— Машенька, а ты не могла бы по утрам варить мне кофейку? — свекровь Тамара Ивановна присела на край дивана, изящно сложив руки на коленях.
Я замерла с половником над кастрюлей борща. Только этого не хватало в нашей идиллии совместного проживания.
— Тамара Ивановна, но у вас же есть кофеварка, — осторожно произнесла я, продолжая помешивать суп.
— Ну да, есть. Только я не умею с ней обращаться, — свекровь развела руками. — А ты молодая, у вас это быстро получается. Мне бы просто чашечку... С утречка. Ты же понимаешь, в моем возрасте без кофе никак.
Прожив под одной крышей три месяца, я уже научилась распознавать эти интонации. Вопрос задан, но ответ подразумевается только один.
Моя жизнь в родительской квартире мужа началась полгода назад, когда мы с Димой решили накопить на собственное жильё. Ипотека казалась безумием с нашими зарплатами, а снимать — выбрасывать деньги на ветер. Тамара Ивановна великодушно предложила временно пожить у неё.
— Всего на годик, — уверял меня Дима. — Копим, откладываем, и съезжаем.
Первый месяц был медовым. Свекровь вела себя идеально: не вмешивалась, не критиковала, даже помогала с готовкой. Я расслабилась, думая, что мне невероятно повезло.
Второй месяц принёс первые звоночки. Тамара Ивановна начала невзначай замечать, что борщ недостаточно наваристый, а котлеты суховаты. Потом появились комментарии о том, как я развешиваю бельё на балконе.
— Машенька, ты не против, если я переложу твои вещи? А то они же помнутся так, — говорила она, уже перекладывая.
Третий месяц Тамара Ивановна окончательно освоилась в роли хозяйки, которой временно мешают непрошенные гости. Хотя именно мы с Димой оплачивали коммунальные платежи и покупали продукты.
И вот теперь — кофе.
— Хорошо, — выдавила я. — Буду варить.
Свекровь расцвела в улыбке.
— Спасибо, родная! Знала, что ты поймёшь. Только учти, я люблю крепкий, с корицей. И обязательно в той белой чашке, с розочками. Часов в семь утра будет в самый раз.
Семь утра. В выходные. Когда можно было бы поспать.
Вечером Дима вернулся поздно, усталый. Я дождалась, пока он поужинает, и осторожно завела разговор.
— Твоя мама попросила варить ей кофе по утрам.
— Ну и что? — Дима даже не поднял головы от телефона. — Тебе сложно?
— Дима, я тоже работаю. И в выходные хочу спать дольше семи.
— Маш, ну это же моя мама. Ей трудно. Она нас приютила, между прочим.
Слово "приютила" резануло по ушам.
— Мы платим за квартиру.
— За коммуналку, — поправил Дима. — Это разные вещи. Потерпи немного, скоро съедем.
Я промолчала. Потому что за эти месяцы на счету накопилась смешная сумма — Дима постоянно находил, куда потратить деньги. То машине нужен ремонт, то маме надо помочь с дачей.
Утром в семь ноль-ноль я, злая и невыспавшаяся, стояла на кухне и варила кофе. Тамара Ивановна появилась минут через десять, свежая, в халате и с бигудями на голове.
— Доброе утро, Машенька! — пропела она. — О, как вкусно пахнет!
Я протянула ей чашку с розочками.
Свекровь отхлебнула, поморщилась.
— Что-то не то. Ты сколько ложек насыпала?
— Три, как вы просили.
— Маловато. Давай ещё раз, с четырьмя. И корицы побольше.
Я вылила содержимое чашки в раковину и начала заново. Внутри всё кипело похлеще турки на плите.
Через неделю ритуал усложнился. Теперь к кофе полагалось подать тосты. Ещё через неделю — яйца. "Всё равно же плиту включаешь, — резонно заметила Тамара Ивановна. — Заодно и мне приготовь".
Дима на мои жалобы отвечал всё тем же: "Потерпи. Скоро съедем".
Терпение моё трещало по швам. Особенно когда свекровь начала приглашать по утрам подругу Клавдию Семёновну.
— Машенька, сделай кофе на двоих, — небрежно бросила она однажды. — Клава зайдёт.
— Тамара Ивановна, может, она сама...
— Маша! — голос свекрови стал жёстким. — Это всего лишь чашка кофе. Ты что, жалеешь для гостьей матери своего мужа?
Клавдия Семёновна оказалась дамой колоритной. Они с Тамарой Ивановной устраивались на кухне, я подавала кофе, и начиналось.
— Вот в наше время невестки старались угодить, — вздыхала Клавдия Семёновна. — А сейчас... Одни права качают.
— Ну что ты, Клава, Машенька хорошая, — милостиво соглашалась свекровь. — Просто молодые избалованные. Им бы отдельно жить, никого не слушать.
Я стискивала зубы и молчала.
Переломный момент наступил через месяц. Воскресное утро, я легла в три ночи, доделывая срочный отчёт. Будильник прозвенел в семь. Я выключила его и провалилась обратно в сон.
