Часть 1. Стеклянная башня иллюзий
Панорамные окна фешенебельного ресторана «Империя» отражали свинцовое столичное небо, готовое вот-вот разразиться холодным осенним ливнем. Виталий сидел за угловым столиком, нервно теребя край накрахмаленной салфетки. Перед ним остывал дорогой стейк, к которому он так и не притронулся. Внутри мужчины, облачённого в брендовый костюм, который ещё вчера казался бронёй успеха, теперь разрасталась липкая, холодная пустота.
Он привык считать себя хозяином жизни. Наследство родителей, полученное три года назад, казалось неиссякаемым источником, вечным двигателем его гениальных бизнес-идей. Он вложился в импорт эксклюзивной мебели, но контейнеры застряли на таможне из-за неправильно оформленных документов — его ошибки, которую он списал на некомпетентность брокеров. Потом был стартап по доставке органических продуктов, захлебнувшийся в конкуренции, которую Виталий высокомерно игнорировал.
Кредиты он брал с лёгкостью фокусника, достающего кроликов из шляпы. Один банк, второй, микрофинансовые организации с грабительскими процентами — он подписывал всё, свято веря, что «завтра» наступит тот самый прорыв. Но «завтра» приносило лишь новые счета.
— Ваш эспрессо, сэр, — официант возник бесшумно, словно тень.
— Я не заказывал, — огрызнулся Виталий, но тут же осёкся, увидев презрительный взгляд молодого парня. Презрение. Это чувство он начал замечать всё чаще: во взглядах бывших партнёров, в голосе жены, которая вдруг «уехала к маме» неделю назад, и даже в зеркале.
Телефон на столе завибрировал, высвечивая сообщение от банка: «Платёж просрочен. Начислена пеня». Виталий смахнул уведомление дрожащим пальцем. Его мир, выстроенный на понтах и самоуверенности, рушился, как карточный домик на ветру. Оставался последний козырь. Последняя надежда на спасение, которая, как он полагал, обязана была сработать.
Его сестра. Тамара. Младшенькая, любимица родителей. У неё всё сложилось слишком гладко, по мнению Виталия. Квартира в центре — родительская, но переписанная на неё ещё при жизни матери «для надёжности», муж-реставратор, всегда спокойный и молчаливый, словно старинный дуб, и стабильный доход от её танцевальной студии. Она должна помочь. Не имеет права отказать. Ведь они — одна кровь.
Виталий допил холодную воду, бросил на стол последние купюры, которых едва хватило на чаевые, чтобы не потерять лицо, и вышел на улицу. Ветер ударил в лицо, растрепав идеально уложенные волосы, но в голове уже созрел план. Он не будет просить. Он потребует. Это и его квартира тоже, по справедливости.
Часть 2. Зеркальный зал дисциплины
В просторном зале пахло канифолью и дорогим парфюмом. Вдоль стен тянулись балетные станки, а огромные зеркала множили отражения стройных фигур в чёрных трико. Тамара, выпрямившись как струна, ходила между ученицами, её голос был твёрд и мелодичен, как звук виолончели.
— Не ломайте линию! — скомандовала она, слегка касаясь плеча высокой девушки. — Жест должен быть законченным. Гнев, страсть, боль — всё через кончики пальцев. Танец — это не просто движение, это контроль над хаосом.
Тамара ценила контроль превыше всего. Её жизнь была выстроена по кирпичику: карьера хореографа, уютный дом, любящий муж. Она знала цену деньгам и труду. Когда Виталий, ослеплённый внезапным богатством после смерти отца, швырял купюры на ветер, она молча инвестировала свою долю в образование и студию. Она предупреждала брата. Раз, два, десять раз. «Бизнес не терпит суеты, Виталик. Убыток нужно отсекать, а не кормить его новыми долгами». Он лишь смеялся, называя её «скучной мышью».
Дверь студии тихонько скрипнула. В зеркале отразился высокий широкоплечий мужчина с добрыми глазами и грубыми, сильными руками ремесленника. Олег. Он пришёл раньше, чтобы забрать её домой.
— Заканчиваем, девочки! — хлопнула в ладошши Тамара. — Всем спасибо.
Когда зал опустел, Олег подошёл к жене и нежно обнял её за плечи. От него пахло древесной стружкой и лаком — запахи, которые Тамара обожала. Они успокаивали, дарили ощущение прочности.
— Ты напряжена, Тома, — тихо заметил Олег, разминая ей шею. — Снова он звонил?
— Нет, — вздохнула Тамара, прикрывая глаза. — Но я чувствую. Он как грозовая туча. Видела его сторис в соцсетях — всё те же рестораны, но взгляд... Взгляд загнанного зверя. Он придёт, Олег. У него больше нет вариантов.
