– А может, твои зубы еще потерпят пару месяцев? Ну не отвалятся же они, в самом деле, – Сергей произнес это будничным тоном, старательно намазывая масло на кусок батона и не поднимая глаз.
Ольга замерла с половником в руке. Борщ, который она только что собиралась разлить по тарелкам, так и остался в кастрюле, исходя паром. Ей показалось, что она ослышалась. Или это была какая–то неудачная шутка, которую ее уставший после работы мозг просто отказался воспринимать адекватно. В кухне повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов в виде пузатого чайника и шкварчанием котлет на соседней конфорке.
– Что ты сказал? – переспросила она, чувствуя, как внутри начинает зарождаться холодный, липкий комок тревоги. – Потерпят зубы? Сережа, ты сейчас серьезно?
Сергей наконец отложил нож и посмотрел на жену. В его взгляде читалась смесь вины и упрямства – выражение, которое Ольга знала слишком хорошо за пятнадцать лет брака. Так он смотрел, когда разбил ее любимую вазу, так он смотрел, когда забыл забрать сына из садика, и так он смотрел сейчас.
– Оль, ну не начинай сразу. Я просто предложил вариант. Ты же знаешь, у Светки юбилей через неделю. Тридцать лет, круглая дата. Она так мечтала об этой машине, ей не хватает ровно двести тысяч. Как раз та сумма, которую мы отложили тебе на импланты.
Ольга медленно опустила половник обратно в кастрюлю. Руки у нее задрожали. Двести тысяч. Они копили эти деньги почти год. Отказывали себе в отпуске, она не покупала новой одежды, ходила в старом пуховике, штопала колготки, экономила на продуктах, выискивая акции в супермаркетах. И все это ради того, чтобы наконец–то заняться своим ртом. Два коренных зуба были удалены еще три года назад, жевать приходилось на одну сторону, отчего постоянно ныла челюсть и болела голова. Врач предупредил, что костная ткань уходит, и если не сделать операцию сейчас, потом будет поздно и в три раза дороже.
– Сережа, – голос Ольги звучал неестественно спокойно, хотя внутри бушевала буря. – У меня запись к хирургу на следующий вторник. Снимок уже сделан, план лечения утвержден. Я живу на обезболивающих вторую неделю, потому что старая коронка шатается. Ты предлагаешь мне отменить операцию, чтобы твоя сестра купила машину?
– Ну не просто машину, а средство передвижения! – вспыхнул Сергей, словно это оправдание все меняло. – Ей с ребенком тяжело на автобусах. А у тебя ситуация не критическая. Ну походишь еще полгодика без зубов, никто же не видит, они же дальние. Зато сделаем человеку подарок, поможем родной сестре. Она же просила, надеется на нас.
– Она просила? – Ольга усмехнулась. – Или она просто ныла тебе в трубку, как тяжела ее доля, зная, что ты не сможешь отказать? Сережа, у Светы есть муж. Почему ее хотелки должны оплачивать мы ценой моего здоровья?
– Какой муж? Виталик? – Сергей пренебрежительно махнул рукой. – Да что с него взять, он копейки считает. А я старший брат, я должен помогать. Мама тоже сказала, что стыдно не помочь, если есть возможность. Деньги же лежат, пылятся.
Ольга почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Конечно, мама. Галина Петровна всегда была дирижером в этом оркестре. Светлана – младшенькая, любимая, «принцесса», которой все должны. А Сергей – рабочий вол, обязанный тянуть лямку и обеспечивать комфорт сестренки. И Ольга, как приложение к волу, тоже должна была молча кивать и жертвовать.
– Значит, мама уже в курсе наших накоплений? – уточнила Ольга, прищурившись.
– Ну, я обмолвился, что мы собрали сумму… – Сергей замялся, поняв, что сболтнул лишнее. – Оль, давай не будем ссориться. Это же временно. Я заработаю, возьму подработки. Через полгода, ну максимум через восемь месяцев, снова соберем. А Светке машина нужна сейчас. Она уже вариант нашла, задаток могут не вернуть.
– Через восемь месяцев?! – Ольга резко развернулась и вышла из кухни, потому что чувствовала: если останется, то запустит в мужа тарелкой.
Она зашла в спальню и села на кровать, обхватив голову руками. Зуб, словно почувствовав тему разговора, предательски заныл. Пульсирующая боль отдавала в висок. Восемь месяцев… Снова экономить, снова отказывать себе в лишнем яблоке, снова стесняться улыбаться. И ради чего? Ради того, чтобы тридцатилетняя девица катала свою пятую точку на иномарке?
