Лариса стояла на перроне и не могла заставить себя войти в вагон. Вчера вечером дети помогали собирать вещи, радовались поездке к бабушке. А ночью, когда все уснули, она сидела на кухне одна у и рыдала.
Думала: сколько можно? Сколько можно притворяться сильной, когда внутри пустота? Когда тебе сорок три, трое детей, и ты одна. Совсем одна.
Но утром Настя обняла её и сказала: "Мама, поехали скорее!" И Лариса встала, умылась, натянула улыбку. Потому что дети не должны видеть, как она разваливается на части.
Они едут встречать Новый год к её родителям – как будто ничего не случилось, как будто она не проплакала всю ночь.
***
Теперь же проводница смотрела на неё с лёгким недоумением, а дети толпились сзади.
– Мам, ну чего встала? – Вика дёрнула её за рукав.
– Идём, доченька.
Лариса зашла в вагон. Ноги налились тяжестью – не от усталости. От того, что впереди много часов пути наедине с мыслями, от которых она так старательно бежала последние годы. Работа в страховой компании, готовка, уроки с детьми, стирка, уборка – всё это помогало не думать. А тут никуда не деться.
В купе пахло свежим бельём. Лариса начала раскладывать вещи механически, привычно. Семнадцать лет она собирала семью в дорогу. Только раньше их было пятеро, а теперь четверо.
И это четверо давило на грудь так, что дышать было трудно.
– Можно я в коридор выйду? Погуляю немного, – Максим уже стоял в дверях.
– Иди, только далеко не уходи.
Дочки устроились на нижних полках, Лариса забралась наверх. Поезд тронулся, и она закрыла глаза. Мама вчера по телефону опять начала: "Может, познакомишься с кем-нибудь, Ларис? Ты же ещё молодая". Молодая. Сорок три года, трое детей, морщины у глаз, которые тональный крем уже не маскирует.
– Мам! – Максим влетел в купе через полчаса. – Я там познакомился! В соседнем купе дядька один с двумя мальчишками едет, и у них крутая игра на телефоне, представляешь!
– Что-то ты быстро освоился.
– Да они нормальные. Сашка и Тимур. Можно я к ним?
– Можно, но на ужин вернёшься.
Лариса достала термос с чаем, бутерброды. Девочки уткнулись в планшет, она смотрела в окно на мелькающие огни пригородов. На душе было тоскливо. Пять лет прошло, а всё равно возвращается это ощущение, будто её выкинули на помойку. Использованную, ненужную.
Когда она узнала про другую женщину у мужа, первое, что подумала: наверное, красивая. Оказалось – да, красивая. Моложе на десять лет. Без детей. Без растяжек на животе, без вечной усталости в глазах...
– Мама, можно я тоже к мальчишкам схожу? – Вика оторвалась от планшета.
– Подожди, сейчас поужинаем, потом сходишь.
Они ели молча. Настя, младшая, не притронулась к своему бутерброду и вдруг спросила тихо:
– Мам, а бабушка опять будет жалеть нас?
Лариса замерла. Кусок застрял в горле.
– Не знаю, Настюш.
– Я не хочу, чтобы она жалела. Мне неприятно.
Неприятно. Да, детям всегда неприятно чужое сочувствие, даже от бабушки. Неприятно быть "теми, у кого нет папы".
– Я понимаю, доченька. Но бабушка любит вас. Она просто волнуется.
Максим отложил свой бутерброд. Он был старшим, ему уже четырнадцать, и он понимал больше, чем хотелось бы Ларисе.
– Мам, а помнишь, папа обещал на прошлый Новый год позвонить? – сказал он тихо. – Мы ждали весь вечер. А он так и не позвонил.
У Ларисы перехватило дыхание. Она посмотрела на сына – на его напряжённое лицо, на сжатые кулаки.
– Помню, Максим.
– И в этом году тоже не позвонит. Я знаю.
Голос мальчика дрогнул. Вика тоже смотрела на мать, и в её глазах стояла та же боль.
Лариса притянула Максима к себе, обняла крепко. Потом и девочек.