— Пусть приходит, — спокойно ответил муж. — Мы семья. Поговорим.
— С ним нельзя говорить, Олег. Он не слышит. Он считает, что мир ему должен только за то, что он существует.
Тамара повернулась к мужу, её глаза сверкнули стальным блеском, который обычно видели только провинившиеся танцовщицы.
— Я не дам ему разрушить то, что мы строили, милый. Ни копейки на его безумные авантюры.
— Я с тобой, — просто ответил Олег, целуя её в лоб. — Поехали домой. Я приготовил ужин.
Они вышли в дождливый вечер, не подозревая, что их уютная крепость скоро подвергнется осаде.
Часть 3. Гостиная раздора
Атмосфера в квартире, обычно наполненная уютом и тихим счастьем, звенела от напряжения, словно натянутая струна перед разрывом. Виталий сидел на диване, небрежно закинув ногу на ногу, но его глаза бегали по комнате, оценивая обстановку. Антикварный комод, отреставрированный Олегом, картины на стенах, дорогой ковёр — всё это вызывало у него приступ жгучей зависти.
— Виталий, давай сразу к делу, — Тамара поставила чашку чая на стол. Её голос был ровным, но холодным. — Ты пришёл не чай пить.
Брат криво ухмыльнулся, отхлебнул горячий напиток и громко поставил чашку обратно, едва не расплескав.
— А ты проницательная, сестрёнка. Сразу видно — бизнес-вумен.
Он сделал паузу, набирая в лёгкие побольше воздуха для решающего броска.
— Мне нужны деньги, Тома. Много. Банки душат, поставщики грозят судом. Это временно, просто кассовый разрыв. Мне нужен ликвид.
— И? — Тамара приподняла бровь.
— Эта квартира, — Виталий обвёл рукой пространство. — Она трёхкомнатная, центр. Огромные деньги. Мама с папой оставили её тебе, но... по совести, половина моя. Я тогда взял деньгами, но инфляция, сам понимаешь... Короче, надо продать. Вы купите себе двушку попроще, в спальном районе, а разницу отдашь мне. Я закрою кредиты, перезапущу фирму и всё верну. С процентами.
Олег, стоявший у окна, медленно повернулся. Его лицо оставалось невозмутимым, но кулаки сжались так, что побелели костяшки.
— — Ты взрослый мальчик, набрал кредиты, а теперь просишь, чтобы я продала квартиру? — удивлённо спросила Тамара у брата. В её голосе не было жалости, только искреннее изумление наглостью. — Ты пропил и прогулял своё наследство, Виталий. Я предупреждала тебя. Я говорила: остановись. А теперь ты хочешь выгнать нас из нашего дома?
— Это и мой дом! — взвизгнул Виталий, вскакивая. Маска успешного бизнесмена слетела, обнажив истеричного, напуганного неудачника. — Ты, стерва, жируешь здесь, пока родной брат тонет! Мать бы тебя прокляла за такое!
— Не смей упоминать маму, — тихо, но угрожающе произнёс Олег, делая шаг вперёд.
— А ты вообще заткнись, приживалка! — заорал Виталий, его лицо покраснело от ярости. — Реставратор хренов, пыль с рухляди сдуваешь! Кто ты такой здесь? Это разговор семьи!
Олег встал между женой и шурином, закрывая Тамару своим широким корпусом.
— Уходи, Виталий. Пока сам можешь идти.
В глазах Виталия помутилось. Страх, отчаяние и уязвлённое самолюбие смешались в гремучую смесь. Он замахнулся и ударил Олега кулаком в скулу. Удар был неумелым, но неожиданным. Голова Олега дёрнулась, но он устоял, даже не подняв рук для ответного удара. Он лишь покачал головой, глядя на шурина с брезгливой жалостью, не желая превращать квартиру в ринг.
Но для Тамары это стало триггером. Время замедлилось. Она увидела кровь на губе мужа, увидела перекошенное злобой лицо брата. Жалость исчезла. Остался только холодный расчёт и ярость, отточенная годами дисциплины.
— Ты ударил моего мужа, — прошептала она.
Тамара шагнула из-за спины Олега. Виталий ожидал криков, слёз, женской истерики, но вместо этого получил звонкую, хлёсткую пощёчину, от которой у него зазвенело в ушах.
— Это за наглость! — ледяным тоном произнесла она.
Виталий опешил, схватившись за щёку.
— Ты чё, овца... — начал он, но следующий удар — тыльной стороной ладони, чёткий и жёсткий — разбил ему губу. Кровь брызнула на дорогую, но уже помятую рубашку.