Светлана никогда не отличалась скромностью. Вся ее жизнь была чередой требований: «хочу», «дай», «надо». Когда они поженились, Сергей взял кредит, чтобы оплатить сестре учебу, потому что «родителям тяжело». Потом они помогали ей со свадьбой. Потом скидывались на ремонт в ее квартире. И каждый раз Ольга молчала, стараясь быть хорошей женой, понимающей, нежадной. Но сейчас речь шла не о новых шторах, а о ее здоровье. О физической боли, которую муж предлагал ей терпеть ради прихоти сестры.
В дверь спальни осторожно постучали.
– Олюш, ну иди ужинать, остынет же все, – голос Сергея звучал виновато, но в то же время с ноткой раздражения. Мол, чего ты драму разводишь на пустом месте.
– Я не голодна, – отрезала она. – Ешь сам. И позвони своей маме. Скажи, что денег нет.
– Я не могу так сказать! – воскликнул Сергей уже громче, открывая дверь. – Я уже пообещал! Понимаешь? Я дал слово! Как я буду выглядеть в глазах семьи? Балаболом?
– А как ты выглядишь в моих глазах, тебе плевать? – Ольга подняла на него взгляд, полный слез. – Ты готов заставить меня мучиться от боли, лишь бы не расстроить сестру? Ты хоть понимаешь, что ты предаешь меня?
– Не говори ерунды! – Сергей поморщился. – «Предаешь»… Пафос какой. Я же не к любовнице ухожу. Я прошу войти в положение. У нас семья, мы должны поддерживать друг друга.
– Вот именно, Сережа. У нас семья. Ты, я и наш сын. А Света – это уже другая семья. И если ты сейчас отдашь эти деньги, то можешь сразу собирать вещи и переезжать к маме. Или к Свете. Пусть она тебе борщи варит в новой машине.
Сергей постоял минуту в дверях, переваривая услышанное, потом махнул рукой:
– Истеричка. Вечно ты все усложняешь. Сама потом поймешь, что была неправа.
Он ушел на кухню. Ольга слышала, как он громко стучит ложкой о тарелку, всем своим видом демонстрируя обиду. Потом он кому–то позвонил. Голос был тихим, заискивающим. Наверняка отчитывался перед мамой или сестрой, что «жена пока ломается, но он ее дожмет».
Эта мысль пронзила Ольгу ледяной иглой. «Дожмет». Они действительно считали ее просто препятствием, досадной помехой на пути к ресурсам Сергея. Никто из них никогда не спрашивал, как она себя чувствует. Никто не поинтересовался, почему она в последнее время ест только мягкую пищу. Для них она была функцией. Удобной, экономной, бессловесной.
Ольга вытерла слезы. Злость, холодная и расчетливая, начала вытеснять обиду. Ах, так? «Потерпят зубы»? Ну что ж.
Утром она встала раньше обычного. Сергей еще спал, раскинувшись на полкровати. Ольга быстро собралась, взяла папку с документами, банковскую карту, на которой лежали накопления (карта была оформлена на ее имя, но пин–код Сергей знал, и доступ к онлайн–банку у него был), и вышла из дома.
Первым делом она поехала в банк. Сняла всю сумму до копейки. Наличные приятно оттягивали карман сумки. Затем она направилась в стоматологическую клинику.
Администратор, милая девушка с белозубой улыбкой, удивилась раннему визиту.
– Ольга Викторовна, у вас же запись на вторник. Что–то случилось? Острая боль?
– Нет, – твердо сказала Ольга. – Я хочу внести предоплату. Полную стоимость лечения. И, если можно, начать протезирование уже сегодня. Или завтра. Как у доктора будет окно.
– Полную стоимость? – переспросила девушка. – Обычно мы берем поэтапно…
– Я хочу оплатить все сразу. Материалы, работу, анестезию. Все, что прописано в плане. Чтобы цена зафиксировалась и не изменилась. И чтобы деньги уже были у вас.
Через двадцать минут, подписав договор и внеся деньги в кассу, Ольга вышла на улицу. У нее осталось всего пара тысяч рублей на карманные расходы, но такой легкости она не чувствовала уже давно. Словно тяжелый груз упал с плеч. Пути назад не было.
Днем позвонил Сергей.