– Слушайте меня все. Если папа не позвонит – это его выбор. Его ошибка. А мы встретим Новый год вместе, с бабушкой и дедушкой. И будет хорошо. Слышите? Будет весело.
Максим уткнулся ей в плечо. Она чувствовала, как он сдерживается, чтобы не заплакать. Четырнадцать лет, мужчина уже почти, нельзя при сёстрах.
– Я его ненавижу, – прошептал он. – За то, что бросил тебя. За то, что нам даже не звонит.
– Не надо ненавидеть, – Лариса гладила его по голове. – Это съест тебя изнутри. Лучше просто... просто жить дальше. Мы же справляемся, правда?
– Справляемся, – Вика вытерла глаза. – Мам, мы тебе помогаем же?
– Конечно, помогаете. Вы молодцы. Все.
Они ещё немного посидели вместе, обнявшись. Лариса чувствовала, как слёзы подступают к горлу, но не давала им выйти. Не сейчас. Не при детях. Они и так достаточно видели.
После ужина Максим ушёл к соседским мальчишкам, девочки уткнулись в планшет. Лариса забралась на верхнюю полку, легла лицом к стене и закрыла глаза. Поезд стучал колёсами, за окном мелькали огни. И вдруг всё нахлынуло разом.
Она забралась на верхнюю полку, легла лицом к стене и закрыла глаза. Поезд стучал колёсами, за окном мелькали огни. И вдруг всё нахлынуло разом.
Семнадцать лет. Семнадцать лет жизни, отданных этому человеку. Первая встреча, когда он подошёл к ней в библиотеке университета и попросил ручку.
Свадьба, когда она была уверена – это навсегда. Максим, крошечный, орущий комочек в роддоме. Потом Вика. Потом Настя. Ночи без сна, болезни, счастливые моменты.
А он просто взял и вычеркнул всё словами: "Я ухожу к другой".
Слёзы полились сами. Лариса зажала рот ладонью, чтобы не всхлипывать вслух, но тело тряслось. Пять лет прошло, а боль никуда не делась. Она просто научилась прятать её, запихивать куда-то глубоко. Но сейчас, в этом поезде, в темноте, она вырвалась наружу.
Почему? Почему я не смогла его удержать? Что я сделала не так?
Она вспомнила тот день. Он пришёл с работы, сел напротив, посмотрел так – холодно, отстранённо – и сказал:
– Лариса, нам нужно поговорить.
Она готовила ужин, руки в муке.
– Говори.
– Я ухожу. У меня другая женщина.
Вот так. Без подготовки, без намёков. Просто взял и выдал.
– Что?
– Её зовут Алина. Мы вместе уже полгода. Я съезжаю к ней завтра.
Завтра. Даже не через неделю, не через месяц. Завтра.
– А дети? – единственное, что она смогла выдавить.
– Алименты буду присылать. Этого достаточно.
Достаточно? Как будто семнадцать лет жизни можно оплатить деньгами.
– Почему? – она подошла ближе, смотрела ему в глаза, искала хоть что-то знакомое. – Что я... что не так?
Он отвернулся.
– Я хочу пожить для себя.
Пожить для себя. А дети? А она?
На следующий день он собрал вещи и ушёл. Дети стояли в коридоре и смотрели. Максиму было девять, Вике семь, Насте пять. Они не понимали толком, что происходит.
– Папа, ты куда? – спросила Вика.
– Мне нужно уехать на несколько дней, дочка. По работе.
Он так и не сказал им правды. Просто ушёл. И больше не вернулся.
Лариса лежала на полке и плакала – тихо, беззвучно, захлёбываясь слезами.
А внизу Настя уже давно отложила планшет. Вика уснула, а она лежала в темноте и слышала эти сдавленные всхлипы. Слышала, как мама старается не издавать ни звука.
Девочка осторожно слезла с полки, поднялась наверх и легла рядом с матерью. Просто обняла её сзади, маленькими руками, и прижалась.
Лариса вздрогнула.
– Настя, ты чего не спишь?
– Мама, не плачь, – прошептала девочка. – У тебя есть мы. И мы тебя любим. Очень.