— Это за предательство памяти родителей! — отчеканила Тамара. В её движениях была грация и сила танцора. Она не просто била, она вкладывала в удары всё своё презрение.
Виталий попытался замахнуться снова, но Тамара, используя инерцию, ушла в сторону и с размаху ударила его коленом в пах.
Виталий заверещал как ошпаренный, издав звук, совсем не похожий на человеческий, скорее на визг подбитого пса. Он согнулся пополам, хватая ртом воздух.
— А это, — Тамара схватила его за волосы и резко дёрнула вниз, встречая его лицо своим коленом, — за Олега.
Хруст носа прозвучал в тишине комнаты как выстрел. Виталий рухнул на ковёр, закрывая лицо руками, сквозь пальцы сочилась алая жидкость. Он выл, размазывая кровь и слёзы, превращаясь в жалкое подобие человека. Его пиджак треснул по шву, когда он корчился на полу.
Олег молча подошёл к скулящему шурину, легко, как мешок с картошкой, поднял его за шиворот и поволок к выходу. Виталий не сопротивлялся, его ноги волочились по паркету, оставляя грязные следы.
Часть 4. Лестничная площадка унижения
Дверь распахнулась, и Виталий вылетел на бетонный пол подъезда, больно ударившись локтем и рассечённой бровью о железные перила.
— Ещё раз появишься здесь или позвонишь Тамаре — я забуду, что я интеллигентный человек, — спокойно сказал Олег, глядя на скрюченную фигуру сверху вниз. — Забудь этот адрес.
Дверь захлопнулась, лязгнув замком, как приговор.
Виталий остался один в тусклом свете подъездной лампы. Он попытался встать, но ноги дрожали, а в паху пульсировала адская боль. Один глаз заплывал огромным фиолетовым отёком, под носом пузырилась кровавая юшка.
Сверху спускалась соседка, почтенная дама с спаниелем. Собака зарычала, а женщина брезгливо поджала губы, прижимаясь к стене, чтобы обойти «бомжа» стороной.
— Это я... я бизнесмен... — прохрипел Виталий, пытаясь оправить разорванную рубашку, но изо рта вылетали лишь булькающие звуки.
Он кое-как выполз на улицу. Дождь лил стеной. Виталий пошарил по карманам в поисках ключей от машины, но вспомнил, что оставил кредитный «Мерседес» за три квартала, потому что не было денег на парковку.
Ему нужно было позвонить. Срочно. Партнёру, другу, хоть кому-то. Он достал телефон разбитыми пальцами. Экран был цел. Он набрал номер своего «лучшего друга» и компаньона.
— Алло, Димон, меня избили, мне надо перекантоваться, срочно нужны бабки...
— Виталя? — голос в трубке был сухим и далёким. — Слушай, не звони мне больше. Я знаю про твои долги. Ко мне уже приходили, спрашивали про тебя. Я сказал, что мы не общаемся. Извини, брат, каждый сам за себя.
Гудки.
Виталий зарычал от бессилия и швырнул телефон в лужу. Он стоял под дождём, мокрый, избитый, униженный, с разбитым лицом и разорванной одеждой. Но в его воспалённом мозгу всё ещё теплилась мысль о мести. Он подаст в суд? Нет, это долго. Он найдёт способ надавить. Он знает их слабые места.
Вдруг его осенило. Дача! Старая родительская дача. Тамара оформила её на себя, но там, в старом сарае, оставались его вещи. А главное — документы на землю, копии которых он когда-то сделал. Он может попробовать заложить хотя бы это, или шантажировать сестру поджогом. Терять ему было нечего. Гнев пересилил боль. Он побрёл к метро, пугая прохожих своим видом.
Часть 5. Аукционный дом «Наследие»
Спустя три дня.
Старинный особняк в центре города сиял огнями. Здесь проходил закрытый аукцион антиквариата. Дамы в вечерних платьях и джентльмены в смокингах неспешно прогуливались между лотами.
Виталий, прихрамывая и пряча лицо в тени капюшона дешёвой толстовки (всё, что он смог найти в своих старых вещах на даче, куда он таки добрался и отсиживался эти дни), стоял у служебного входа. Его лицо представляло собой жуткое зрелище: синяки пожелтели, нос распух и был заклеен пластырем, губа всё ещё кровоточила при улыбке.
Он пришёл не просто так. Он узнал, что Олег выставляет сегодня главный лот — отреставрированное бюро XVIII века. Виталий планировал устроить скандал. Ворваться в зал, закричать, что этот предмет украден у него, что Олег — мошенник. Разрушить их репутацию, заставить платить за молчание. Это был план, рождённый отчаянием и злобой.