– Ты где? Я проснулся, тебя нет.
– Я по делам ездила, – уклончиво ответила она.
– Слушай, Оль. Я тут подумал… Мама нас на ужин пригласила сегодня. Обсудить детали юбилея. И Света будет. Давай не будем там сцены устраивать? Просто скажем, что поможем. Ну правда, Оль, не будь жадиной. Я все верну, клянусь.
Ольга усмехнулась в трубку.
– Хорошо, Сережа. Поедем. Сцен устраивать не буду.
Вечером они подъехали к дому свекрови. Сергей был в приподнятом настроении. Видимо, ее утреннее молчание и согласие поехать он расценил как капитуляцию. Он даже купил Ольге цветы – три чахлые розочки в целлофане, купленные явно в ларьке у остановки.
– Это тебе, – улыбнулся он. – За понимание. Ты у меня золотая.
Ольга взяла цветы. Шипы укололи палец через упаковку, но она даже не поморщилась.
В квартире Галины Петровны пахло пирогами и дорогими духами – Светлана уже была здесь. Сестра мужа сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и листала журнал. Выглядела она, как всегда, эффектно: свежий маникюр, новая укладка, брендовая сумочка небрежно брошена на диван.
– О, явились! – воскликнула Светлана, не вставая. – Привет, братик. Привет, Оля. Что такие кислые?
– Привет, – Сергей поцеловал сестру в щеку. – Мы не кислые, мы уставшие. Работали.
– Работа не волк, – философски заметила Галина Петровна, выплывая из кухни с подносом. – Садитесь за стол. Я кулебяку испекла, с капустой и яйцом.
Ужин начался мирно. Обсуждали погоду, цены на ЖКХ, успехи племянника в школе. Ольга ела молча, стараясь жевать здоровой стороной. Сергей нервничал, ерзал на стуле, бросая на жену многозначительные взгляды. Он ждал момента.
И момент настал, когда подали чай.
– Ну что, дети мои, – торжественно начала Галина Петровна, разливая чай по чашкам с золотой каемкой. – Юбилей на носу. Светочка у нас совсем взрослая становится. Тридцать лет – это рубеж. И подарок должен быть соответствующий.
Светлана отставила чашку и посмотрела на брата глазами кота из «Шрека».
– Сереж, ну вы решили? Виталик нашел такой вариант! «Тойота», красненькая, пробег минимальный. Хозяин ждет до понедельника. Если мы задаток не внесем, она уйдет.
Сергей кашлянул, расправил плечи и посмотрел на Ольгу. Он был уверен, что она промолчит. Что она, как обычно, сглотнет обиду и кивнет.
– Да, Светуль. Мы с Олей посоветовались и решили… – он сделал паузу, придавая моменту значимость. – Мы, конечно, поможем. Семья – это святое.
Светлана взвизгнула от радости и захлопала в ладоши.
– Ура! Сережка, ты лучший! Я знала, что ты не подведешь! Мам, ты слышала? У меня будет машина!
Галина Петровна довольно улыбнулась:
– Ну вот и славно. Я всегда говорила, что вырастила достойного сына. Оля, тебе тоже спасибо, что не стала препятствовать. В конце концов, зубы можно и по полису вылечить, бесплатно. А машина – это статус.
Ольга аккуратно поставила чашку на блюдце. Звон фарфора прозвучал на удивление громко в наступившей эйфории.
– Подождите, – тихо сказала она.
Все замолчали и посмотрели на нее.
– Что «подождите»? – нахмурилась Светлана. – Оля, не начинай. Сергей уже сказал «да».
– Сергей сказал «да», – кивнула Ольга, глядя прямо в глаза золовке. – Но Сергей забыл уточнить одну маленькую деталь. Денег нет.
В комнате повисла тишина, такая плотная, что, казалось, ее можно резать ножом. Улыбка сползла с лица Сергея.
– В смысле… нет? – переспросил он, бледнея. – Оль, ты чего? Они же на карте.
– Нет, Сережа. На карте их нет. Я сегодня утром сняла все до копейки.
– Зачем? – в голосе Светланы зазвенели истеричные нотки. – Ты что, их спрятала? Чтобы мне не давать? Мама, ты посмотри на нее!
– Я их не спрятала, – Ольга спокойно достала из сумки сложенный вчетверо договор с клиникой и чек. Развернула и положила на стол перед мужем. – Я их потратила. По назначению. Сегодня я оплатила свое лечение. Операция во вторник.