И Лариса развернулась, обняла дочку и заплакала уже в голос. Прижимала к себе это тёплое маленькое тельце и думала: Как же мне их не подвести? Как дать им всё, что нужно? Я же одна...
– Я знаю, родная, – выдохнула она сквозь слёзы. – Я знаю, что вы меня любите. И я вас люблю. Больше всего на свете.
– Мам, а ты найдёшь хорошего папу нам?
– Не знаю, Настюш. Не знаю.
– Найдёшь. Я верю.
Они лежали вместе, пока Лариса не успокоилась. Потом она отнесла дочку вниз, укрыла одеялом, поцеловала в лоб.
– Спи, доченька.
– Спокойной ночи, мама.
Лариса вернулась на свою полку. Вика и Настя уже спали. Максим тоже пришёл от соседей, забрался на свою полку наверху напротив. Слёзы высохли, но внутри что-то изменилось. Может, Настя права. Может, стоит попытаться.
***
Утром Лариса проснулась с тяжёлой головой. Глаза опухшие, лицо помятое. Она умылась холодной водой, попыталась привести себя в порядок. Дети ещё спали.
Она вышла в коридор, прислонилась к окну. За стеклом мелькали деревья, поля, маленькие деревушки. Мимо прошла проводница с чайником.
– Чай будете?
– Нет, спасибо.
Лариса стояла и смотрела в окно. В голове была пустота. Ночью выплакала всё, что копилось, и теперь чувствовала себя выжатой.
– Простите, не подскажете, где тут вагон-ресторан? – мужской голос за спиной.
Она обернулась. Перед ней стоял мужчина лет пятидесяти – высокий, в свитере, с сединой на висках. Лицо обычное, не красивое, но какое-то... добрoе что ли.
– Не знаю, извините. Мы сами не ходили.
– Ничего, спасибо. Сам найду.
Он хотел уйти, но вдруг остановился.
– Вы... у вас всё в порядке?
Лариса вздрогнула. Неужели так заметно?
– Да, всё нормально.
– Просто вы какая-то... расстроенная. Может, помочь чем?
Она усмехнулась.
– Бессонная ночь была.
– Понимаю. У меня тоже. Мальчишки мои всю ночь в телефон игрались, я им раз десять говорил спать ложиться.
– У меня трое, – вырвалось у неё. – Тоже любят ночами не спать.
– Трое? Это вы молодец. Я с двумя еле справляюсь.
Лариса посмотрела на него внимательнее. С двумя еле справляюсь. Значит, он один? Без жены?
– А ваша супруга где? – спросила она осторожно.
Мужчина поморщился, будто вспомнил что-то неприятное.
– Нет супруги. Четыре года как развелись. Она детей оставила мне и ушла к другому.
Лариса замерла. Оставила детей.
– Понимаю. Это тяжело.
– Да всё нормально. Уже привык. Михаил я, кстати, – он протянул руку.
– Лариса.
Пожали руки. У него была тёплая, крепкая ладонь. И что-то в этом рукопожатии было надёжное.
– Вы тоже одна? – спросил Михаил. – Извините, если вопрос некорректный.
– Одна. Пять лет уже. Муж ушёл к другой женщине.
Они стояли друг напротив друга в пустом коридоре. Два незнакомых человека, две похожие судьбы.
– Знаю, каково это, – сказал он тихо. – Первый год я вообще не понимал, как жить. Как одному двоих поднять.
– А сейчас?
– Сейчас легче. Не намного, но легче. Научился.
В его голосе не было ни капли жалости к себе. Просто констатация факта.
– А вы где работаете? – спросила Лариса.
– На молочном заводе, инженером. Скучная работа, но денег хватает на детей, на жизнь. А вы?
– В страховой компании, менеджером.
– Тоже непростая работа. Там же с людьми постоянно общаться надо.
– Да, устаёшь. Но ничего, привыкла.
Они помолчали. За окном мелькал лес.
– Михаил, а вы... вы пытались с кем-то встречаться после развода? – Лариса не знала, зачем задала этот вопрос. Просто вырвалось.
