– Андрей, ну ты посмотри, этот соусник опять куда-то запропастился! Я же точно помню, что ставила его на вторую полку, за праздничным сервизом, – Елена нервно переставляла бокалы в серванте, стараясь не задеть хрупкий хрусталь.
Андрей, её муж, стоял в дверном проеме, уже одетый в отглаженную рубашку, и виновато разводил руками.
– Лен, да поставь ты соус просто в пиале. Какая разница? Гости же не инспекция из санэпидемстанции, им главное, чтобы вкусно было. А вкусно у тебя всегда так, что пальчики оближешь.
– Разница есть, – отрезала Елена, наконец обнаружив пропажу за огромной супницей. – У нас сегодня не просто посиделки под пиво, а юбилей. Сорок пять лет – это рубеж. Я хочу, чтобы всё было идеально. И скатерть крахмальная, и салфетки в тон, и приборы чтобы блестели. Я на этот стол половину квартальной премии потратила, между прочим.
Она не преувеличивала. Подготовка к юбилею началась еще за неделю. Елена, женщина обстоятельная и любящая порядок, составила меню из двенадцати позиций. Там был и заливной язык, прозрачный, как слеза, и домашняя буженина, нашпигованная чесноком и морковью, и три вида сложных салатов, не считая банального оливье, который Елена принципиально делала с перепелиными яйцами и раковыми шейками. А гвоздем программы должна была стать запеченная утка с яблоками и брусничным соусом, ради которой она и искала соусник.
Андрей подошел и приобнял жену за плечи.
– Ленка, ты у меня золото. Только не загоняй себя. А то гости придут, а именинница с ног валится. Жанна, кстати, звонила, сказала, что они с мужем немного задержатся, пробки.
При упоминании имени золовки у Елены невольно дернулся глаз. Жанна, младшая сестра Андрея, была человеком специфическим. Простая, как пять копеек, и шумная, как цыганский табор, она обладала удивительной способностью превращать любое семейное торжество в балаган. Но главной её чертой была какая-то патологическая, неистребимая жадность, которую она сама называла «хозяйственностью».
– Надеюсь, Жанна приедет без своих знаменитых судочков? – тихо спросила Елена, расставляя тарелки. – А то я помню прошлый Новый год у мамы. Мы еще за стол толком не сели, а она уже половину холодца к себе в сумку прибрала, мол, «Мишке на завтрак».
– Ну не начинай, – поморщился Андрей. – Она же сестра. У них сейчас с деньгами туго, ипотеку платят, двое детей. Ну возьмет она кусочек торта домой, тебе жалко, что ли?
– Кусочек торта мне не жалко, Андрей. Мне жалко, когда из меня делают дуру и бесплатную столовую. Ладно, иди встречай, звонок уже работает. Это, наверное, Смирновы.
Первыми действительно пришли Смирновы – старые друзья семьи, интеллигентная пара. Они вручили Елене огромный букет роз и красивую коробку с дорогим набором для чаепития. Следом подтянулись коллеги с работы и двоюродный брат Елены с женой. Квартира наполнилась гулом голосов, смехом, запахом дорогих духов и предвкушением праздника.
Стол ломился. Елена, глядя на дело рук своих, чувствовала гордость. Хрусталь сверкал, салаты возвышались красивыми горками, красная икра в икорнице переливалась рубиновым светом. Всё было так, как она мечтала: достойно, красиво, богато.
Жанна с мужем Виталиком появились спустя сорок минут после начала застолья, когда уже был произнесен первый тост.
– Ой, родные мои! – громогласно возвестила золовка, вваливаясь в прихожую. Она была в ярком, немного тесноватом платье с люрексом. – Пробки жуткие, весь город стоит! Ленусик, с днюхой тебя!
Она сунула Елене в руки маленький бумажный пакет. Внутри оказался набор кухонных полотенец – явно из тех, что продаются в переходе по акции «три по цене одного».
– Спасибо, Жанна, проходите, – улыбнулась Елена, стараясь не акцентировать внимание на подарке. В конце концов, не в подарках дело.
– Ого, какой стол! – Жанна, не разуваясь, просунула голову в гостиную. – Ну, Ленка, ну буржуи! Икра, рыбка красная! Виталь, иди скорее руки мой, а то всё съедят без нас!
За столом Жанна вела себя в своей обычной манере. Она громко смеялась, перебивала тостующих и накладывала себе в тарелку еду с пугающей скоростью.