Сергей схватил бумажку, бегая глазами по строчкам. Его руки тряслись.
– Двести десять тысяч… – прошептал он. – Ты… ты все отдала?
– Все. Еще и две тысячи своих добавила из кошелька, потому что там анестезия подорожала.
– Ты с ума сошла?! – взревела Галина Петровна, вскакивая со стула. – Ты что натворила, дрянь такая?! Мы же договорились! Света ждет!
– Вы договорились, – поправила ее Ольга, тоже поднимаясь. – Вы, Галина Петровна, вы, Света, и ты, Сережа. Вы делили шкуру неубитого медведя. А меня вы спросить забыли. Это мои деньги. Я их зарабатывала наравне с мужем, я экономила на всем, я ходила в драных сапогах, пока Света меняла шубы. И я не собираюсь ходить без зубов ради того, чтобы у Светы была красненькая машинка.
– Да кому нужны твои гнилые зубы! – заорала Светлана, вскочив и опрокинув чашку с чаем. Бурое пятно начало расплываться по скатерти. – Ты эгоистка! Ты всегда меня ненавидела! Сережа, сделай что–нибудь! Пусть она вернет деньги! Пусть идет и расторгает договор!
Сергей медленно поднял голову. Он выглядел раздавленным. Он смотрел на Ольгу так, словно видел ее впервые.
– Оль… ты правда это сделала? За моей спиной?
– А ты за моей спиной пообещал мои деньги сестре, – жестко ответила она. – Мы квиты. И насчет расторжения договора, Света. В медицине такие услуги не возвращаются по щелчку пальцев, особенно когда заказаны индивидуальные импланты. Деньги ушли в работу.
– Тварь! – выплюнула Галина Петровна. – Вон из моего дома! Чтобы ноги твоей здесь не было! Сережа, ты слышишь? Гони ее в шею! Разводись! Зачем тебе такая жена, которая родню ни во что не ставит?
– Действительно, Сережа, – Ольга взяла свою сумку. – Зачем тебе такая жена? Я, пожалуй, пойду. А ты оставайся. Обсудите, где взять кредит для Светы. Виталик же не может, он копейки считает. А ты у нас богатый, ты найдешь выход.
Она вышла в прихожую, быстро надела пальто. Из комнаты доносились рыдания Светланы и крики свекрови. Сергея слышно не было. Он так и сидел, глядя на чек, на котором была пробита сумма, равная его полугодовому спокойствию.
Ольга вышла в прохладный вечерний воздух. Сердце колотилось как бешеное, руки дрожали, но ей не было страшно. Ей было… свободно. Впервые за много лет она поставила себя на первое место. Она защитила себя.
Она пошла к автобусной остановке, не оглядываясь.
Домой Сергей пришел только под утро. От него пахло алкоголем и табаком. Ольга не спала, лежала с открытыми глазами, глядя в потолок.
Он зашел в спальню, сел на край кровати, тяжело вздыхая.
– Мать сказала, чтобы я подавал на развод, – прохрипел он.
– И что ты решил? – спросил Ольга, не поворачивая головы.
– Не знаю… Оль, как ты могла? Ну правда? Светка там в истерике, давление у матери подскочило. Ты всех врагами сделала.
– А я тебе кто, Сережа? – Ольга села в кровати. – Я тебе жена или кошелек на ножках? Ты хоть раз за вечер, пока они меня поливали грязью, заступился за меня? Ты хоть слово сказал? Нет. Ты сидел и жалел себя.
– Потому что ты меня подставила!
– Я спасла свое здоровье! – повысила голос она. – Если для тебя это «подставила», то нам действительно не по пути. Я устала быть удобной, Сережа. Я устала, что твоя сестра важнее меня. Я устала, что наши планы всегда идут под откос, стоит только Свете щелкнуть пальцами. Я хочу жить, я хочу улыбаться, я хочу быть женщиной, а не тягловой лошадью.
Сергей молчал. Он тер лицо руками, пытаясь собрать мысли в кучу.
– Светка сказала, что ты ей завидуешь.
– Я? – Ольга рассмеялась, горько и коротко. – Чему? Тому, что она в тридцать лет не умеет жить по средствам и сидит на шее у брата и матери? Нет, дорогой. Я ей не завидую. Я ее жалею. И тебя жалею. Вы оба застряли в детстве, где мама решает, кому дать конфетку.
– Не смей говорить про мою мать.
