временно — это сколько?
Константин замялся.
— Ну... пока ситуация не разрешится.
Зинаида Петровна сияла. Она даже не пыталась скрыть торжество.
— Не волнуйся, невестка. Я много места не займу. Мне только комнатку маленькую. Ту, что вы под кабинет используете.
— Это мой рабочий кабинет, — голос Елены дрогнул. — Я там работаю. Каждый день.
— На компьютере сидишь? Можешь и в спальне сидеть. Или на кухне. Какая разница?
Елена посмотрела на мужа. Он всё ещё не смотрел ей в глаза.
— Костя. Мы можем поговорить наедине?
— О чём? — встряла свекровь. — У нас секретов нет. Мы семья.
— Я прошу минуту с мужем. Одну минуту.
Зинаида Петровна фыркнула, но встала.
— Ладно. Пойду чайник поставлю. Костик, ты же голодный с работы.
Когда она вышла, Елена придвинулась к мужу.
— Объясни мне. Почему я узнаю об этом последней?
— Мам позвонила утром. Сказала, что больше не может там жить. Просила помочь.
— И ты решил за нас обоих?
— Лен, это моя мама. Что я должен был сказать?
— Что нужно обсудить с женой? Что это решение касается нас двоих?
Константин поморщился.
— Ты бы всё равно была против.
— Да! Была бы! Потому что твоя мама... — Елена осеклась. — Неважно.
— Договаривай.
— Твоя мама меня ненавидит, Костя. Три года я терплю её придирки. Мои котлеты невкусные, мои занавески некрасивые, моя причёска неправильная. Каждый её визит — это допрос с пристрастием. А теперь ты хочешь, чтобы она жила здесь? Постоянно?
— Это временно.
— Ничего временного не бывает! Ты же знаешь!
С кухни донёсся голос свекрови:
— Костик! Где у невестки сахар? В этом бардаке ничего не найдёшь!
Елена закрыла глаза. Досчитала до десяти.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Пусть переезжает.
— Правда?
— У меня есть выбор?
В глазах Константина мелькнуло облегчение. Он потянулся обнять жену, но она отстранилась.
— Не сейчас. Мне нужно побыть одной.
Зинаида Петровна переехала через неделю.
Она привезла четыре чемодана, коробку с посудой («моя лучше твоей, невестка»), и клетку с канарейкой по имени Феофан.
— Он будет жить в гостиной, — объявила свекровь. — Ему нужен свет.
Через месяц Елена перестала узнавать собственную квартиру.
Её любимые шторы заменили на «практичные» рулонные. Семейные фотографии на стене уступили место портретам маленького Кости. На кухне появились чужие кастрюли, ложки, тарелки с петухами.
— Невестка, ты неправильно режешь лук, — говорила свекровь, стоя над душой. — Надо мельче. Учись.
— Невестка, зачем ты стираешь при такой температуре? Вещи же сядут!
— Невестка, почему телевизор так тихо? Я не слышу!
Елена терпела. Сжимала зубы и терпела.
По вечерам, когда свекровь засыпала, она уходила в спальню и плакала в подушку. Тихо, чтобы никто не услышал.
Константин не замечал. Или делал вид, что не замечает.
— Мама просто привыкает, — повторял он. — Дай ей время.
Времени прошло три месяца. Потом четыре. Потом полгода.
Ситуация с соседом давно разрешилась. Зинаида Петровна могла вернуться домой. Но не возвращалась.
— Мне здесь лучше, — говорила она. — Рядом с сыном. Да и присмотр за невесткой нужен. А то ты посмотри на неё — худющая, бледная. Не кормит тебя нормально, Костик?
Однажды вечером Елена вернулась с работы позже обычного. Задержалась на совещании.
В квартире было непривычно тихо. Канарейка молчала. На кухне темно.
Елена прошла в гостиную и замерла.
Зинаида Петровна сидела на диване рядом с какой-то женщиной. Молодой, яркой, с длинными рыжими волосами. Они пили чай и смеялись.
— О! — свекровь заметила невестку. — Ты уже дома? Знакомься, это Алла. Дочка моей подруги. Мы в гости пригласили.
— Добрый вечер, — Алла улыбнулась. — А вы, значит, жена Кости?
Что-то в её тоне насторожило Елену. Что-то собственническое.
— Да. А вы?
— Мы с Костиком старые друзья, — Алла хихикнула. — Ещё со школы. Правда, Зинаида Петровна?
— Ага, — свекровь кивнула. — Они дружили. Очень близко дружили. Я всегда думала, что они поженятся. Но Костик, дурачок, выбрал... — она посмотрела на Елену, — другую.
Елена не выдержала.
— Зинаида Петровна. На два слова.
Они вышли в коридор.
— Что вы делаете? — прошипела Елена. — Вы приводите в мой дом бывших девушек моего мужа?
— Алла — просто подруга семьи. Не нервничай, невестка. Морщины будут.
— Я прошу вас. Не устраивайте таких сюрпризов.
— Ты мне не указывай! — голос свекрови стал жёстким. — Это квартира моего сына. Я могу приглашать кого хочу.
— Это и моя квартира тоже!
— Твоя? — Зинаида Петровна усмехнулась. — Ты даже копейки на неё не заплатила. Всё Костик, всё на нём. А ты так, при муже.
