— Ирочка, ты посмотри, какая красота! — свекровь Тамара Ивановна, не поздоровавшись, влетела во двор с картонной коробкой в руках. — Рассада томатов! Сорт «Бычье сердце», соседка Зинка поделилась. Такие сочные вырастут — пальчики оближешь!
Я подняла голову от грядки с морковью и медленно разогнула спину. Обычно визиты свекрови ничего хорошего не сулили, но чтобы так нагло...
— Тамара Ивановна, добрый день, — я подчеркнуто вежливо улыбнулась. — Рада вас видеть. Но мне кажется, вы что-то напутали — у меня все грядки уже распределены.
— Да брось ты! — махнула она рукой, словно разговор можно было закончить одним жестом. — Вон там, за малиной, столько места пустует! Я уже Витеньке сказала, что посажу свои томаты. Он не против.
Витенька — это мой муж. Который сейчас на работе и понятия не имеет о планах своей матери превратить мой огород в филиал её дачи.
— Там не пустует, — я сжала в руке тяпку. — Там будут георгины. Я уже луковицы купила.
— Георгины? — свекровь фыркнула так презрительно, словно я предложила посадить на огороде пластиковые пальмы. — От цветов никакой пользы! А помидорчики — дело полезное. И тебе меньше в магазин бегать придётся.
Она поставила коробку прямо на дорожку и уверенным шагом направилась к сараю, где хранился садовый инвентарь.
— Погодите-ка, — я догнала её у двери. — Тамара Ивановна, давайте сразу расставим точки над «и». Это мой огород. Я здесь решаю, что и где сажать.
Свекровь обернулась и посмотрела на меня с высоты своего роста и жизненного опыта.
— Ирочка, милая, я понимаю, ты устала, нервы на пределе. Но не забывай — это дом моего сына. А значит, и мой дом тоже. Семья должна помогать друг другу.
— Помогать — это одно, — я упёрла руки в бока, — а самоуправство — совсем другое. Вы даже не спросили разрешения.
— Зачем спрашивать, если я и так знаю ответ? — она снисходительно улыбнулась. — Ты же умная девочка, не будешь спорить из-за какой-то ерунды.
Умная девочка... Мне тридцать два года, высшее образование, своя машина и ипотека, которую мы с мужем выплачиваем уже пять лет. Но для свекрови я всё ещё та «девочка», которая не понимает элементарных вещей.
— Тамара Ивановна, — я взяла себя в руки и заговорила максимально спокойно, — если вы хотите выращивать помидоры, делайте это на своей даче. Там три сотки земли.
— На даче? — она всплеснула руками. — Так мне туда каждый день ездить надо! А тут рядом, удобно. Витенька после работы польёт, ты прополешь...
Вот оно что. Значит, план такой: свекровь сажает, а мы ухаживаем. А потом она героически приедет собрать урожай и раздать помидоры всем подругам, похвастаться, какая она труженица.
— Нет, — коротко сказала я. — Нет, и точка.
Тамара Ивановна вытаращила глаза.
— Ты что, серьёзно отказываешь мне? Своей свекрови? Да как ты смеешь!
— Очень просто. Это моё личное пространство, которое я буду защищать.
Свекровь открыла рот, чтобы что-то ответить, но я развернулась и пошла в дом. Дверь за собой захлопнула громче, чем следовало.
Всю ночь я не спала. Муж вернулся поздно, уставший, и я не стала портить ему вечер рассказом о дневных событиях. Лежала в темноте, смотрела в потолок и прокручивала в голове весь разговор.
Почему мне так сложно отстаивать свои границы? Почему каждый раз, когда дело касается свекрови, я чувствую себя виноватой? Она ведь не просто так нахальничает — она уверена, что имеет на это право. А я должна молчать, улыбаться и терпеть.
Но хватит.
Утром я проснулась в шесть. Муж ещё спал. Я оделась, выпила кофе и вышла в огород. Утренний воздух был свежим и прохладным, роса блестела на траве.
И тут я увидела.
На моём участке, там, где должны были расти георгины, аккуратными рядами стояла рассада помидоров. Двадцать кустиков, высаженных ровно, с любовью. Рядом лежала пустая коробка и лопата.
Значит, свекровь вернулась вечером, когда нас не было дома. Ключи от калитки она выманила у мужа ещё год назад, якобы «на всякий случай».
Я присела на корточки и внимательно посмотрела на рассаду. Крепкая, здоровая, первые листочки уже раскрылись. Наверное, Тамара Ивановна действительно вложила душу в эти растения.
Но это не даёт ей права сажать их на моей территории.
Я взяла лопату.