– Я буду говорить то, что считаю нужным. В своей квартире. Кстати, ипотеку мы платим пополам. Если развод – будем делить. И машину твою будем делить, и гараж.
При упоминании раздела имущества Сергей как–то сразу сдулся. Боевой запал, подогретый алкоголем и мамиными наставлениями, улетучился. Он понимал, что при разводе он потеряет гораздо больше, чем двести тысяч.
– Ладно… – буркнул он, стягивая ботинки. – Давай спать. Утром поговорим. Голова раскалывается.
Во вторник Ольге сделали операцию. Все прошло успешно. Когда она вышла из наркоза, Сергея рядом не было, но он прислал сообщение: «Как ты? Купи кефир, тебе же жевать нельзя». Заботы в этом было мало, но это был первый шаг к примирению.
Следующий месяц прошел в режиме холодной войны. Свекровь и золовка демонстративно игнорировали Ольгу, занесли ее в черные списки во всех мессенджерах. Сергей метался между двух огней. Он ездил к матери, выслушивал там нотации о том, какая у него ужасная жена, но возвращался домой, где был горячий ужин и чистые рубашки.
Светлана машину так и не купила. Оказалось, что «Тойота» была битая, и Виталик, муж Светы, узнав об афере с деньгами брата, устроил скандал. Выяснилось, что Светлана набрала микрозаймов на «красивую жизнь» и надеялась перекрыть их деньгами Сергея, а машину придумала как предлог. Это вскрылось случайно, когда коллекторы начали звонить Галине Петровне.
Ольга узнала об этом от Сергея, который пришел домой однажды вечером чернее тучи.
– Ты представляешь? – говорил он, нервно расхаживая по кухне. – Она врала! Врала мне в глаза! Никакой машины не было! Она долгов набрала на шмотки и рестораны!
– Я не удивлена, – спокойно ответила Ольга, помешивая чай. Она уже привыкла к новым временным коронкам и наконец–то могла нормально разговаривать и улыбаться.
– А мама… Мама ее защищает! Говорит, что девочка запуталась, надо помочь выплатить! С меня теперь требуют закрыть ее кредиты!
Ольга поставила перед мужем чашку с чаем.
– И что ты ответил?
Сергей остановился и посмотрел на жену. Он увидел ее спокойный, уверенный взгляд. Вспомнил тот вечер, когда она положила чек на стол. Вспомнил, как она была готова уйти.
– Я сказал… – он выдохнул. – Я сказал, что у меня нет денег. Что у меня жена зубы лечит, это дорого. И что у меня своя семья.
Ольга улыбнулась. Впервые за долгое время искренне и тепло.
– Садись ужинать, Сережа. Я котлет нажарила.
– Ты… ты не злишься?
– Злюсь, – честно сказала она. – Но меньше. Ты, кажется, начинаешь что–то понимать.
– Я дурак, Оль, – он сел за стол и опустил голову. – Прости меня. Я правда думал, что помогаю. А меня просто использовали. Как банкомат.
– Лучше поздно понять, чем никогда. Но запомни, Сережа: в следующий раз, когда встанет выбор между мной и капризами твоей сестры, второго шанса я не дам.
– Не будет следующего раза, – твердо сказал он. – Я сегодня номер сменил. Чтобы коллекторы не звонили. И матери сказал, чтобы пока не приезжала. Пусть сами разбираются.
Ольга подошла к нему и обняла за плечи. Она знала, что это еще не конец. Что Галина Петровна еще попробует пробить оборону, что Светлана придумает новую байку. Но сейчас, в эту минуту, она чувствовала, что победила. Не сестру, не свекровь, а тот страх быть неудобной, который жил в ней годами.
Через полгода Ольга поставила постоянные коронки. Ее улыбка была ослепительной. Она купила себе новое платье, красное, яркое, и помаду в тон. Сергей смотрел на нее с восхищением, словно заново влюбился.
А Светлана все–таки развелась с Виталиком и переехала к маме. Теперь они вдвоем жили на пенсию Галины Петровны и зарплату Светы, которой вечно не хватало, и каждый вечер обсуждали, какой неблагодарный вырос Сергей и какая змея его жена. Но Ольгу это больше не трогало. У нее была своя жизнь, свои зубы и, наконец–то, свой муж.
Если вам понравилась эта история, пожалуйста, подпишитесь на канал, поставьте лайк и напишите в комментариях, как бы вы поступили на месте героини.