Он дождался, когда охранник отвлечётся, и шмыгнул внутрь. Зал был полон. На сцене, под светом софитов, стояло то самое бюро — великолепное, из красного дерева, с инкрустацией.
— Лот номер 45. «Секретер графа Орлова». Стартовая цена — пятьсот тысяч долларов, — объявил ведущий.
Виталий набрал воздуха в грудь, собираясь заорать, и рванул в центр зала.
— Стойте! Это обман! — его крик сорвался на визг.
Публика ахнула. Охранники двинулись к нему, но Олег, стоявший у сцены рядом с Тамарой, поднял руку, останавливая их. На лице Тамары играла лёгкая, торжествующая улыбка.
Виталий, хромая, вышел на свет. Его вид вызывал отвращение. Разорванные штаны, грязная толстовка, изуродованное лицо.
— Этот человек, — он ткнул пальцем в Олега, — украл это у меня! Это наследство моих родителей! Он воспользовался моей беспомощностью!
Зал затих. Все смотрели на Олега. Реставратор спокойно взял микрофон.
— Дамы и господа, прошу прощения за этот инцидент. Позвольте представить вам Виталия, бывшего совладельца доли в наследстве нашей семьи.
Виталий торжествующе оскалился. Они испугались! Сейчас они предложат ему отступные.
Олег продолжил, и голос его звучал как приговор суда, хотя судом это не было.
— Виталий утверждает, что это бюро принадлежит ему. Однако, три года назад, когда мы делили имущество, Виталий собственноручно выбросил этот предмет на свалку, назвав его «гнилыми дровами». Он даже заставил меня оплатить грузчиков, чтобы вывезти этот «мусор» из его гаража.
На огромном экране позади сцены внезапно появилось видео. Виталий похолодел. Это была запись с камеры наблюдения гаражного кооператива трёхлетней давности. На видео молодой, лощёный Виталий пинает это самое бюро, смеётся и говорит грузчикам: «Ломайте, жгите, мне плевать, главное освободите место для моего нового "Бентли"».
По залу пронёсся смешок.
— Я подобрал эти «дрова», — продолжил Олег. — Потратил два года на реставрацию. Но самое интересное было внутри.
Олег нажал на скрытую пружину в бюро. Открылся потайной ящик.
— Внутри лежали векселя и облигации царских времен. Но ценность не в них. Ценность в том, что Виталий, подписывая отказ от «хлама», подписал и документ, который мы составили тогда у нотариуса, чтобы обезопасить себя от его будущих претензий.
Тамара взяла микрофон. Она выглядела великолепно в чёрном вечернем платье, полный контраст с оборванным братом.
— Виталий, ты ведь не читал, что подписывал три дня назад в банке, когда пытался реструктуризировать долг?
Виталий замер. Откуда она знает?
— Ты был так напуган моими ударами, что побежал в первый попавшийся банк перекредитоваться под залог своего бизнеса. Но твой бизнес — банкрот. Банк продал твой долг коллекторскому агентству? Нет. Он продал его частному инвестору.
Тамара сделала паузу, наслаждаясь моментом.
— Этот инвестор — я. Я выкупила все твои долги сегодня утром. На деньги, вырученные от аванса за это бюро. А поскольку ты неплатежеспособен, согласно договору, всё твоё имущество, движимое и недвижимое, теперь переходит мне в счёт погашения долга. Включая ту самую долю в родительской квартире, на которую ты претендовал, и даже твои личные вещи.
Виталий попятился.
— Это... это невозможно... — прошептал он.
— Ты хотел отобрать у меня квартиру, вооружившись жадностью, — жёстко сказала Тамара. — А я отобрала у тебя всё, вооружившись законом и твоей собственной глупостью. Ты нищий, Виталий. У тебя нет ничего. Даже одежды на тебе.
Охранники подхватили обмякшего Виталия под руки. Он не сопротивлялся. Он смотрел на сверкающее бюро, которое он сам когда-то пнул ногой, и понимал, что пнул он тогда свою судьбу. Он продал своё будущее за понты, а его сестра, которую он считал «мышью», расчётливо и хладнокровно захлопнула мышеловку.
Неожиданность была не в том, что он потерял деньги. А в том, что именно Тамара, его родная сестра, стала тем самым «роком», который раздавил его. Он всегда думал, что она слабая. А она оказалась хищником, который просто долго спал.
Под смешки аристократической публики Виталия вышвырнули на задний двор, прямо в грязь. Он лежал, глядя в чёрное небо, и издавал тихие, скулящие звуки, осознавая, что ад для него только начинается.
Автор: Анна Сойка ©