Он усмехнулся грустно.
– Пытался. Раз пять, наверное. Все как об стену. Первая сказала, что не готова растить чужих детей. Вторая месяц продержалась, потом исчезла. Остальные даже до знакомства с мальчишками не дошли.
– У меня подруги говорят: найди кого-нибудь, не сиди одна, – Лариса почувствовала, как голос дрожит. – А я им объясняю: кому я нужна? Мне сорок три года, трое детей. Мужчины даже на женщин с одним ребёнком косо смотрят. А у меня трое.
Михаил покачал головой.
– Это глупости. Хороший человек не испугается детей.
– Вы так говорите, потому что сами с детьми. А большинство мужчин...
– Большинство – эгоисты. Которые хотят только удобства для себя. Но не все такие.
Лариса посмотрела ему в глаза. И вдруг увидела там то же самое, что носила в себе – боль, усталость, но и силу. Силу не сдаваться.
– Спасибо, – выдохнула она. – За понимание.
– Не за что, – он улыбнулся. – Мне пора. Мальчишки проснутся скоро, нужно их накормить.
Они попрощались. Лариса вернулась в купе – дети ещё спали. Она тихо собрала вещи, привела себя в порядок.
***
К обеду поезд уже несколько часов как ехал по бескрайним полям. Максим с утра пропадал у соседей – играл с Сашей и Тимуром. Девочки болтали между собой, иногда выбегали в коридор.
А Лариса сидела в купе и пила чай, когда в дверях появился Михаил.
– Лариса, простите за беспокойство. Не составите нам компанию? Чай попьём, поговорим. А то что я один сижу, дети играют, а мне скучно.
Она хотела отказаться. Зачем ей это? Сидеть с незнакомым мужчиной, притворяться весёлой? Но что-то внутри сказало: согласись.
– Хорошо. Сейчас подойду.
– Отлично. Ждём вас.
***
В купе у Михаила было шумно. Дети гомонили, он достал печенье, конфеты, заварил чай.
– Располагайтесь. Извините за беспорядок, с мальчишками порядка не дождёшься.
Лариса села напротив. Обхватила горячую кружку ладонями и вдруг поймала себя на мысли: мне спокойно. Просто спокойно, без напряжения, без постоянной тревоги.
– Они быстро подружились, – кивнул Михаил на детей.
– Да. Хорошо, что есть с кем в дороге время провести.
– Вы знаете, я вообще боялся, что мальчишкам скучно будет. Они у меня домоседы, игры больше любят, чем прогулки. А тут втроём веселее.
– У меня тоже домоседы. Особенно Максим. Он бы сутками в компьютере сидел, если бы я разрешала.
Они замолчали. Дети кричали, смеялись, а они сидели и пили чай.
– Лариса, можно вопрос личный? – Михаил поставил кружку.
– Конечно.
– А вы... вы боитесь снова довериться кому-то?
Вопрос застал её врасплох. Она задумалась.
– Боюсь. Очень боюсь. Потому что один раз доверилась полностью, а меня предали. И теперь не знаю, как снова открыться.
– Понимаю. Я тоже боюсь. Каждый раз, когда начинаю с кем-то знакомиться, думаю: а вдруг опять уйдёт? А вдруг опять бросит?
– И что делаете?
– Живу дальше. Что ещё остаётся?
Лариса кивнула. Жить дальше. Да, только это и остаётся.
Вечером дети устали и разошлись по своим купе. Лариса с Михаилом остались в коридоре – стояли у окна и смотрели на темноту.
– Завтра утром я приезжаю на станцию, – сказала она тихо. – А вы дальше едите...
– Да. Жаль, что так мало времени.
– Михаил, а давайте обменяемся номерами? – она решилась. – Может, созвонимся после праздников.
Он просветлел лицом.
– Я как раз хотел предложить. Боялся только, что покажусь навязчивым.
Они достали телефоны, продиктовали номера.
– А вы... – Михаил замялся. – Вы бы хотели встретиться? После праздников, когда вернётесь в Москву. Просто погулять, поговорить.