– Ой, салатик с кальмарами? Вкусно, но я бы майонеза поменьше положила, жирновато, – комментировала она, отправляя в рот огромную вилку салата. – А вот рыбка хороша. Виталь, ты попробуй рыбу, она сейчас в магазине бешеных денег стоит, мы такое себе позволить не можем. Ешь, пока дают!
Елена видела, как переглянулись Смирновы. Ей стало неловко за золовку, но она промолчала. Андрей подкладывал сестре лучшие куски, стараясь загладить неловкость.
– Жанночка, попробуй буженину, Лена сама запекала, – предлагал он.
– Да пробую я, пробую! – отмахивалась Жанна с набитым ртом. – Суховата немного, передержала ты её, Лен. Но ничего, под водочку пойдет.
Вечер шел своим чередом. Гости выпили, расслабились, пошли душевные разговоры. Елена вынесла горячее – ту самую утку. Блюдо произвело фурор. Золотистая корочка, аромат яблок и корицы, нежное мясо, которое само отходило от кости.
– Шедевр! – похвалил коллега Елены, Иван Петрович. – Леночка, вам впору ресторан открывать.
– Да ладно вам, обычная утка, – фыркнула Жанна, обгладывая ножку. – У меня мама такую делает, только яблок побольше кладет. Но съедобно, съедобно.
Елена лишь сжала зубы и пошла на кухню, чтобы поставить чайник. Ей нужно было выдохнуть. Она стояла у окна, глядя на темный двор, и считала до десяти. «Это сестра мужа. У них сложные времена. Будь мудрее. Не порти себе праздник».
Когда она вернулась в комнату, атмосфера за столом как-то неуловимо изменилась. Разговоры стихли, гости с легким недоумением смотрели в сторону того края стола, где сидели Жанна и Виталик.
Елена подошла ближе и замерла.
На коленях у Жанны стояла объемная хозяйственная сумка, которую она, видимо, принесла с собой и прятала где-то под стулом. Из этой сумки золовка извлекла стопку пластиковых контейнеров. Обычных, дешевых контейнеров с синими крышками.
– Жанна, ты что делаешь? – спросила Елена, чувствуя, как внутри начинает закипать холодное бешенство.
Жанна, ничуть не смутившись, продолжала орудовать вилкой. Она брала с общего блюда куски буженины, которые гости еще не успели съесть, и ловко перекладывала их в контейнер.
– Да вот, Ленусь, смотрю – столько еды пропадает, – деловито ответила она, не поднимая глаз. – Вы же это всё не съедите. А у меня дети дома голодные, да и нам с Виталиком на завтрак пригодится. Зачем добру пропадать? У тебя вон еще целая тарелка нарезки стоит нетронутая.
Она потянулась через стол к блюду с дорогим сырокопченым мясом и балыком.
– Жанна, положи вилку, – голос Елены прозвучал тихо, но отчетливо.
– В смысле? – Жанна замерла с куском балыка в воздухе. – Тебе жалко, что ли? Оно же заветрится! Выкинешь потом. А мы люди простые, мы доедим.
– Жанна, мы еще сидим за столом, – Елена обвела рукой гостей. – Праздник в самом разгаре. Люди едят. А ты у них из-под носа забираешь еду в судки?
– Да кто ест-то? – Жанна кивнула на Ивана Петровича. – Вон, мужчина уже чай пьет. А Смирновы вообще на диете вечно. Чего стесняться? Свои же люди.
С этими словами она плюхнула балык в контейнер и потянулась к остаткам утки. На блюде оставалось еще добрых полтушки – самые сочные куски грудки.
– А уточку я мальчишкам возьму, они так любят, когда тетя Лена готовит, – проворковала она, цепляя утку большой сервировочной ложкой.
Андрей, который до этого сидел пунцовый как рак и делал вид, что изучает этикетку на бутылке вина, наконец подал голос:
– Жанка, ну правда, прекрати. Неудобно же. Потом, когда все расходиться будут, Лена тебе соберет гостинец.
– «Потом» ничего не останется! – возмутилась Жанна. – Знаю я вас. Сами всё по холодильникам распихаете и будете неделю лопать. А у родной сестры дети, может, мяса нормального месяц не видели!
Это была наглая ложь. Виталик работал на стройке и получал неплохо, да и Жанна не бедствовала, просто любила прибедняться.