Проснулась от грохота. Тамара Ивановна стояла в дверях спальни и демонстративно гремела кастрюлями.
— Маша! Уже восьмой час! Где мой кофе?
Я села на кровати, пытаясь прогнать дурман.
— Тамара Ивановна, я очень устала. Извините, проспала.
— Устала? — свекровь всплеснула руками. — А я не устаю? Я, между прочим, всю жизнь работала! И ни разу не позволяла себе валяться до обеда!
— Сейчас восемь утра, — машинально возразила я.
— Для меня это уже обед! — свекровь повысила голос. — Димочка! Димочка, ты слышишь, как твоя супруга относится к твоей матери?
Дима, сонный и растрёпанный, появился в дверях.
— Что случилось?
— Спроси у своей жены! Она меня, старую женщину, без кофе оставила!
— Маша, ну что тебе стоит? — устало произнёс муж. — Сделай маме кофе.
Что-то щёлкнуло внутри. Я встала с кровати, накинула халат и прошла на кухню. Молча сварила кофе. Налила в чашку с розочками. Поставила перед свекровью.
— Вот ваш кофе, Тамара Ивановна.
Она торжествующе посмотрела на меня, отхлебнула.
— Без корицы, — констатировала она. — И недостаточно крепкий.
— Да, — ровно ответила я. — Потому что это последний кофе, который я для вас варила.
Свекровь открыла рот, но я не дала ей вставить слово.
— Знаете, Тамара Ивановна, я действительно устала. Не от того, что варю кофе. Я устала от того, что в этой квартире я чувствую себя прислугой. Мы с Димой платим за всё, я готовлю, убираю, а вы ведёте себя так, будто делаете нам одолжение.
— Димочка! — свекровь схватилась за сердце. — Ты слышишь?!
— Маша, успокойся, — начал Дима, но я остановила его жестом.
— Нет, ты послушай. Три месяца я терплю. Терплю замечания по поводу еды, моей одежды, даже того, как я мою посуду. Терплю эти утренние кофе-церемонии. Но знаешь что? Хватит.
Я развернулась к мужу.
— Дима, я собираю вещи и съезжаю. К родителям. Когда найдёшь нам квартиру — отдельную, съёмную, любую — позвони. Если, конечно, захочешь.
— Маша, не надо драматизировать, — попытался остановить меня муж.
— Драматизировать? — я усмехнулась. — Твоя мама требует от меня кофе в семь утра, как будто я здесь горничная. А ты... ты даже не пытаешься понять, что со мной происходит.
— Она просто хочет внимания, — пробормотал Дима.
— Тогда уделяй ей внимание сам. Вари кофе. Готовь завтраки. А я больше не могу.
Я ушла в комнату и начала складывать вещи. Руки дрожали, но внутри было странное облегчение.
Тамара Ивановна ворвалась следом.
— Маша, погоди. Может, я была... слишком требовательна.
— Может? — я обернулась. — Тамара Ивановна, вы превратили мою жизнь в постоянное ожидание новых претензий.
— Я просто хотела научить тебя вести хозяйство по-настоящему, — растерянно произнесла свекровь. — Мне казалось... ну, в моё время все так делали.
— Времена изменились. И отношения тоже. Я не обязана прислуживать вам просто потому, что вышла замуж за вашего сына.
Свекровь села на край кровати, вдруг сникнув.
— Знаешь, Маша, мне правда одиноко. Димочка всё время на работе. Подруги... они приходят, но это не то. А ты... ты тут живая душа. Мне хотелось больше общаться.
— Через кофе и критику?
— Я не умею по-другому, — тихо призналась Тамара Ивановна. — Всю жизнь одна тянула хозяйство. Привыкла всё контролировать.
Впервые за месяцы я увидела в ней не грозную свекровь, а просто пожилую женщину, которая не знает, как наладить контакт.
— Тамара Ивановна, если вам хочется общения — давайте общаться. Но на равных. Не как начальник и подчинённая.
Она подняла на меня глаза.
— То есть ты... останешься?
Я вздохнула, застёгивая чемодан.
— Нет. Мне нужно побыть отдельно. Подумать. Мы с Димой поговорим. Но если вернусь — правила изменятся. Кофе каждый варит себе сам. Готовлю по очереди. И никаких замечаний по мелочам.
— Ладно, — неожиданно легко согласилась свекровь. — Ладно, Машенька. Только... вернись. Ты нужна моему сыну. Да и мне, честно говоря, тоже.
Через неделю Дима снял небольшую квартиру на окраине. Не дворец, зато наш. Тамару Ивановну мы навещали по воскресеньям, пили чай, разговаривали. Она больше не требовала кофе. А однажды даже сама приготовила нам обед.
— Прости, — сказала она тогда. — Я вела себя как старая ведьма.
— Как заботливая мама, которая перестаралась, — мягко поправила я.
Она улыбнулась, и я впервые увидела в этой улыбке тепло, а не нотки превосходства.
Иногда нужно уйти, чтобы тебя научились ценить. А иногда — просто сварить последнюю чашку кофе.
Присоединяйтесь к нам!