К восьми утра все двадцать кустиков лежали в старом ведре. Я аккуратно выкопала их с корнями, стараясь не повредить. Пусть свекровь пересадит у себя на даче.
А на освободившемся месте я принялась сажать петунии — яркие, пышные, красивые. Они будут радовать глаз весь сезон.
Телефон зазвонил около девяти.
— Ира, что ты наделала?! — голос свекрови дрожал от возмущения. — Витя мне только что позвонил! Ты выкопала мою рассаду?!
— Выкопала, — я спокойно подтвердила, придерживая телефон плечом и продолжая сажать цветы. — Ваши помидоры в ведре у сарая. Можете забрать.
— Да как ты посмела! Это же живые растения! Они теперь пропадут!
— Тамара Ивановна, вы сами пропадёте, если не перестанете лезть в мою жизнь, — я не выдержала. — Я вчера ясно сказала: нет. А вы проигнорировали моё мнение и сделали по-своему. Это называется неуважение.
— Неуважение? — она захлебнулась от негодования. — Да я для тебя всё делаю! Помогаю, советую, забочусь! А ты...
— Тамара Ивановна, остановитесь. Я не просила ни о какой помощи. Я не просила советов. И я точно не просила высаживать помидоры на моём огороде.
— Витя разберётся с тобой! Сейчас же приедет и...
— И что? — я встала, отряхнула руки от земли. — Заставит меня пересадить всё обратно? Вы серьёзно думаете, что ваш сын будет участвовать в этой истории?
Она замолчала. Повисла тяжёлая пауза.
— Ваша рассада в ведре, — повторила я тише. — Приезжайте и заберите. Я ничего не испортила, просто пересадила растения.
Я нажала отбой и вернулась к цветам.
Вечером муж пришёл раньше обычного. Я как раз поливала петунии, когда он подошёл и молча встал рядом.
— Мама звонила, — наконец произнёс он.
— Знаю.
— Рассказала свою версию событий.
— Ожидаемо, — я выключила воду и посмотрела на него. — Хочешь услышать мою?
Витя кивнул. Мы сели на ступеньки крыльца, и я рассказала всё — от вчерашнего визита до сегодняшнего утра.
— Понимаешь, — закончила я, — дело не в помидорах. Дело в уважении. Твоя мама считает, что может делать здесь всё, что захочет. А я должна молчать и терпеть. Но я больше не могу.
Витя молчал, глядя на свежевысаженные цветы.
— Она действительно не спросила разрешения, — наконец сказал он. — И я не давал согласия на помидоры.
— Значит, она соврала.
— Приукрасила, — он поморщился. — Мама такая. Ей проще сделать, а потом просить прощения.
— Или вообще не просить, — добавила я.
Витя вздохнул.
— Ир, я понимаю, что мама иногда перегибает палку. Но она одинокая, ей скучно. Дача — это её способ чувствовать себя нужной.
— Прекрасно. Пусть чувствует на своей даче. На моём огороде она уже точно не нужна.
— А если я поговорю с ней? Объясню, что так нельзя?
Я посмотрела на мужа.
— Витя, ты взрослый мужчина. Если хочешь поговорить — говори. Но учти: если твоя мама ещё раз проигнорирует мои границы, я сменю замок на калитке. И ключа ей не дам. Даже «на всякий случай».
Он кивнул.
— Справедливо.
Через неделю Тамара Ивановна приехала забрать ведро с рассадой. Я специально была дома.
— Вот, — буркнула она, не глядя мне в глаза. — Витя сказал, что ты обиделась.
— Я не обиделась, — ответила я. — Я просто защитила свою территорию.
Она посмотрела на петунии, которые уже начали распускаться, и скривилась.
— Красиво, конечно. Но толку никакого.
— Для меня толк есть, — я улыбнулась. — Я каждое утро выхожу и любуюсь. Разве это не польза?
Свекровь хмыкнула, взяла ведро и направилась к калитке. У самого выхода остановилась.
— Знаешь, Ира, — сказала она, не оборачиваясь, — ты стала жёстче. Раньше была мягче.
— Раньше я боялась вас обидеть, — честно призналась я. — А теперь поняла: если человек не уважает меня, я не обязана уважать его желания.
Тамара Ивановна кивнула, открыла калитку и вышла. Ничего не ответила.
Я вернулась к своим цветам. Петунии уже почти полностью распустились — яркие, пышные, радостные. Они напоминали мне о том, что иногда нужно твёрдо говорить «нет». И не чувствовать при этом вины.
Мой огород, мои правила. И никакие помидоры этого не изменят.
Присоединяйтесь к нам!