В этот момент входная дверь открылась. На пороге стоял Константин.
— Что здесь происходит?
— Ничего, сынок, — свекровь мгновенно преобразилась. — Невестка немного расстроена. Устала на работе. Ты бы проводил Аллу, она как раз уходит.
Позже, когда гостья ушла, Елена попыталась поговорить с мужем.
— Костя, твоя мама переходит границы.
— Какие границы? Она пригласила подругу. Что такого?
— Эта подруга — твоя бывшая. Ты не видишь, что происходит?
— Ничего не происходит. Ты выдумываешь.
— Я не выдумываю! Твоя мама пытается нас развести! Она приводит сюда Аллу, она постоянно критикует меня, она...
— Хватит! — Константин повысил голос. — Хватит нападать на маму! Она пожилой человек, она одинока, ей нужна забота. А ты вместо того, чтобы помочь, устраиваешь сцены!
Елена отшатнулась.
— Я устраиваю сцены?
— Да! Каждый день жалобы, претензии, слёзы! Мне надоело!
Он схватил куртку и вышел из квартиры.
Елена простояла в коридоре несколько минут, глядя на закрытую дверь. Потом медленно прошла в гостиную.
Свекровь сидела на своём месте и смотрела телевизор. На её лице играла довольная улыбка.
— Ушёл проветриться? — спросила она, не оборачиваясь. — Ничего, остынет. Мужики, они такие. Погуляет и вернётся.
— Зинаида Петровна.
— Что, невестка?
Елена подошла ближе.
— Я знаю, что вы делаете. Я вижу каждый ваш ход. Каждую манипуляцию.
— Манипуляцию? — свекровь изобразила удивление. — О чём ты?
— Вы хотите, чтобы мы развелись. Чтобы Костя остался с вами. Чтобы привести сюда эту Аллу или какую-нибудь другую. Послушную, удобную.
— Глупости, — свекровь отмахнулась. — У тебя паранойя.
— Нет. У меня глаза. И я больше не буду терпеть.
Зинаида Петровна наконец повернулась. В её взгляде не было притворства. Только холодное торжество.
— И что ты сделаешь? Уйдёшь? Давай, уходи. Костик переживёт. А я ему новую невестку найду. Получше тебя.
— Нет, — Елена покачала головой. — Я не уйду. Уйдёте вы.
— Я? — свекровь расхохоталась. — Меня сын позвал! Ты кто такая, чтобы меня выгонять?
— Я — жена вашего сына. Это мой дом. И завтра я поставлю вопрос ребром. Или вы съезжаете, или я подаю на развод. Посмотрим, что выберет Костя.
Впервые за всё время свекровь выглядела растерянной.
— Ты не посмеешь...
— Посмею. Доброй ночи, Зинаида Петровна.
Разговор с Константином состоялся на следующее утро.
Елена не кричала. Не плакала. Говорила спокойно, чётко, по делу.
— У тебя есть выбор. Или твоя мама возвращается в свою квартиру, или мы расходимся. Середины не будет.
— Ты ставишь меня перед выбором? — голос Константина дрогнул.
— Ты давно сделал выбор. Каждый день, когда молчал на её оскорбления. Каждый раз, когда вставал на её сторону. Я просто прошу тебя признать это честно.
Он долго молчал.
— Мама не переживёт.
— Переживёт. Она сильнее, чем ты думаешь. А вот наши отношения не переживут ещё одного года такой жизни.
Константин поднял на неё глаза. В них было что-то новое. Понимание? Страх? Стыд?
— Я поговорю с ней сегодня.
Зинаида Петровна уехала через неделю.
Уезжала громко, со скандалом, с проклятиями. Обещала, что сын ещё пожалеет. Что невестка ответит за всё. Что карма существует.
Елена стояла на балконе и смотрела, как такси увозит свекровь вместе с чемоданами, посудой и канарейкой.
Константин подошёл сзади, обнял за плечи.
— Прости меня, — сказал он тихо. — Я должен был давно...
— Да, — Елена не отстранилась, но и не обняла в ответ. — Должен был.
Прошёл год.
Свекровь больше не появлялась без приглашения. Звонила редко, разговаривала сухо. Елену игнорировала демонстративно.
И это было прекрасно.
Константин изменился. Стал внимательнее, мягче. Научился слышать жену, а не только мать.
— Я был слеп, — признался он однажды. — Столько лет мама говорила мне, что делать, что думать, как жить. Я не замечал, что она контролирует всё. Даже мой брак.
— Замечал, — поправила Елена. — Но боялся противостоять.
— Да. Боялся. Потому что она — мама. Разве можно маме возражать?
— Можно. Когда она неправа.
Елена сидела у окна своего рабочего кабинета — того самого, который чуть не стал комнатой свекрови. Закатное солнце заливало комнату золотым светом.
На столе стояла рамка с фотографией. Они с Костей на море, прошлым летом. Счастливые. Загорелые. Свободные.
Свекровь научила её важному уроку: нельзя позволять другим определять твою жизнь. Ни родителям мужа. Ни самому мужу. Никому.
Твоё счастье — твоя ответственность. И твоё право.
Елена улыбнулась и вернулась к работе.
За окном начинался новый день.