Лариса посмотрела на него. Обычный мужчина. Не красавец, не богач. С двумя детьми, с прошлым, с болью. Но в его глазах было что-то, чего она не видела давно – искренность.
– Хорошо, – выдохнула Лариса. – Давайте попробуем.
Они стояли и молчали. И это молчание было тёплым.
***
Утром поезд прибыл на станцию. На перроне стояли родители Ларисы – мама махала руками, папа рядом.
– Лариса! Детки! – мама замахала руками.
Дети побежали к бабушке. Лариса обернулась – Михаил стоял в тамбуре вагона и смотрел на неё.
Она подошла.
– Спасибо за всё.
– И вам спасибо.
Лариса вышла из вагона. Обернулась – Михаил махал рукой. Она помахала в ответ.
Поезд тронулся. Увозя Михаила дальше.
***
А Лариса стояла на перроне, держа дочек за руки, и впервые за пять лет думала: может быть. Может быть, у меня ещё всё получится.
Мама, конечно же, спросила про личную жизнь.
– Ну что, Лариса? Никого так и нет?
– Мам, я познакомилась с одним человеком. В поезде.
Мама чуть не выронила чашку.
– Правда? Расскажи!
– Рано ещё рассказывать. Мы только обменялись номерами. Может, ничего и не выйдет.
– А может, выйдет, – мама взяла её за руку. – Главное – не бойся. Слышишь? Не бойся попробовать снова.
Лариса кивнула. Не бойся. Легко сказать.
Третьего января зазвонил телефон.
– Алло?
– Лариса? Это Михаил.
Голос дрожал от волнения.
– Михаил, привет. Как доехали?
– Нормально. Мальчишки измотались в дороге, сейчас отсыпаются. А у вас как?
– У нас тоже всё хорошо.
– Я подумал... может, когда вернётесь в Москву в парке погуляем? С детьми, конечно.
Лариса замерла. Это реальность. Это не сон.
– Хорошо.
***
Они встретились у входа в парк. Михаил пришёл в новой куртке – видно было, что специально купил. Дети радостно обнялись, побежали к горкам.
– Вы хорошо выглядите, – сказал Михаил.
– Вы тоже.
Они засмеялись от неловкости.
Гуляли долго. Катались на каруселях, ели сладкую вату. Дети играли в снежки, а они сидели на лавочке и разговаривали.
– Знаете, я всё думал в поезде, – сказал Михаил. – Может, это знак. Что мы встретились.
– Может быть, – Лариса прислонилась к его плечу. – Но я боюсь верить в знаки. Боюсь разочароваться.
– Я тоже боюсь. Но давайте попробуем. Без обещаний. Просто будем встречаться, разговаривать, узнавать друг друга.
– А если не сложится?
– Значит, не сложится. Хотя бы попытаемся.
Хотя бы попытаемся. Эти слова грели душу.
– Хорошо, – шепнула Лариса. – Попробуем.
Дети прибежали, раскрасневшиеся, счастливые.
– Мам, пап, пойдём ещё на горку!
Они встали. Пошли за детьми. Пятеро детей впереди, двое взрослых сзади.
И Лариса вдруг подумала: это не конец. Это начало. Может быть, начало чего-то хорошего. А может, и нет. Но я попробую. Я больше не буду прятаться от жизни.
Она посмотрела на Михаила. Он улыбнулся ей – немного неуверенно, немного испуганно. Как она сама.
Два человека, которых предали. Пытающихся снова поверить в счастье.
– Пойдёмте, – она взяла его за руку. – Дети ждут.
И они пошли. Вместе. В неизвестное будущее, которое могло оказаться как прекрасным, так и разочаровывающим. Но главное – они шли. А не стояли на месте, замёрзшие от страха. И это уже было победой.
***
Устала быть сильной? Не нужны советы "держись" и "ты справишься". Нужно просто перестать чувствовать, что ты всё время что-то должна.
Я сделала короткий бесплатный гайд «Три простых шага вернуть себе спокойствие» — для тех, кто устал всё тянуть на себе и хочет наконец выдохнуть.
Без сложных практик. Просто три вещи, которые работают.