Елена подошла к золовке вплотную.
– Жанна, я сказала – положи утку на место.
– Не положу! – взвизгнула золовка, прижимая контейнер к груди. – Ты посмотри на неё! Жлобина! Родственникам кусок пожалела! Мы к ней со всей душой, подарок принесли, а она из-за куска мяса удавится!
Гости сидели, боясь пошевелиться. Сцена была отвратительная, базарная, совершенно неуместная в этой уютной квартире с хрусталем и свечами.
– Подарок? – переспросила Елена. – Полотенца за сто рублей? Спасибо, очень щедро. Но дело не в этом. Дело в уважении. Ты пришла в мой дом, на мой праздник, сидишь за моим столом и ведешь себя как мародер.
– Виталик, ты слышишь, как она меня оскорбляет? – Жанна повернулась к мужу, ища поддержки. Но Виталик, мужик, в общем-то, неплохой, просто безвольный, лишь втянул голову в плечи. Ему было стыдно. Он видел, как смотрят на них интеллигентные Смирновы, как кривится Иван Петрович.
– Жан, ну правда, оставь ты эту утку, – пробормотал он. – Поели же нормально, чего ты начинаешь...
– Ах, ты еще и против меня?! – Жанна вскочила, чуть не опрокинув стул. Контейнер с уткой она так и держала в руках. – Да пошли вы все! Больно надо вашу подачку! Мы к вам пришли как к родным, а вы... Сидят, морды воротят! Интеллигенция вшивая!
Она схватила со стола еще один контейнер, который успела наполнить салатом с кальмарами, и начала запихивать их в свою сумку.
– Жанна, поставь еду на стол, – Елена говорила уже не тихо. В её голосе зазвенела сталь. Она протянула руку и взялась за ручку сумки золовки.
– Не трогай! Моё! – рявкнула Жанна, дергая сумку на себя.
– Это не твоё. Это еда для моих гостей. Праздник не окончен. Если кто-то захочет добавки, он должен иметь возможность её взять, а не смотреть на твой пустой пластик.
– Да подавись ты своими салатами! – Жанна с силой дернула сумку. Крышка одного из контейнеров, видимо, была закрыта неплотно. Она соскочила, и жирный майонезный салат с кальмарами выплеснулся прямо на нарядное платье Жанны, стекая по люрексу на ковер.
В комнате повисла звенящая тишина. Слышно было только, как шлепнулся на пол кусок кальмара.
Жанна посмотрела на свое платье, потом на Елену. Лицо её пошло красными пятнами.
– Ты... Ты специально! – выдохнула она.
– Я пальцем тебя не тронула, – спокойно ответила Елена. – Ты сама дернула.
– Андрей! – взвыла Жанна. – Твоя жена меня салатом облила! Ты будешь стоять и смотреть?!
Андрей медленно встал. Он посмотрел на пятно на ковре, которое придется долго оттирать. Посмотрел на жену, которая стояла прямая, как струна, защищая свой дом и свое достоинство. Посмотрел на сестру, которая выглядела нелепо и жалко в своей злобе и жадности.
– Жанна, – сказал он устало. – Уходи.
– Что?! – золовка поперхнулась воздухом.
– Уходи, говорю. Забирай Виталика и идите домой. Ты испортила Лене праздник. Ты ведешь себя как дикарка. Мне стыдно за тебя.
– Ты... Ты меня выгоняешь? Родную сестру? Из-за этой... – она ткнула пальцем в сторону Елены.
– Из-за твоего поведения. И да, контейнеры оставь. Это не твоя еда.
Жанна задохнулась от возмущения. Она схватила сумку, из которой капал майонез, пнула ногой стул и заорала:
– Ноги моей здесь больше не будет! Виталик, за мной! И чтоб вы знали – вы для меня больше не родственники! Зажрались совсем!
Она вылетела в прихожую. Слышно было, как она гремит обувью, как шипит на мужа. Хлопнула входная дверь, и в квартире наступила благословенная тишина.
Елена опустилась на стул. Ноги у неё дрожали. Ей хотелось расплакаться, но она понимала, что нельзя. Гости всё еще здесь.
– Простите, ради бога, – прошептала она, обращаясь к присутствующим. – Такой стыд...
Иван Петрович кашлянул и первым нарушил молчание.
