Неоднократно уже мной упоминалась соседняя с нами рота КП, они заметно отличались от нас своим внешним видом, ходили в ПШ и кожаных(или как там) сапогах(мечта царя, мне думается). На завтрак мы пили азербайджанский чай, у них на столах было кофе и масло сливочное они получали по 300 грамм на стол.
Ну, это они так думали, что по 300 гр., Вовка Бахарев наш повар показывал мне, как это делается. Кидается на чашу весом кусок, все внимание дежурного сержанта приковано к стрелке, а Вовка в это время пальцем помогает весам показывать нужный вес. Но по любому масло они получали больше нашего и после завтрака сержант получал сверток в котором был или кусок сала, или сыра, или палка колбасы.
К тому дополнительному питанию не прикасались ни повара ни прапора из столовой, в том смысле, что отдавали полностью причитающееся и к их загребущим ручонкам ничего не прилипало. Это они брали с собой на дежурство, а дежурили где-то в центре Москвы, глубоко под землей(предположение). Возили туда их наши водители, для этого в автопарке было два новеньких автобуса ЛАЗ.
Чем уж они там занимались на дежурстве, мне неведомо, но ни разу не слышал, чтобы кто-то с нашей роты им позавидовал, очень уж строгая была там дисциплина. Как они гоняли свою учебку. Сижу в столовой заводят молодых: - Справа в колонну по одному. Бегом! - Сесть! - Встать! - Строится на улице! Раза 3-4 так погоняют, потом - Приступить к приему пищи! И через минуту-две - Встать! Строиться на улице. Все, пообедали...
Еще вспомнилась история из гражданской жизни, слышал я ее в славном городе Учкудук. Там одна женщина ворчала на своего мужа, приходишь мол, с работы и на диван и в телевизор... А работал он бульдозеристом на Пескофабрике, что за продукцию выпускала эта фабрика в пустыне, где этого песка завались? Но, видать не каждый песок годен для строительства, а особенно тот, что под ногами.
И вот это мужик взял свою супружницу на работу, говорят, даже привязал ее в кабине и всю смену они "рулили" там вдвоем. В конце рабочего дня женщина не что ходить, даже говорить не могла, лежала молча на куче песка. Вроде помогло наладить счастливую семейную жизнь.
Есть похожий анекдот на похожую тему, я его в комментариях потом обнародую, иначе дзен не пропустит. И у одного из читателей я нашел похожую историю из очень давних лет:
В начале 60-х годов, в Крыму у Керчи стояла эскадрилья Ил-28 Краснознаменного Черноморского флота. Матросы-срочники обеспечивали техническое обслуживание, работали в других наземных службах, ну и караул, конечно, куда же без него. В задней кабине стрелка тоже были срочники, но это уже элита – паек другой, нарядов почти нет и служба немного другая.
Наземный персонал считал летно-подъемный состав зажравшимися. Мы тоже мол, участвуем во всем, кроме полетов, а шоколад с котлетами кушают не все, еще и спят больше и в карауле их не увидишь, а вы думаете в карауле легко, когда через день на ремень. И все в том же духе.
В какое-то период негромкое шушукание переросло, чуть ли не в крики и были услышаны летчиками. Особо шумел один старший матрос (как бы он там не назывался, а все равно ефрейтор!) из Украины. Вот ему и предложили – хочешь вкусно есть – иди к нам и покатаем, и накормим.
В договоренный день посадили его за стол, принесли от всего взвода котлеты-шоколад, и какаву, потом посадили в стеклянную кабину, что в хвосте самолета. Пока летали, все было нормально, все же Ил-28 не предназначен для фигур высшего пилотажа.
Крепился ефрейтор, то есть, извиняюсь - Старший матрос, мне известна щепетильность мореманов в этом вопросе, а когда пошли на посадку – ему стало плохо. Болтало и болтало долго. Дело в том, что командир забыл свой позывной и долго крутился над полосой, пытаясь его вспомнить.
Это должно было звучать, примерно так – «Мандолина просит разрешения…». Командир, перепробовав несколько названий из оркестра, который знал, а знал он не очень много, но так и не вспомнил, что за инструмент представляет его борт сегодня.
Сделав несколько заходов на полосу, но так и не вспомнив, он сказал что-то вроде – Чихал я на ваш оркестр, борт гвардии подполковника N заходит на посадку. Такое нарушение не могли пропустить сотрудники особого отдела и политотдела, вместе с командным составом они вышли встречать самолет на летное поле. Намереваясь, как сказал незабвенный Таманцев из романа В августе 44-го - Каждому поставить по медицинской процедуре* на полведра скипидара с патефонными иголками.
Первым с шумом распахнулся люк сзади и оттуда выпал весь перепачканный матрос и побежал куда-то, за ним еще один, с криками – Куда, кто мыть все это будет? Тем самым сильно нарушив официальную серьезность момента. Досталось всем, но технари больше вслух уже не возмущались, ни пайками с шоколадом, ни прочими ништяками летунов…