– Леночка, ну что вы. Стыдно должно быть не вам. А утка, между прочим, еще осталась? Я бы, с вашего позволения, съел еще кусочек. Уж больно хороша.
– И мне, – поддержала жена брата. – И вообще, давайте выпьем за хозяйку! Ленка, ты кремень! Я бы ей этот контейнер на голову надела еще пять минут назад, а ты держалась до последнего.
Атмосфера, как ни странно, разрядилась. Словно нарыв вскрылся. Гости зашумели, стараясь поддержать хозяйку. Андрей подошел к жене, налил ей бокал вина и тихо сказал:
– Прости меня. Надо было раньше вмешаться. Я всё думал, она поймет...
– Такие не понимают, Андрюша, – грустно улыбнулась Елена. – Такие понимают только силу. Но спасибо, что ты меня поддержал. Для меня это важно.
Остаток вечера прошел на удивление тепло. Без Жанны стало легче дышать. Исчезло напряжение, никто не пытался урвать кусок побольше, никто не критиковал еду. Люди просто наслаждались общением и вкусным ужином.
Когда последние гости разошлись, Елена и Андрей начали убирать со стола. Елена смела остатки салата с ковра, замочила пятно специальным средством. Андрей носил посуду на кухню.
– Знаешь, – сказал он, загружая посудомойку. – А ведь она теперь маме позвонит. Нажалуется. Скажет, что мы её голодом морили и выгнали на мороз.
– Пусть говорит, – Елена завернула остатки утки в фольгу и убрала в холодильник. – Мама у тебя женщина мудрая, разберется. А если и нет... Знаешь, я поняла одну вещь сегодня. Я имею право на свой дом, на свои правила и на свой комфорт. И если кому-то это не нравится – дверь открыта.
На следующий день, конечно же, позвонила свекровь.
– Лена, что там у вас произошло? – голос у мамы Андрея был тревожный. – Жанна звонила, рыдала в трубку. Говорит, вы её опозорили, еду отняли, чуть ли не побили.
– Татьяна Ивановна, – спокойно ответила Елена. – Жанна пыталась складывать еду в контейнеры прямо во время застолья, когда гости еще ели. Выхватывала куски из-под носа у людей. Я попросила её прекратить. Она устроила истерику, облилась салатом и ушла. Всё.
На том конце провода повисла пауза.
– Прямо во время еды? – переспросила свекровь. – В судки?
– Да. С собой принесла.
Свекровь тяжело вздохнула.
– Ох, горе мне с ней. Это в отца покойного, тот тоже всё тащил, что плохо лежит. Прости её, Лена. Дура она, жадная баба. Я ей мозги вправлю. Стыдоба-то какая... Перед людьми неудобно.
– Перед людьми мы извинились, Татьяна Ивановна. Всё в порядке.
Прошло две недели. Жанна демонстративно не звонила и удалилась из семейного чата в мессенджере. Елена наслаждалась тишиной и покоем. А потом, совершенно неожиданно, Андрей пришел с работы с букетом цветов. Не по празднику, а просто так.
– Это тебе, – сказал он, протягивая розы. – За терпение. И за то, что ты у меня есть. Знаешь, Виталик звонил сегодня. Извинялся. Сказал, что Жанна дома ему скандал закатила, что он её не защитил. А он ей сказал: «Дура ты, Жанка. Ленка нас как людей принимала, а ты как свинья себя повела». В общем, у них там сейчас весело. А у нас – тихо.
Елена поставила цветы в вазу. Ту самую, хрустальную, которая стояла на праздничном столе.
– Вот и славно, – сказала она. – Чай будешь? С пирогом. Я сегодня шарлотку испекла.
– Буду. Только, чур, в контейнер не складывать! – засмеялся Андрей.
Елена тоже рассмеялась. Она знала, что эта история станет семейной байкой, которую будут пересказывать годами. Но главное – она отстояла свои границы. И теперь точно знала: в её доме будет так, как решит хозяйка, а не так, как захочется наглой родне.
А сервиз она всё-таки перемыла вручную. Бережно протерла каждую тарелочку, каждый бокал. Потому что вещи должны служить людям и радовать их, а не становиться трофеями в битве за халяву. И следующий праздник она обязательно устроит. Красивый, богатый, хлебосольный. Для тех, кто умеет ценить и уважать.
Если вам понравилась история, не забудьте подписаться на канал и поставить лайк. Жду ваших комментариев